Ну вот, пожалуйста… Опять…
Замотанная бессонными ночами королева Кира, дремавшая на низеньком топчанчике, каковые в Таккате заменяли кровати, при первых же звуках боевой тревоги рывком подхватилась, замерла на пару секунд, с трудом соображая, где находится и что происходит.
— Ребенок проснулся, — сочувственно подсказала Эльвира, в который раз обреченно представляя себя на месте подруги.
— Ага… ребенок… — потусторонним голосом пробормотала Кира и, нащупав рядом с собой орущий сверток, отработанным механическим движением подхватила его на локоть и поднесла к груди.
— Рубашка, — сочувственно напомнила Эльвира. Растрепанная сонная королева, с единственным глазом, безумно глядящим куда-то в мир снов, напоминала помятого зомби.
— Ага… рубашка… ну да…
Рев оборвался на середине рулады, сменившись энергичным чмоканьем.
— Пеленки… — произнесла Кира отсутствующим голосом провидицы в трансе. — Высохли?
— Сейчас посмотрю… — вздохнула Эльвира, уже понимая, что на этот раз стирать вонючие пеленки придется ей, ибо подруга так и не проснулась.
В такие моменты желание пришибить его величество Шеллара становилось особенно отчетливым и непреодолимым, и попадись он Эльвире под руки, не спасли бы подлого конспиратора ни королевский статус, ни высокий рост, ни выдающаяся физическая сила. Он, видите ли, счел, что спасаемые от посторонних глаз королевы не должны ничем выделяться из общины ненормальных варварок Такката, а посему какие бы то ни было служанки и няньки будут «вопиющим демаскирующим фактором». А мямля Орландо даже не посмел возражать, ибо так сказали Шеллар и придворный маг, а они лучше знают! И ни одному из этих гениев маскировки не пришло в голову, что благородная дама не может обходиться без служанки, где бы она ни оказалась! Ибо благородную даму не учили самостоятельно стирать свое белье, не говоря уж о пеленках, уделанных королевскими отпрысками, да и не должна она этого делать!
Кира отнеслась к возмущениям подруги без понимания. Вместо того чтобы потребовать должного обхождения, она простыми словами объяснила Эльвире некоторые реалии жестокого мира и показала, как стирать одежду. Сама она с этим тяжелым и грязным трудом была знакома не понаслышке, так как «воин должен уметь все сам» и «неужели ты думаешь, что подобает совать свои грязные трусы денщику-мужчине?».
Как ни обидно было признавать, неприглядная действительность и в самом деле полностью соответствовала тому описанию, которое привела Кира. Забудьте, ваше величество, что вы благородная дама, первая красавица двора, супруга короля и все, что к этому прилагается. Посмотрите правде в глаза. Вы никто и ничто, изгнанница, беглянка без гроша в кармане. Вас приютили чужие люди из милосердия, они делятся с вами крышей и едой, и они вовсе не обязаны еще и стирать ваши панталоны. Да, кстати, не забудьте, что доктор вашей служанкой тоже не является, у нее есть своя работа и ребенок, требующий заботы. И Тереза тоже ассистент доктора, а вовсе не ваша служанка, даже если она разок-другой согласится вам помочь — это из милосердия и человеколюбия или же из дружеских побуждений, а вовсе не потому, что она вам чего-то обязана. Равно не является вашей служанкой и хинский мистик, который, конечно же, не откажет в помощи, если его попросить, но не монашеское это дело — возиться с женским нижним бельем, вам не кажется? Нанять кого-нибудь из местных вы тоже не можете, так как заботливый супруг не выдал вам денег на расходы. И не потому, что их нет или ему их жаль, а потому, что этот гад Шеллар больше заботится об устойчивости экономики Такката, чем о благополучии двух несчастных королев!
Не успела Эльвира осознать весь ужас того положения, в котором они оказались, как буквально на следующий же день этот ужас пополнился вопящим и гадящим свертком, который не давал спать по ночам и увеличивал объем стирки в разы, не поддающиеся исчислению. По возможности Кира пыталась управляться с пеленками сама, но не всегда успевала (когда-то же человеку и спать надо, хотя бы пару часов в сутки!). Тереза старалась ей помогать, когда выпадало свободное время, а когда свободного времени не выпадало ни у кого, приходилось пачкать руки и благородной даме Эльвире. Подруги ведь все-таки. Вонь, конечно, отвратительная, но Кира очень верно подметила, что дерьмо, произведенное новорожденным младенцем, куда безобиднее аналогичного продукта, истекающего пополам с кровью из распоротых кишок. С последним Эльвире сталкиваться не доводилось, но даже теоретическое сравнение казалось весьма утешительным.
Перещупывая ряд пеленок на веревке в поисках хоть одной высохшей, Эльвира еще издали заметила гостей. В этом мире звериных шкур и некрашеного холста трудно было не заметить черную мантию с красной отделкой, вокруг которой описывала причудливые восьмерки знакомая прическа с перьями, лоскутами и бусинами.
Эльвира торопливо сдернула с веревки более или менее сухую пеленку и бросилась в хижину — предупредить подругу, что сюда сейчас войдет мужчина, а она на самку болотного гоблина похожа.
— Кто? — встрепенулась Кира, торопливо проводя гребешком по волосам.
— Наш придворный маг.
Подруга оживилась настолько, что даже проснулась. Правда, вся ее деятельность по приведению себя в порядок ограничилась лишь тем, что ее величество причесалась и наощупь сунула босые ноги в местные мокасины, не выпустив при этом ребенка, который, в свою очередь, не выпустил благословенный источник пропитания. Видно было, что Кире совершенно наплевать, как она выглядит. Все, чего она хотела, — это услышать хоть какие-нибудь новости о муже. Нет, Эльвира тоже беспокоилась, как поживает бедный бестолковый бард Орландо II, но неужели это как-то может помешать желанию прилично выглядеть?
— А вот это? — напомнила Эльвира, указав замотанной подруге на бесстыдно выпростанную из-под рубашки грудь.
— Я кормлю, — мрачно отрезала Кира.
— Мужчина же войдет! Да еще наш мэтр! Я себя одетой-то неловко чувствую в его присутствии… У него взгляд такой…
— Мне насрать на его взгляд, — угрожающе прорычала Кира, — на мистралийские обычаи, на твои истерические фантазии и на всех мужиков, кроме двух. Я ребенка кормлю! И я точно знаю, что пока у него во рту сиська, он молчит, мать его так!
Убеждать подругу дальше Эльвира не успела бы, даже если хвати ей на это смелости, — и придворный маг, и Дана передвигались стремительно, так что в хижину они вошли, едва лишь Кира успела опять примоститься на краю топчана.
Мэтр Максимильяно нагло притворился, будто не замечает настойчивого вопросительного взора королевы, и завел долгое церемонное приветствие, принятое в Мистралии для официального поздравления молодой семьи по случаю рождения мальчика. Неизвестно, на сколько хватило бы терпения Киры, но представление испортила варварка Дана, которой, похоже, понятие «терпение» было вовсе неведомо, равно как и «такт».
