– Отдохни, – посоветовал он. – Или хочешь, чтобы я вернул тебя на берег?
– Нет, я сама, – шевельнулось в ней упрямство, а за ним и важное воспоминание. – Ой, спасибо тебе! Прости… Будто мозги в воде растворились. Конечно же, спасибо. Создатель! Я так благодарна… Никогда ещё не была так благодарна.
Собственный лепет рассмешил и привёл в разум получше всего остального. Вот для начала Таюли и рассмеялась, мотая головой. А этот благородный нахал пошуровал у неё на голове лапой, и косы шлёпнулись в воду тяжёлыми мокрыми тряпками. Вопль негодования ещё только зарождался, а ЭТОТ вновь заглянул в глаза и сообщил:
– Никогда не видел таких волос. Таких красивых волос. И такой красивой женщины. Ты слишком красива, чтобы я оставался спокойным. И слишком возбуждаешь. Я сейчас тебя отпущу. Ты удержишься на воде?
Ещё бы она не удержалась после такого признания – да она зубами в неё вцепится!
Впрочем, истеричный порыв промелькнул и пропал, будто утонул, как те шпильки, что вытащили из её причёски. Первостатейная же наглость! Но Таюли не смогла рассердиться на такую вызывающую прямоту этого неулыбчивого человека. Да что там: вообще с куском мрамора вместо лица. Такого… не то, чтобы очень уж красивого, но… притягательного. И так спокойно ожидающего её решения…
Ах, да! Её же собираются отпустить в самостоятельное плаванье. Дурацкое же у неё должно быть лицо при таких-то мыслях, что прыгают распуганными лягушками. И мокрые шлепки их лапок звенят в пустой голове, как…
– Удержусь, – выдавила Таюли, кажется, краснея.
– Хорошо, – согласился спаситель. – Отпускаю.
Он так и сделал, а она тотчас ушла под воду. Вот тебе и на!
– Я… Я же хорошо плаваю, – поражённо проблеяла Таюли, вторично оказавшись в объятиях.
– Ты отлично плаваешь, – согласился спаситель. – Не знал, что люди… Не знал, что женщины умеют так плавать. У нас на севере женщины вообще не плавают.
– Ну, конечно же! – невесть чему обрадовалась она. – На севере. Ты из посольства Лонтферда?
– Да. Тебе это неприятно?
– Почему? – не поняла Таюли.
– Мы враги.
– Мы с тобой?
– Ты права: это глупо. Но, людям свойственно так думать. Королевства враждуют, значит, все люди враги.
– Мне это не свойственно, – усмехнулась она. – И мне ты не враг. Ты меня спас, и мою благодарность ничто не затмит. Чтобы там дальше не случилось.
– Я рад, – сообщил северян своим холодным, не меняющимся голосом. – Я не хочу, чтобы ты меня избегала. Я хочу тебя видеть. А теперь я тебя отпущу. Ты меня возбуждаешь. Готова?
Лучше бы он не возбуждался поминутно, а ещё немножко подержал её в своих руках. Но, тут уж ничего не поделаешь. Таюли кивнула, и он осторожно отпустил свою растрёпанную – и снаружи и внутри – добычу.
Потом они долго добирались до берега. Дэгран плавал получше той самой акулы, которую, как нетрудно догадаться, убил, но это как-то прошло стороной. А вот обо всём прочем, о всякой чепухе они болтали с удовольствием – если его скупые рубленые фразы можно обозвать так преувеличенного громко. Конечно же, болтала Таюли, но он с таким интересом её слушал, что язык молол сам собой. Она выкладывала ему всё подряд, начиная с самого детства. Просто всё-всё-всё…
Нет, не всё. Что-то помешало признаться, что её потешная воспитанница Лиатаяна. Наверно – мелькнула у неё резонная мысль – это потому, что он с севера. А с их посольством ещё невесть, что будет. Саилтах, насколько она поняла, прямо-таки горит желанием «задружиться» с Лонтфердом против «имперёныша». Но первые две попытки не удались. Впрочем, особо копаться в этом вопросе не хотелось: не сказала, и не сказала. И всё.
Зато обо всём остальном – тут её было не остановить. Они беседовали, лёжа на песке лицом друг к другу. Правда, Дэгран на мокром, где его то и дело окатывали волны.
– Я с севера, – пояснил он. – Не люблю горячий песок.
Она и не настаивала, с удовольствием греясь снизу и сверху под полуденным солцем.
