Дальше потянулся частный сектор — переплетение старых улиц и заросли яблонь. Наступление Скрипача сюда не добралось, разве что блестели на солнце выбитые стёкла.
Запах горького дыма наконец отвязался от неё. Наде сделалось легче, и она осторожно оглядывалась, ища пути для побега. Ничего подобного — насколько хватало обзора, улица тянулась прямо и прямо. По такой не сбежать: заметят, догонят. Но, насколько она могла доверять ощущениям, к окраине жилого района подступало кладбище. Достаточно заросшее, чтобы спрятаться, и достаточно сильное, чтобы отвести ненужные взгляды.
Надя чуть отстала, но парень в форме охранника тоже замедлил шаг. Ей не хотелось опять сбегать от Сабрины, но уйти из города Надя не могла.
Границу города она ощутила задолго до того, как они её пересекли. В груди закололо. Ещё немного, и она не сможет сделать и шага вперёд — будет потом бледнеть и объясняться перед хмурыми ополченцами.
Она согрела в себе каплю силы. Сердце постепенно замедляло темп. Подрагивающей рукой она натянула капюшон на голову. Ещё не хватало, чтобы они заметили телесные изменения.
Никто не обратил внимания. Она потянулась мысленными руками и тряхнула нависшие над дорогой ветки. Облетевшие листья закружились в воздухе, поднялись даже те жухлые, лежащие на земле.
Надя нырнула между каменными столбами ограды. Выкрашенные белым, они давно облупились и кое-где поросли мхом. Она пробежала шагов десять, путаясь ногами в прошлогодней траве, и спряталась за высоким памятником. Притворилась грудой жухлых листьев и перестала дышать.
Надя прислушалась: шаги удалялись. Немного удивлённых интонаций, немного сетований на погоду, и всё. Они не заметили её ухода. Надя подождала ещё, чтобы наверняка, и выбралась из укрытия, стряхивая с одежды влажный песок.
Она уходила по кладбищу, закрыв глаза, чтобы не отвлекаться на человеческие чувства. Ощупывала мир вокруг мысленными руками и выбирала дорогу. Кладбище было пустое, почти необитаемое — несколько полуразумных сущностей ветра не в счёт.
Надя бежала всю дорогу, чувствуя, как выдыхаемый воздух клокочет в горле. У неё не было времени, чтобы привести в порядок своё тело — вернуться уже в одно из состояний. Она застряла между, а силы уходили на судорожные поиски.
Он должен быть где-то недалеко от железной дороги. В пустом городе легко ощутить даже самую слабую жизнь. Или не-жизнь.
Надя выскочила на гравийную насыпь и мгновенно окунулась в запах умерших птиц. Она ещё не добралась до места битвы — и даже не видела чёрных пятен, усыпавших дорогу, но уже знала, что это рядом.
Металлический забор со стороны города искорёжило, будто его пытались завязать в узел. Надя вся обратилась в чувства: только бы найти. Белый холодный туман поднимался из оврага и растекался под насыпью. Он всё прибывал, потому нужно было спешить.
Она даже не удивилась, ощутив вибрацию рельс. Поезд крался, будто мог оставаться незамеченным. Надя не оборачивалась. Только когда ощутила дыхание подземелий у себя за спиной, дёрнула головой и бросила, как нелюбимой собаке:
— Пошла вон.
Поезд отпрянул. Захрустели битые стёкла.
Надя прошла под мостом, осторожно, чтобы не наступить на рваные крылья, вернулась и прошла ещё раз. Едва уловимое ощущение не-жизни было как запах костра. Солнце вынырнуло из-за туч, мазнуло лучами по блестящим рельсам и спряталось обратно.
Надя спустилась с насыпи и зашагала к городу. Поезд рефлексивно отпрянул, будто испугался, что его ударят. Разбитые фары смотрели жалобно.
На пыльной дороге между слепыми зданиями каких-то складов и мастерских, тянулся прерывистый чёрный след. Надя в спешке запнулась об куски развороченной кирпичной кладки, ободрала колено. След уводил в сторону, в примятую сорную траву. Вокруг стояла кромешная тишина, и только оттуда доносилось тяжёлое не-живое дыхание.
Ломая сухие ветки акации, Надя выбралась на пустырь. Он лежал здесь — куча листьев и перьев, которые беспокоил ветер. Лужицы чёрной воды окропили серую пыль. Она увидела человеческие черты — всё-таки он слишком долго жил рядом с людьми, потому и приобрёл их облик, хотя сам человеком никогда не был. Шевельнулись эфемерные пальцы.
Надя подошла к Пугалу, опустилась на колени рядом с лицом со стёршимися чертами. Она погладила прелые листья. Сухая трава заскользила между пальцами. Под её прикосновением большое тело дёрнулось, в воздух поднялись кленовые самолётики. Ветер ерошил перья мёртвых птиц, отчего они казались живыми.
— Убегай, — произнёс над самым её ухом ветер. Холодный туман поднимался из оврага и затапливал железнодорожные пути.
— Нет, — отозвалась Надя. Она чувствовала, как подкрадывается смерть.
Она закрыла глаза и просидела рядом с ним, пока не улёгся холодный ветер. Листья перестали вздыматься от его дыхания. Последнее прикосновение ветра коснулось её щеки, и всё.
Надя поднялась. Мысленные руки легко разламывали замки на дверях. В одном из складов, в подсобной комнате она нашла почти новую лопату. Сущностям не требовалось ритуалов, но то человеческое, что всё ещё живо в Наде, желало завершения. Похороны были подходящим финалом для всего.
Земля, оплетённая корнями трав, плохо поддавалась. Надя сбила ладони и до головокружения надышалась горьким дымом — он всё ещё тянулся с окраины города. Небо заволакивалось тучами.
Надя старалась ни о чём не думать. На смену отчаянию пришло тупое безразличие камня. Она вернётся в город, найдёт старое убежище в подвале разрушенного дома и провалится в долгий сон. Будет спать до тех пор, пока всё не изменится. Сущности приспособлены к долгому ожиданию.
Она долго собирала мёртвых птиц и сбрасывала их в яму. Поднялся ветер и смёл вниз сухие листья. Надя постояла над могилой, тщетно пытаясь вспомнить то ли молитву, то ли заклинание. Ничего не шло на ум. Превращались в лёд вытекшие слёзы.
Она снова взялась за лопату и забросала яму землёй. Из серой пыли тут же проклюнулась сухая трава.
* * *
На бортике умолкшего фонтана сидела Чердачная Кукла. Выпачканные в грязи ноги болтались из стороны в сторону, разбрызгивая позеленевшую воду. Надя отвернулась, чтобы не посмотреть случайно в нарисованные глаза.
Она пожалела, что пошла этой улицей — могла бы обойти по переулкам, но решила, что пронесёт. Всегда ведь проносило. К тому же ещё не ясно, на кого она наткнулась бы в мрачных подворотнях.
Кукла спрыгнула с бортика.
— Эй ты!
Надя сделала вид, что оглохла. Городская площадь — сотня шагов по фигурным тротуарным плиткам, и совершенно негде спрятаться. Если бегом, она бы через минуту канула в паутину улиц, но бежать от Чердачной Куклы невозможно. Она — как собака, учует страх и сделается в два раза сильнее. Лучше уходить, будто тебе нет дела до её истерических воплей. Так есть шанс.
