Лукоморец рассеянно скользнул взглядом по куче загадочной хозяйственной утвари, попытался представить себе простую деревенскую девушку в собольей душегрее, поутру направляющуюся с двумя золотыми ведрами на платиновом коромысле к срубу колодца из красного дерева, чтобы постирать парчовые портянки супруга в жемчужном корыте на серебряной стиральной доске… Но не смог, отмахнулся от этой нелепой мысли и стал крутить драгоценную посудину в руках, попутно пробуя оторвать ручку. Лучше сейчас, чем по дороге.
Расчленить золотую бадью не вышло, чем он и остался очень доволен.
Выбирать? Пожалуйста.
Словно крестьянин на переборке овощей, он присел и принялся деловито и сосредоточено вылавливать золотые монеты из медно-серебряного окружения и кидать их в ведро.
Но что это? То ли барабанная перепонка зачесалась, то ли комар-пискун в атаку пошел, то ли…
"Не подавай виду, что слышишь меня…", — едва различимые слова прозвучали не то в ухе, не то прямо в мозгу. — "Я хочу тебе помочь… "
— Вы… То есть…
"…Вы кто?"
"Неважно. Слушай меня. Чтобы все для тебя кончилось благополучно, ты должен сейчас взять три монеты — одну золотую, одну серебряную и одну медную."
— За…
"…То есть, зачем?"
"Бери, и не задавай глупых вопросов!"
"Но это вовсе не глупый вопрос. Я вправду не понимаю, почему я должен…"
"После испытаний, если сейчас все сделаешь как надо, получишь три полных кошелька золота, серебра и меди, упрямый мальчишка! А если возьмешь это дурацкое ведро, то ты пропал!"
"Но мне надо больше, чем три кошелька! И только золото! Хотя, конечно, серебро и медь нам нужны тоже, но золото сейчас важнее!"
Ответом ему было неприязненное, почти враждебное молчание.
"Послушайте!.. Дедушка?.. Вы где?" — не прекращая ни на минуту наполнять ведро певучим драгметаллом, напомнил о себе потерявшемуся благожелателю Иванушка.
"Здесь, здесь," — через полминуты неохотно отозвался тот же, но уже далеко не такой дружелюбный голос, словно жалея, что вообще заговорил с подопытным. — "Не надо было мне с тобой общаться. Но поначалу ты показался мне славным добрым малым… Сослепу, наверное. Братья правы. Ты ничем не лучше, чем большинство из вас. Давай, продолжай в том же духе. Нагребай, торопись. И не жалуйся потом, что тебя не предупреждали."
"Извините, дедушка… вы что, подумали, что я…" — опешил Иван и даже выронил ведро. — "Вы что… вы решили, что это… что мне… что для меня… Но это ведь не так! Я вовсе не такой!.. То есть, вы меня неправильно поняли! Эти деньги нужны не мне — это для всех людей там, наверху! Мне самому отсюда не надо ни копейки! Ни гроша медного!"
"У тебя там и нет и ни копейки, и ни единого медяка", — сухо прошелестел голос и растаял в тишине, обдав потерявшего на мгновение дар речи царевича презрительным холодом.
И Иванушка почему-то был уверен, что он больше не появится, и что бы он теперь ни сказал, будет использовано против него.
Ну, что ж. По крайней мере, в одном голос был прав. Надо торопиться — там, наверху, наверное уже утро, и его хватились и ищут… Хотя Вранеж, скорее всего, уже поднял тревогу, и вот-вот приведет в свой коварный подвал на помощь людей с веревками и лестницами, они спустятся и найдут его…
Интересно, в чем заключаются испытания, о которых упомянул старичок?
Наверное, в беге. Или плавании. Или придется куда-нибудь карабкаться. Как иначе ведро с деньгами может помешать ему преодолеть их препятствия?
Между делом, ведро наполнилось.
Царевич встал, осторожно оторвал посудину от глухо звякнувшего монетного пола — ручка слегка прогнулась, но выдержала — и обвел глазами сокровищницу.
Справа от него, полуприкрытая золоченым с перламутровой инкрустацией секретером из черного дерева, появилась новая бродяга-дверь, судя по виду — родственница безвестно исчезнувшей. Хотя, принимая во внимание легкомысленное поведение предыдущей, это вполне могла оказаться она сама.
Наверное, это намек, подумал Иван и, перекосившись под тяжестью наполненной до краев с горкой золотыми монетами бадьи, двинулся навстречу обещанным испытаниям с высоко поднятым над головой факелом.
По прошествии десяти минут и почти километра ровной гладкой дороги никакого намека на обещанные испытания все еще не было, и Иванушка уже начинал волновать, не проскочил ли он чего-нибудь, по рассеянности не заметив, как вдруг дышащие клаустрофобией стены темного узкого коридора отпрянули, и перед его изумленным взором открылся новый зал, поменьше предыдущего.
Только наполняли его в этот раз не сокровища, а рабы. Потому что другого названия для прикованных к полу людей, между которыми прохаживались уродливые черно-золотые надсмотрщики с плетями, придумано еще не было.
Дальше все произошло неожиданно и одновременно.
Потухшие глаза сутулого безбородого старика-невольника нечаянно встретились с Ивановыми.
Царевич изумленно выдохнул: "Медьведка?!..".
Свистнула и опустилась на плечи министра полезных ископаемых плеть.
Полетело, истерично звеня о каменный пол коридора вырвавшимися на свободу монетами ведро.
Черный меч мрачной молнией сверкнул в руке лукоморца, и кто-то яростно закричал: "Ах вы… негодяи!!!.."…
Когда Иванушка пришел в себя, то на узком, то и дело осыпающемся карнизе под потолком сидели, съежившись, словно страусы в клетках воробьев, не только растерявшие свои кнуты и самоуверенность рабовладельцы, но и их нервно позвякивающий обрубками цепей живой товар.
Иван вдруг понял, кто кричал, пристыжено опустил оружие и покраснел.
— И… извините… Я вас… не очень напугал?..
— Сумасшедший!..
— Развели тут!..
— Пускают, кого попа…
— Я не с вами разговаривал, — гневно зыркнул лукоморец на мгновенно притихших работников кнута и подошел поближе к стене, вглядываясь в лица людей. — Медьведка?.. Вы где?.. С вами все в поряд… Воробейник?! Коротча?! Барсюк?! Комяк!.. Вы… вы все!.. Тут!.. Но… Что произошло?!.. Как вы здесь оказались?!.. Кто эти… — слово "уродцы" пришло ему на ум, смущенно потопталось, и пристыжено пожав плечами, удалилось, и Иван честно сделал еще одну попытку назвать отвратительных чумазых карликов как-нибудь по-другому. — Эти… эти… эти…
"Уродцы", видя полное отсутствие достойных конкурентов, осмелев, оттолкнуло "уродов", на цыпочках прокралось назад и снова выглянуло и украдкой помаячило бьющемуся в муках поиска лукоморцу.
— Эти, — упрямо отверг единственного кандидата и договорил тот.
— Э-э-э… долгая история, Иван… — болезненно поморщившись, покачал головой министр стеклоснабжения.
