— Олаф. — Сказала я, и единственным, что удерживало меня от того, чтобы выхватить ствол, была Бекка, которая пыталась протиснуться мимо меня к порогу.
— Анита. — Произнес Олаф, глядя на меня почти голодным взглядом, словно он был львом, а я — газелью. Он, конечно, теперь верлев, но я-то не газель.
— Дядя Отто! — Выкрикнула Бекка и умудрилась проскользнуть под моей рукой, чтобы подбежать к большому человеку.
— Дядя Отто? — Опешила я, чуть не спросив: «Когда ты успел стать дядей Отто?».
Бекка бросилась к нему на руки так, словно он не был социопатом и серийным убийцей. Как маршал США, Отто Джеффрис, он, впрочем, никем подобным и не был. Я наблюдала за тем, как он подбросил в воздух маленькую девочку, и улыбка на его лице казалась чертовски искренней. Что за хрень здесь творится?
37
Он перехватил Бекку левой рукой, чтобы освободить правую. От его глаз не укрылся тот факт, что я почти схватилась за пушку. Я все еще не была уверена в том, что все делаю правильно, но как я не хотела обсуждать с Беккой любовные отношения ее отца, так и не горела желанием разбираться с ситуацией, в которой пристрелила бы дядю Отто прямо у нее на глазах, при том что он не сделал ничего предосудительного. Жертвы, на которые мы идем ради детей.
— Что за… что ты здесь делаешь, Ол… Отто?
— Меня пригласили на свадьбу. — Ответил он, улыбаясь Бекке. Она протянула руки, чтобы обнять его за крепкую, мускулистую шею. Я никогда не видела Олафа настолько нормальным и радостным, но я также не видела, чтобы он вел себя с Беккой подобным образом. Этому должно быть какое-то объяснение. Я была настолько заворожена происходящим, что не сразу поняла, что он сказал.
— Тед не предупредил меня, что ты будешь на свадьбе.
Он встал у порога и опустил Бекку на ковер.
— Ступай переоденься, как велела тебе тетя Анита, kleines Mädchen.
Благодаря бабуле Блейк я знала, что он назвал ее маленькой девочкой. Его голос чертовски подходил к этой улыбке, но Бекка не могла видеть его лица сейчас, когда он полностью сосредоточился на мне. В этом взгляде не было ничего дружелюбного или того, что подходило бы тому, кого называют «дядей».
Я стояла перед дверью в номер, а Олаф был в паре шагов от нее, сохраняя дистанцию, допустимую приличиями. Что бы он ни задумал, напугать меня он не хотел — пока что.
Бекка перевела взгляд с одного из нас на другого. Олаф все еще улыбался, и она не могла видеть его глаз, но то ли мой взгляд что-то выдал, то ли она вдруг почувствовала напряжение между нами.
— Все в порядке? — Неуверенно спросила она.
— Ага. — Сказала я.
— Конечно. — Мягко сказал Олаф, наполнив взгляд улыбкой, которая все еще изгибала уголки его рта, так что он казался дружелюбным гигантом.
— Иди переоденься, Бекка. Мы с дядей Отто поболтаем немного.
— Вы собираетесь драться? — Спросила она.
Эта фраза застала нас обоих врасплох.
— Ну разумеется нет. — Ответила я.
Не то что бы я действительно была в этом уверена.
Олаф сказал:
— Я постараюсь не выводить тетю Аниту из себя.
Бекка сощурилась, глядя на нас.
— Обещайте, что не подеретесь, пока я переодеваюсь.
— Я обещаю, если Анита обещает.
Я уставилась на него, но он улыбался ребенку перед собой и игнорировал меня.
— Я не хочу драться с Отто, так что, если он будет вести себя хорошо, то и я буду хорошей.
— Тетя Анита. — Бекка топнула босой ногой. — Это не обещание.
Я вздохнула чуть громче, чем планировала, и улыбнулась, процедив сквозь зубы:
— Я приложу все усилия, чтобы не подраться с Отто, пока ты переодеваешься.
Она посмотрела на меня тем взглядом, который был характерен для ее матери, когда та уставала от чужого ребячества.
— Хорошо, тетя Анита, но ты пообещала. Никаких ссор.
— Ты папу с мамой тоже вот так просишь не ссориться? — Спросила я.
— Иногда. — Ответила она. Бросив на нас еще один недоверчивый взгляд, она вернулась в номер и закрыла за собой дверь. В коридоре повисла оглушающая тишина.
