— Уррий Сидморт, четвертый сын сэра Отлака, графа Маридунского явился по вашей просьбе и выражает свое глубокое почтение, — сказал Уррий в ответ.
— Ты совершил благородный поступок, — сказал царь Тютин, голос его был чист и громок. — Ты спас моих дочерей от бесчестия и смерти. Ты достоин быть рыцарем, подойди ко мне.
Царь Тютин встал с трона и стукнул посохом о землю. От удара образовалась небольшая трещина, в которую тут же начал осыпаться прокаленный на солнце песок. Из трещины появился робкий фонтанчик чистого родника. Царь Тютин смотрел своим спокойным взглядом на родник и фонтан все увеличивался в размерах, пока не стал высотой вровень с царем.
Уррию при виде бьющей из песчаного берега воды и переливающихся в воздухе мелких брызг безумно захотелось напиться. Он сглотнул появившийся в горле комок, необъяснимое волнение охватило его. Лишь пение беспечных птиц доносилось из леса, все присутствующие почтительно замерли, завороженно взирая на рождающееся чудо.
Царь ста озер нагнулся к самому основанию бьющегося из песка ключа и схватил струю воды могучей ладонью, оторвал ее от земли. Водная лента застыла у него в руках, отвердела и превратилась в меч, отражающий в острейшем лезвии клинка спокойствие озера и жизнерадостное бесшабашие солнца.
Трещина в песке берега заросла, как будто ее и не было.
Озерный повелитель поманил к себе Уррий. Юноша подошел и вновь преклонил колено. Царь Тютин возложил волшебный меч на плечо Уррия.
— За твой подвиг, Уррий Сидморт, властью, данной мне силами космическими, посвящаю тебя в рыцари, — громко сказал царь озерный. — Будь же добрым рыцарем, о чем молю за тебя Мать-Природу и всех духов земных и небесных. Будь доблестным и достойным! Нарекаю тебя рыцарским именем Радхаур. Этот меч по имени Гурондоль, что на древнем языке означает «Преданный и Оберегающий», прими от меня на память!
Уррий взял протянутый ему меч, превращенный могуществом озерного владыки из чистой родниковой воды в несокрушимую волшебную сталь. Удобная рукоять меча была сделана из разноцветных, плотно пригнанных друг к другу, полупрозрачных камней, венчал ее крупный алмаз, блистающий многочисленными гранями. Лезвие Гурондоля было длинным и узким, оно сверкало на солнце, отражая удивленные глаза Уррия, всматривающегося в клинок.
— Пусть этот меч будет лучшим другом тебе и твоим друзьям и смертельным врагом твоим врагам! — сказал царь Тютин.
Свершилось! То, о чем Уррий так долго мечтал, наконец стало реальностью — он рыцарь. Сэр Уррий Сидморт — звучит! Впрочем, и сэр Радхаур — звучит! Посвящен! Посвящен раньше Эмриса! И даже раньше Морианса! Вот будет смех, если Морианс вернется с турнира еще не в рыцарском звании. От торжественности и значимости момента, Уррий еле нашел слова благодарности озерному царю.
Суровый и молчаливый сэр Бан, стоявший несколько впереди отряда, неожиданно захлопал в ладоши, поздравляя Уррия. Воины из замка тут же радостно стали выкрикивать поздравления в адрес нового рыцаря.
Уррий был вне себя от счастья — ради таких мгновений стоит жить!
Царь Тютин вновь сел на трон.
— Лорелла мене говорила, что ты хочешь взять ее в жены, — сказал царь своим чистым и громким голосом. — Я не могу отказать спасителю своих дочерей, сэр Уррий.
Уррий встретился взглядом с Лореллой. Она счастливо улыбалась ему.
Уррий даже не думал о женитьбе — он еще слишком юн. Лорелла неверно истолковала его слова.
Но почему нет? Если он дорос до сражений с опытными бойцами, если он уже, в свои четырнадцать лет, победил злого колдуна какого-то там тайлора, если он уже посвящен в рыцари, то почему ему рано познать таинство брака? Лорелла… Она достойна быть его женой — красивая, стройная, чистая, знатная… Он полюбил ее с первого взгляда — почему он не должен верить одному из самых сильных чувств? И Уррий понял — он хочет, чтобы Лорелла стала его женой. Он хочет иметь детей от нее — позже… Он обязательно честными подвигами завоюет себе земли, выстроит или завоюет замок и начнет новый род, ветвь знатного древнего рода Сидмортов. И Лорелла будет прекрасно смотреться в роли хозяйки замка. Наверное, это и есть его счастье. А алголиане, сила Алвисида? — Уррий отогнал от себя эти мысли, как несвоевременные.
— Я счастлив, что вы согласны отдать за меня свою дочь, великий царь Тютин, — с поклоном сказал Уррий.
— Вот и хорошо, к свадьбе все готово. Приданое Лореллы достойно дочери царя ста озер…
— Но я не могу совершить брачный обряд без благословения отца, — осмелился возразить Уррий. — А его сейчас в замке нет.
— Это для нас совсем необязательно, — сказал царь Тютин. — Но если ты хочешь обвенчаться с Лореллой по вашему обычаю, мы возражать не станем. Я знаю графа Маридунского — это мудрый и благородный человек. Подождем его возвращения.
— Благодарю вас. Вы просили забрать с вашего острова то, что я принес по неведению…
— Да. — Царь Тютин вновь встал с трона, повернулся в сторону озера. Свита мгновенно расступилась. Царь стукнул своим чудодейственным посохом о берег и сказал зычно:
— Дорогу благородному рыцарю сэру Радхауру!
Озерная вода словно закипела. Под многочисленными взглядами присутствующих Уррий подошел к самой воде и увидел, что огромные рыбины — судаки и щуки, каждая длиной не менее трех футов, всплыли к самой поверхности, плотно прижались боками друг другу, спинами образуя Уррию дорогу.
Уррий оглянулся в сторону сэра Бламура. Нет, он и не думал выказать страх, он не сомневался в том, что должен сделать. Просто непроизвольно оглянулся на сурового сенешаля и своего учителя. Сэр Бламур понял его взгляд, подошел и Уррий отдал ему «Неустрашимого», вложив в ножны Гурондоль, с которым ему очень не хотелось расставаться. И не расстанется никогда!
Уррий бесстрашно ступил на живой мост.
Он шел по глади озера, словно по суше. Многоопытные дружинники сэра Отлака крестились, глядя на такое чудо. С того места, где они стояли, не видно было живого моста, простершегося у Уррия под ногами. Да если бы и видно было — от этого чудо не становилось меньше!
На острове, у самой воды, валялись куртка, сапоги, а, главное, порванные ножны с трофейным клинком убитого Уррием алголианина. Теперь у Уррия меч куда как лучше — Гурондоль, но ни один уважающий себя воин не бросит оружие просто так. Уррий уважал себя. Он подобрал также куртку и сапоги — обношенные и такие удобные.
Чудесный шар был на месте. Уррий протянул руку в узкий лаз, едва дотянулся кончиками пальцев. Шар словно почувствовал своего хозяина — сам покатился по узкому лазу к Уррию. Шар был все такой же — твердый, легкий, чуть прохладный, неизъяснимое чувство душевной теплоты и энергии вливалось в Уррия от прикосновения к нему. Но выйдя на свет, юноша заметил, что теперь священный предмет алголиан не светится, он вновь, как и прежде, стал светло-бурым, лишь едва заметные золотистые вкрапления поблескивали на солнечном свету.
