— Пугач? Такие есть. Вон тот — дефект ствола. Куча выбоин в нарезке. Молодой токарь неправильно приспособу установил, ну и вот…
— Сам-то жив?
— Жив. Станок протирает — осколки на рейки забились, скрипит, как сволочь.
— Расточить сможешь?
— Смогу. Щас, секунду…
Прошло всего несколько минут, как Дарин протянул мне изящный, блескучий пистолет, и небольшую сумку.
— Сама разберешься, как заряжать?
— Угу… я про них читала в руководстве…
Дарин нахмурился.
— Руководстве?
— У папы на столе лежала… Ну я полистала из интереса…
— Ох е… Рит, ты, это, никому не рассказывай, что там было написано, ага?
— Почему?
— Опасное это знание. Особенно для тех, кто не принадлежит вашей семье. Не… не подвергай остальных опасности, вот.
Опасности? Какие-то буквы могут навредить? Но ладно.
— Я буду молчать.
— Вот и славно. Еще что-то нужно?
— Нет. Спасибо, дядя Дарин!
— Не за что. Заходи еще.
Я возвращалась на парковку, мрачно смотря на пистолет. Я знаю, что патроны в него вставляются вручную — тут нет магазина. Но для меня это даже хорошо. Поставим на предохранитель, и… нет, заряжу его перед походом в школу. Там он мне понадобится заряженный. Хоть это и неправильно — оружие заряженным держать. Хотя… это же орудие. Должно им быть…
Дома никаких вопросов не возникло. Хоть весь ужин я просидела, как на иголках, мама даже не спросила, как прошла поездка. Папа явно порывался что-то уточнить, но мама мягко его останавливала. Она знает. Но хочет увидеть, что я сделаю. Я не подведу.
Утром я поднялась собранная, и решительная. Пугач, будучи довольно изящным и элегантным, спокойно прятался в юбке. В нагрудный карман положила еще один патрон — на всякий случай. Так, Рит, спокойно. Ты никого не убьешь. Сама же проверила патроны — никаких пуль там нет.[3]
Я боялась, что наш охранник поймает меня, и безошибочно достанет оружие из-под моей юбки. Но нет — он все так же дремал на своем посту. Единственная, кто заметил мое состояние — госпожа Артура. Она проходила мимо, как вдруг развернулась и прищурилась.
— Ритми, все хорошо?
— Ну… да, госпожа Артура!
— Не похоже. Ты что-то нервная. Это все из-за Кайла?
— Ну… да…
— Не переживай. Он понес наказание, и, я надеюсь, больше не будет тебя бить. Не переживай.
Фух, она посчитала, что мое состояние — это из-за вчерашнего. Но расслабляться не стоит… Хотя нет, стоит. Своим напряжением я только выдам себя. Спокойно, расслабься…
Госпожа Артура скрылась за поворотом, и дети в коридоре сразу же стали громче бегать и визжать. До урока еще пятнадцать минут. Потом сорок пять минут благословенной тишины…
— Эй, неумеха!
Папа в таких случаях тихо, сквозь зубы говорит: «Бляяяять…». Но я не буду. Читала, что это нецензурное слово. Я развернулась. Кайл с дружками собственной персоной. Кажется, время пистолета пришло раньше, чем я ожидала. Только не струсь… Не бойся его достать… Это всего лишь игрушка, хоть и страшная…
— Чего тебе, Кайл?
— Че это ты в школе делаешь? Вчера мало получила?
— А ты мало отсидел у госпожи Артуры?
— За это ты ответишь сейчас и отдельно… И даже не думай бегать.
Он многозначительно начал бить кулаком в ладонь. Моя рука судорожно нащупала пистолет. Вот он медленно подходит, а я… чувствую внезапное спокойствие. Подгадать момент, вытащить пистолет, нажать курок. И он отскочит. Грохот пушки привлечет сюда учителей. И я буду спасена… Два шага, один… Черт, пистолет зацепился за юбку.
— Эй, простолюдин, ты о чем думаешь?
Передо мной возникла спина мальчика, одетого в солидный костюмчик. Я видела лишь покрытый снежно-белыми волосами затылок и острые уши. Белые волосы, эльф… Герцогство Арундал?! И он… защищает меня?
Кайл тем временем вскипел.
— Т-ты кого простолюдином назвал, смерд?! Я граф!
Я услышала спокойный, буквально ледяной голос мальчика.
— Граф? Что-то ведешь ты себя, как свинья. Даже крестьяне не бьют женщин.
— Че?! Да я тебе сейчас…
Кайл махнул кулаком, но его соперник… просто шагнул в сторону. А Кайл почему-то упал.
— Ай… коленка… больно!!
