Александр Зорич - Ты победил

Так начались поиски медальона.

Эгин вышел из хижины и в сопровождении Куха направился в сердце деревни. Туда, где в центре большой поляны еще дымило кострище вчерашнего празднества. Вокруг него еще спали вповалку некоторые из Детей Пчелы. «Где-то здесь и вор дрыхнет, а с виду – все невинны, словно младенцы».

Но Хены нигде не было.

– Сестра Большой Пчелы отдыхать в своем гнезде! – перевел для Эгина Кух сказанное низеньким седобородым мужчиной. Не старым. Не подростком. Мужчиной?

– А что, мужчины уже вернулись? – спросил Эгин, чья зрительная память никак не желала признать седобородого. Кажется, вчера его не было в толпе, тискавшей мамашу Лормы. Да и что это за три меча при нем – два за спиной и один на поясе? Кажется, вчера все присутствующие были нарочито безоружны.

«Три меча, какая дичь! Он что – третий ногой будет держать?!» – мысленно возопил Эгин.

– Конечно вернуться, – отвечал Кух. – Разве гиазира не заметила?

– Нет, – честно признался Эгин, не боясь уронить авторитет аррума в глазах Куха. Плевать ему на этот авторитет аррума. А если Кух не отыщет медальон, то и плевать-то особенно будет не на что.

– Я пойти узнать про наше дело, а господина здесь меня ждать.

– Только я хочу посмотреть, жива ли наша Сестра Большой Пчелы. Ты меня сначала отведи, а там – приступай.

Где расположено гнездо, в котором теперь жила Хена, Кух прекрасно знал – в трех шагах от кострища.

Отпустив Куха, Эгин сел у ствола, оперевшись на него спиной, и стал ждать. Сомнений в том, что Хена там, у него не было. Храп, оглашавший окрестность, спутать с чьим-нибудь чужим не представлялось возможным. А потому Эгин сидел там и ждал, пока она пробудится. Потому что предпринимать что-нибудь, пока медальон не будет найден, и даже думать об этом было глупо. Зачем искать Прокаженного, если выяснится, что медальона нет?

Ждал Эгин недолго. Его любознательность и терпение были сполна вознаграждены очень скоро.

Когда изнуряющий уши храп прекратился, начались возня и крики.

Очень скоро на зов из «гнезд» сбежались мужчины. Все как один жилистые, худые и бородатые. Сверху им сбросили веревку, которая, как оказалось, была перекинута через очень примитивный и грубо сработанный, но все-таки вполне работающий строительный блок. Мужички – каждый о трех коротких мечах – уцепились за веревку и напрягли свои высушенные мускулы. И на изумленных глазах Эгина вниз поползла корзина или, точнее, плетеная люлька, в которой беззаботная и с виду слегка поддавшая бражки красовалась барыня Хена, бывшая хозяйка Кедровой Усадьбы, а ныне Сестра Большой Пчелы. Надо полагать, младшая.

Коляска снижалась быстро, Хена приветствовала своих подданных лучезарными, смахивающими на царственные, улыбками, а, увидев Эгина, сказала что-то вроде «Здорово живешь».

– Как тебе нравится в новом доме, Хена? – поинтересовался Эгин безо всякой иронии. – Я надеюсь, ты довольна?

Он, в общем-то, и не сомневался в том, что она довольна. Глядя на ее непонимающе-счастливое лицо, Эгин был уже почти уверен в том, что треволнения последней недели лишили Хену последних остатков трезвомыслия, которого и раньше-то было не много. Так что быть Сестрой Пчелы в ее положении вдовы и погорелицы – это как раз то, что нужно. И компания тут любящая и понимающая. Выучит их пчелиный язык и будет здесь как сыр в масле кататься. А там, глядишь, еще и Брат Большой Пчелы отыщется – ничем не хуже Круста Гутулана, растерзанного костерукими.

– Нра-а-вится, – сказала Хена со смачным зевком. – Вот и платье новое пожаловали.

Да, барыню было не узнать. Отличное платье из шелка (ого!), скроенное и сшитое так, чтобы закрывать как можно меньше, а открывать как можно больше тела. Упитанного, мягкого, смазанного благоуханным маслом. Множество браслетов, наверняка купленных в свое время у Багида – и гирлянда из свежих цветов на шее.

Галантный Эгин помог Хене вылезти из люльки. В лицо ему пахнуло тяжелыми благовониями. Гирлянда на шее Хены качнулась вместе с ее бюстом, когда она чуть наклонилась вперед и едва не оступилась, и на свет выпорхнул… медальон Лагхи Коалары…

– Откуда это у тебя? – строго спросил Эгин, решивший не давать свихнувшейся бабе спуску.

– Подарили вчера! Я ж у них теперь вроде царица! – Хена многозначительно подняла в небо палец.

– Кто подарил?

– Деточки.

– Кто именно?

– Не помню, я их плохо различаю! – отмахнулась Хена. – А это что, твой? – она недоумевающе выпучила глаза, дивясь глубине своего прозрения.

«Да-а, быстро соображает достойная Сестра Большой Пчелы!» – мысленно съязвил по ее поводу Эгин, но сам расплылся в сладкой улыбке.

– Это мой. Давай сюда, – сказал он, протянув Хене открытую ладонь.

– А я и не догадалась, право-слово! – вложив в эти слова всю доступную ей искренность, Хена всплеснула руками. Затем посмотрела на горцев, на Эгина и, наконец, сняла медальон и передала его арруму.

– Благодарствую. Ты его не открывала?

– Не-а! А какого Шилола он мне сдался?

Эгин лишь пожал плечами и, примкнув к свите новой Сестры Большой Пчелы, отправился к кострищу знакомиться с мужчинами племени. Горцы, их уклад и обычаи, а в особенности их царица, бывшая не в состоянии узнать вещь, украшавшую шею своего спутника все время их совместного путешествия, – все это стало сильно раздражать Эгина, привыкшего к кристальной ясности сознания.

Пора было разнюхать, кто такой Прокаженный. И еще – еще попросить прощения у Куха. Хотя бы мысленно.

Как ни странно, разговор происходил прямо в кабинете гнорра в Своде Равновесия. А виной этому было вот что.

Когда первое в варанской истории аютское посольство прибыло под почетным сопровождением людей Ойфы из Нового Ордоса, Сиятельная, которая после очередной ночи на Террасах в объятиях Лагхи чувствовала себя лучше некуда, вознамерилась принять диковинных гостей во дворце. Лагха же, на которого ночь с Сайлой наложила отпечаток общей умиротворенной расслабленности, не стал возражать против прихоти Сиятельной.

И потом, стоя в толпе придворных, каждому из которых не терпелось посмотреть на пресловутых аютских воительниц из Гиэннеры (хотя о том, что в посольство вошли только Стражницы никто не говорил, но все это прекрасно понимали), Лагха, стервенея от нетерпения, с ужасом осознал, что переговорить с Вирин и Куной-им-Гир с глазу на глаз до ночи не удастся. А Тэн окс Найра, чье письмо, отправленное альбатросом из Нового Ордоса он уже читал, не смог прибавить к своим словам ровным счетом ничего нового. Вот, Внешняя Секира тайного советника Эгина, по всей вероятности погибшего на службе Князю и Истине. Вот, подземные твари. Вот, никакой на них управы. Вот, он, Тэн окс Найра, чудом спасся на лодке и его в открытом море подобрал аютский корабль. И тогда он, Тэн окс Найра, рассказал обо всем аютским офицерам. Те очень испугались и вот они здесь. Потому что подземных тварей, судя по всему, может растоптать только Гиэннера во всем своем зловещем великолепии.