— Эдуард не знает, что ты здесь, не так ли?
— Я получил записку с приглашением от невесты.
— Какую еще записку?
— Она написала, что не понимает, почему мы с Тедом не общаемся больше, но надеется, что мы помиримся на свадьбе.
Блядь. Вот что происходит, когда у тебя есть фальшивая личность. Если ты не можешь признаться своей невесте в том, что ты Бэтмен, то тебе трудно объяснить ей, что дядя Отто на самом деле Джокер, и его лучше не приглашать на свадьбу. Не знаю, что такого отразилось на моем лице, но это заставило Олафа усмехнуться — глубоким, рокочущим, довольным звуком, который при иных обстоятельствах и в других устах мог бы сойти за сексуальный смешок. Честно говоря, я не думала, что у Олафа бывает такой смех.
— Донна ничего не знает, но ты-то в курсе. Ты же понимаешь, что вы с Эдуадом не собираетесь поцеловаться и взяться за ручки, так зачем ты приехал?
— Не его я хотел поцеловать.
— В своем последнем письме ты ясно дал понять, что собираешься держаться от меня подальше, потому что не хочешь, чтобы я приручила тебя, как это вышло с Никки.
— В письме говорилось, что я буду держаться подальше до тех пор, пока не разберусь с тем, как быть верльвом и противостоять твоим вампирским фокусам, чтобы не превратиться в еще одну зверушку для твоего гарема.
— Что-то я не припомню там строчек про вампирские фокусы и гарем. — Сказала я.
Он улыбнулся, и эта улыбка почти достигла его глаз.
— Возможно. Но и то, и другое подразумевалось.
Я набрала воздуха в легкие и медленно выдохнула, стараясь рассуждать здраво. Олаф вел себя настолько хорошо, что это было даже похвально. Он очень старался не пугать меня, не быть жутким, а для него это серьезный шаг. Я буду хорошей, если он будет. К тому же, если нам действительно придется драться друг с другом, я бы предпочла иметь под боком Эдуарда с Бернардо, а они оба сейчас были в больнице.
— Давно ты в городе? — Немного подумав, спросила я.
— Недавно.
— Ты успел застать полицию?
— Я видел, как Эдуард уезжает в карете скорой помощи, а Бернардо с Донной — на арендованной машине. Почему вами вдруг заинтересовалась полиция? — Он не сводил с меня глаз, пока говорил это.
Мой пульс резко подскочил, так что я медленно вдохнула и выдохнула через нос. Если бы Олаф все еще был человеком, он бы ничего не заметил, но он теперь верлев, и он знал, что я пытаюсь унять свое сердцебиение. Он дал понять, что дождался, пока все мое прикрытие свалит или будет допрашиваться полицией, и только тогда объявился. Он улыбнулся, и это была улыбка не для детей. Это была улыбка, которой мужчина говорит не только о том, что раздевает тебя взглядом, но и о том, что бы он с тобой сделал, если бы ты уже была раздета.
— Значит, ты видел, как пострадал Питер, и ничего не сделал, чтобы помочь?
Его улыбка потухла.
— Нападения я не видел, иначе я бы помог.
Я задумалась о том, насколько полезным он бы для нас оказался, и часть меня сожалела, что он пропустил заварушку, но адекватная часть была рада. Питер был захвачен стычкой с Дикси, но если бы Олаф вмешался, их конфликт был бы последним, о чем нам следовало бы беспокоиться. Хотя я ни разу не видела, чтобы Олаф причинял вред женщине, которая не была бы «плохим парнем». Эдуард как-то столкнулся с «работой» Олафа, и то, что он увидел, чертовски его впечатлило. Но то было дело рук Олафа, а не Отто Джеффриса, который был своего рода Кларком Кентом (человеческое альтер-эго Супермена — прим. переводчика) у Олафа. Отто Джеффрис был хорошим маршалом. Черт, Джеффрис даже не был на радарах у Интерпола. Эта личность была чистой, и я знать не хотела, как армия, правительство, или кто там еще, допустили, чтобы Олаф получил такую чистую репутацию после всего того дерьма, что он натворил. Конечно, на этой планете наверняка существуют люди, которые думают то же самое про Эдуарда и Теда Форрестера, но Эдуард был моим лучшим другом, а Олаф хотел, чтобы я стала его «подружкой серийного убийцы». По крайней мере, это был его идеал отношений когда мы разговаривали в последний раз.