– Я хочу увидеть тебя ещё раз, – твёрдо заявил Дэгран, перед тем, как уплыть от неё в сторону дворца наштира Астата, предоставившего посольству своё жилище. – Сегодня увидеть.
– И я хочу, – не стала ломаться Таюли, рука которой уже невесть, сколько времени назад, засела маленькой мышкой в его громадном кулаке. – И я очень постараюсь. Но, у меня может и не получиться.
– Ты живешь во дворце?
– Нет, я тут в гостях у Саилтаха.
– Простая нянька в гостях у короля? – всё с той же бесстрастностью удивился Дэгран.
– Думай, что хочешь, – пожала она плечами, вытянув из капкана свою руку и нехотя поднимаясь.
Он не вскочил, а взметнулся вверх, и очередная волна подтолкнула его к девушке. Таюли даже не пыталась делать вид, будто желает высвободиться из так полюбившихся объятий. Ей мучительно не хотелось расставаться с Дэграном. Она бы и не рассталась так скоро, если бы не опасение, что Челии взбредёт в любую минуту явиться за своей собственностью. С неё станется! А ещё и Ютелия – две Лиаты наистерят тут на целый пожар.
– Я не хочу об этом думать. Мне это неинтересно, – возразил Дэгран, дыша ей в макушку. – Мне интересно лишь одно: где я тебя сегодня увижу?
– А ты знаешь город? – сама не поняла, как и осмелилась, но расцеловывала его плечи и грудь Таюли.
– Только дворец наштира Астата.
– Если я смогу прийти, то приду прямо туда, – окончательно раздухарилась она, чувствуя, что против этой невероятной сказочной встречи всё остальное в целом мире полнейшая ерунда.
– Я хочу, чтобы ты смогла, – голос Дэграна даже чуточку потеплел.
Или ей почудилось? Неважно! Она каким-то непонятным образом ощущала всю незыблемость и неотвратимость его желания стать её мужчиной. Только её и только единственным. А уж, какую цену он приготовился заплатить за своё решение, она страшилась даже представить – достаточно было видеть его глаза.
Совсем сбрендила – радостно упрекала себя Таюли, захлебываясь счастьем и спотыкаясь на каждой дворцовой ступеньке. Он северянин, а она тут нянька… И наплевать-то на это невозможно – душа восстаёт против разлуки с Челией. К тому же она вот-вот станет Двуликой, если можно верить мало просвещённому мнению двух бестолковых Лиат.
Но, Дэгран-то на неё уже свалился. И причём, навсегда – уверенней этой уверенности она ещё сроду не ощущала. И наваждением-то всё это не обозвать. Ибо всё так, как должно было оказаться, едва она добралась до места, где ОНО её поджидало. Ну вот, я уж и мыслю, как Лиатаяны – рассмеялась Таюли и полезла в ванну смывать с себя океан.
Слегка прочухалась, лишь поймав в объятья свалившуюся с потолка Челию. Та чуток побарахталась и унеслась, чирикая о замечательных книгах, что иметь одному Саилтаху слишком жирно. Сначала это рассмешило, а потом в душу заползла какая-то болезненная маята. Какое-то тревожное предчувствие…
А верней ощущение, будто в её жизни сломалась крохотная, но очень важная подпорка, что держала на себе всё спокойствие души, сколько бы там его ни было. И даже не сломалась, а была выбита, отчего душа пошатнулась и накренилась подобно трухлявому стволу. Душа всё ещё парила в своих собственных небесах, но вот вернуться на место уже не могла – ей некуда было приземлиться.
– Ты потеряла невинность, – скучным тоном старенького мечтающего о покое учителя поскрипела над ухом Ютелия.
– Чушь! – огрызнулась Таюли.
И обернулась, чтобы нос к носу столкнуться с перевёрнутым лицом висящей вверх ногами Лиаты:
– Ты что, никак не поверишь, что уже выросла? И что подобные выходки, симпатичные у Челии, у тебя выглядят нелепо?
– От тебя пахнет снегом, – стекла на пол Ютелия и притопнула, словно у неё сползли облепившие ноги сапоги.
– Конечно, я ведь плавала. И валялась на горячем песке. Чем же от меня ещё может пахнуть, как не снегом? Морской солью что ли? Так что там с моей невинностью? Насколько мне помнится, ни в какие отношения, что приводят к потерям, я нынче не вступала. И вчера, и позавчера, и пока ещё никогда. Даже в борделе не успела, как там не старались.
