На лицах у многих застыли, смешавшись, ужас и удивление. В их дома ворвались воины, ничего не объяснив, не дав толком собраться, потащили куда-то. Никто из них не хотел идти в холод и неизвестность ночи, из теплых уютных домов, где, казалось, сами стены были способны защитить от всех бед. Некоторые подумывали о том, чтобы, выбрав удачный момент, постараться незаметно усколь-знуть, вернуться назад… Лишь слова подоспевших проповедников убедили их не делать этого, а, доверившись мудрости священнослу-жителей, подчиниться воле правителей.
Уже за городской стеной оглянувшись назад и увидев нечто необъяснимое, поднимавшееся над городом, они с ужасом нача-ли понимать если не причину опасности, то ее величину. Со страхом они поглядывали на проповедников, собравшихся вокруг носилок сво-его предводителя, но не смели задать вопрос, боясь, что ответ бу-дет ужаснее неведения.
Пробившись сквозь толпу, к Владу подскочил командующий. Его щеки раскраснелись, глаза сверкали в полумраке как огоньки свечей, горячее дыхание паром срывалось с губ. Упав на коле-ни, он, запыхавшийся, кое-как переведя дыхание, поспешно заговорил:
– Я все сделал! Мои воины вывели всех, кого нашли. Бог милостив… – и тут страшный раскат грома заставил его умолкнуть, оглянуться на город и застыть, не смея даже вздохнуть, не то что пошевелиться.
В небе, еще мгновение назад спокойном и глубоком, словно рана колодца, возник огненный вихрь, смешавший за короткое мгно-вение все краски, поглотивший свет и мрак и создавший из их нитей холодное, мертвящее мерцание, которое высасывало из застонавшей, забившейся в ужасных муках земли остатки тепла…
А затем все застыло. Мир, погруженный в тяжелый болезнен-ный сон, стал, теряя последние силы, сдаваясь на милость победи-телей, затихать, умирать навек… Еще миг – и пути назад не бу-дет…
И тут черная тень прорезала серый сумрак, разбивая его оковы и даря свободу земле. На какое-то время небо прояснилось и посреди него показалась луна. В ее тусклом свете стали отчетливо видны очертания дракона, распростершего огромные крылья. Каза-лось, что он повис в центре мироздания. А на его голове, под защи-той причудливого костного нароста – величественной короны, – прак-тически незаметен, стоял колдун…
И спала тьма, обнажая тысячеглазый лик жуткого бес-пощадного врага, лишенного всего, охва-ченного одной лишь слепой местью – желанием уничтожать… Ужасный, способный вселить страх в душу любого живого создания вопль неве-домого существа – не человека и не зверя, – разнесся над испуганно притихшей землей.
Мгновение – и в мертвом ослепшем мраке разразилась гроза, безжалостно сталкивавшая огонь и холод. Капли дождя, мгновенно замерзая, превращались в ледяные стрелы, которые обезумевший ветер посылал во все стороны из своего тугого лука. Молнии, словно нити, пытавшиеся сшить воедино небо и землю, унич-тожая все, что было между ними, жили своей собственной, ни от чего не зависевшей жизнью, продлив краткий миг до вечности. Даже сам воз-дух, наполнившись осколками зеркала мира, нес в себе смерть.
Но дракон, будто не замечая всего этого, подчиняясь лишь воле колдуна, даже не шевельнулся, защищая землю своими крыльями от смерти. Ореол, возникший вокруг него, впитывал в себя всю силу разрушения и, поворачивая, соединяя с ни с чем не сравнимой мощью созидания, нескончаемой волной обрушивал на пустоту Потерянных душ.
А затем… Людям показалось, что неведомые силы порвали по-лотно мироздания, разрушив границу вселенной. И звездный ве-тер, подхватив тот извивавшийся, продолжая из-вергать проклятья сгусток тени, который остался от Потерянных душ, повлек его к самой глубокой из бездн вселенной, чтобы заточить там навечно.
Улетая, хвост ветра коснулся тусклой лунной дымки, откры-вая посреди неба врата, уводившие в неизвестную даль. И, издав гулкий прощальный крик, похожий на последний вздох умирающего, дракон устремился к этим вратам, ища покоя и забвения для себя и своего спутника.
Едва просторы небес сомкнулись, над миром вновь воцарилась тихая лунная ночь и земля, ослабевшая после тяжкой болезни, но выжившая наперекор всем стихиям, погрузилась в глубокий спо-койный сон.
Зима в этом году выдалась суровой, вьюжной, как никогда. Но от нее никто и не ожидал летнего тепла. Другое дело весна… Уставшие от бесконечной снежной белизны, в которой не за что было зацепиться взгляду, от вьюг и снегопадов, не выпускавших из жилищ, которые стали такими тесными и надоевшими, люди надеялись на скорейшее возвращение тепла, пробуждение природы.
Но время шло, а на дворе, казалось, становилось только все холоднее и холод-нее.
Начало апреля оказалось морознее февраля. Даже старики-ста-рейшины не могли припомнить на своем веку такой весны, что гово-рить о молодых, которые каждый день вновь и вновь жаловались на холод и спрашивали, когда же, наконец, солнце оправится от долгой, тяжелой болезни и принесет на землю столь желанное тепло.
Священ-ники, позабыв другие дела, с утра до позднего вечера и с вечера до утра читали молитвы богу, прося его устремить свой взор на грешную землю и снизойти милостью на ее жителей.
Вот только были ли их молитвы услышаны? Да, трескучий мороз несколько ослабел, позволив людям, наконец, выбраться из жилищ и оглядеться вокруг, не понимая, что же случилось с миром, почему в мае, обычно таком светлом, нежно-салатовом, полном сил и жизни, реки продолжали крепко спать под толстыми льдами, почему не тают снега. Но время продолжало двигаться вперед, и хотя холода более не усиливались, но и теплее не становилось.
Всматриваясь в покрытое ледяными узорами оконце, наполовину занесенное снегом и лишь в уголочке на самом верху сохранившее ясный кусочек, но только лишь затем, чтобы можно было увидеть нескончаемый танец белых снежинок, которые словно никак не могли закончить празднование по случаю победы зимы, радуясь часу своего господства, трактирщик вновь и вновь благодарил своих слу-чайных гостей-колдунов за то, что ему и его семье есть где пере-жить страшную, столь затянувшуюся зиму.
Он понимал, что никто из его близких не выжил бы в эту стужу без надежного дома, способно-го защитить от ветра и мороза, без своего дома. Им вряд ли уда-лось бы найти другое пристанище, когда в тяжелые времена люди не спешат делиться теплом своих очагов с чужаками, боясь, что, может статься, огня не хватит им самим.
Мужчина отвел взгляд от окна. В комнате царила умиротворяющая сонная тишина.
Было уже за полночь. Убаюканный песней вет-ров, в детской спал маленький веселый непоседа, и уже, наверно, видел седьмой сон. Воспоминание о сыне заставило мужчину улыбнуть-ся. Вот кому все было ни по чем: мороз ли, снег – он во всем мог найти радость и развлечение. Казалось, в мире нет ничего, что могло бы надоесть ему, словно, после столь страшной болезни, ко-торая чуть не стоила ему жизни, он стал жить каждым мигом, нас-лаждаясь им в полной мере. Единственное, что ему не нравилось – это спать. Родителям приходилось напрягать все свои силы и уме-ния, чтобы вечером уложить его в постель.