— Ну что ты? Тебе же вроде нравилась боль? Вот она, вкушай, сударь.
— Да я тебя…
Кайл начал подниматься… И я решила, что настал мой звездный час. Тем более, что пистолет наконец отцепился от юбки. Я просто выставила его вперед, на Кайла. С предохранителя пока не снимала. Ну его, рука еще дрогнет.
Первое, что увидел Кайл — черное жерло ствола. И он побледнел.
— Р-рит, т-ты чего, м-мы же в шутку, б-без обид!
— И бил ты меня без обид, да? Синяк на лице оставил.
— Я-я, это, п-признаю, м-мы немного заиграли-лись, н-но это же в п-прошлом, да?
Он похож на песика. Пока был за забором, гавкал и гавкал, но стоило сделать шаг к нему… Как он зажал хвост между ног, и припал к ногам. Я мрачно убрала пистолет.
— Если ты еще раз будешь ко мне лезть, я нажму курок.
— Я понял!
— И к нему не лезь.
Я указала головой на белобрысого. Он стоял рядом, смотря на нас с некоторым холодным любопытством своими алыми глазами. После моей фразы он легонько поклонился. Черт, он явно мой ровесник, но манеры, будто у самого императора.
— Я понял!
— Свободен.
Я часто слышала это «Свободен» от мамы, и мне удалось скопировать её холодный тон. Кайл с друзьями испарились так быстро, что господин Скалько, наш учитель физической культуры, поставил бы им «отлично». Я повернулась к тому, беловолосому.
— Спасибо, что помо… а, прости!
Совсем забыла про этикет! Надо ему ответить подобающе. Я поспешно присела в реверансе, и, как учила мама, мягко улыбнулась.
— Благодарю вас за мое спасение из столь неприятной ситуации, сэр.
Он ухмыльнулся.
— Что угодно для леди. Разрешите представиться — Лайкан.
— Приятно познакомиться, я — Ритми.
— Позвольте уточнить, из какого вы класса?
— Пятый, под буквой «А».
— Какая удача. Не подскажите, какой у нас следующий урок?
У нас? Он… он что, из нашего класса? Стоп… То есть, он новенький? Госпожа Артура говорила, что сюда должен перевестись кто-то из другой школы… Так это он?!
— Позвольте, я провожу вас, Лайкан.
— Премного благодарен.
А-а-а, знать бы, что говорит при таком волнении папа…
/Антонио/
— Еба***й пи***ц, и как он еще жив-то остался?
Я в ужасе читал то, что всего лишь за полчаса нарыл Крит на нашего графа. Коррупция, предательства, кражи казенных денег, разжигание идеологической, религиозной и так далее ненависти, насилие над поддаными… Рядом со мной сидела Эли. Почему-то крайне спокойная. Вдруг она хмыкнула.
— О, еще пару горничных обрюхатил? Как же быстро работает. Интересно, с таким графиком он вообще высыпается?
— Эли, тебя тут вообще ничего не смущает?
— Неа.
— Вот этот список? Да его казнить хоть завтра можно!
— Можно. Но зачем?
— Не понял?
— Рано или поздно поднимется восстание. И он будет назначен одним из генералов. Вон там пункты видишь — подготовки к мятежу? Так вот. Рядом с ним уже находятся нужные нам люди. И они будут лишь намекать, куда направить его силы.
— Все еще не понял.
— Для полководца нет страшнее врага, чем союзник-идиот. А тут враждебный идиот на привязи. Грех такое упускать.
Мда… Кажется, у принцессы уже есть планы на этого графа. Ну ладно…
[1] Историческая справка и пояснение. Шуты при королях были не простыми дураками. Давайте сначала намекну, потом объясню. У нас есть: пост, который занимает один человек, и который волен творить что угодно — казнить его может только король. Не поняли? Шуты были далеко не дураки, они помогали царям видеть истину — ведь только шут имеет право нелицеприятно говорить о гостях царя. Исторический пример: Балакирев, шут Петра Великого. Однажды Петр был рассержен на своего шута, и прогнал его со словами «Чтобы я не видел тебя на земле русской!». Что делать, уехал из России. Вдруг видит царь — вон он, едет на телеге! Выскочил, давай орать: «Я приказал тебе, чтобы не видел я тебя за земле русской!». Балакирев ответил: «Так я и не на земле русской стою. Вот, документ, что земля, на которой я стою — шведская». Протянул Балакирев документ. Петр подошел, и увидел, что дно телеги покрыто слоем земли, которая, по документам, и правда была шведской. Так шут был прощен. Почему же Эли против такого титула для Ритми? Потому что шутам больше нужен острый ум и язык, а не память.
