воздействия — наверняка никто не смог бы сказать.
— Марта, я просто хочу тебя предупредить. Поверь мне, магия крови не безобидна. Одна ошибка — и твоя собственная кровь может взбунтоваться против тебя! А ты с такой лёгкостью говоришь, что просто активировала кровавый барьер, да ещё и привязанный к роду!
— Ты можешь сказать это, лишь посмотрев на него?
— Ну да, — пожала плечами Кеторин. — Магический след всегда разный. Запомни, с этим злоупотреблять не стоит, — она указала пальцем на калитку, — барьер не просто не впускает, но и не выпускает никого, в ком нет крови вашего рода. Обойти защиту вполне можно — достаточно лишь выпить твоей крови. Или же подойдёт даже кровь твоей сестры. Эффект временный, но результат стопроцентный. Не знаю, правда, получится ли с кровью твоего отца… Но кровавая ведьма вполне могла бы взломать этот барьер.
Марта ощутила, как кровь отхлынула от её лица.
— Я не знала…
— Ну, теперь знаешь. Имей это ввиду, если рассчитываешь и дальше пользоваться этой защитой. Ладно, я, пожалуй, пойду. Сможешь сама дойти или позвать отца?
— Справлюсь.
Марта отпустила руку Кеторин и, толкнув калитку, вошла под защиту барьера. Ноги её слегка подрагивали, и шла она, пошатываясь. Но ведь шла! Сама и без посторонней помощи, между прочим.
Тем не менее, слова Кеторин встревожили её ни на шутку. Марта ведь считала, что теперь их дом был надёжной крепостью, что мама о них позаботилась и, даже будучи мёртвой, смогла их защитить. А что в итоге? В, казалось бы, мощном заклятье была такая брешь! Брешь, которой могли воспользоваться, чтобы причинить им зло.
Марта не знала, из-за чего её трясло больше — от страха или от холода. Возможно, и от того, и от другого в равной степени. Поэтому девушка застыла на ступенях собственного дома, пытаясь перевести дыхание и собраться с мыслями. Не существует ни одного приличного объяснения испорченной полусожжённой одежде и этим ярким перчаткам, которые так нелепо смотрелись на руках Марты.
Марта посмотрела на дорогу. Кеторин уже ушла. Оно и к лучшему.
Сделав ещё один глубокий вдох, хотя толку от него было мало, Марта схватилась за ручку двери. Дверь была не заперта, что было уж больно глупо, особенно теперь, когда она знала, что барьер, защищающий их, не был столь надёжен. И если те, кто охотится на них, об этом прознают, им достаточно будет лишь поймать одного из них, чтобы добраться до всех.
В доме было тихо. Но стойкое ощущение, словно то лишь затишье перед бурей, витало в воздухе. Если бы ладони Марты могли сейчас потеть, то непременно бы вспотели. Даже Коул на втором этаже не кричал и не бился в агонии.
Проскользнув на кухню, Марта стащила своё изуродованное пальто и, вынув немногочисленное содержимое карманов, запихнуло когда-то любимую вещь в мусорный пакет. Было обидно. В прошлом году она гонялась в поисках того самого правильного бежевого пальто. И вот теперь она втихую, под покровом ночи, прячет когда-то достойную гордости вещь в мусорный пакет. Как же изменилась её жизнь, если ещё недавно главной проблемой было пальто нужного оттенка?
А теперь? Охотники. Барьеры. Зелья. И человек, который может умереть мучительной смертью в их доме.
Понимая, что ведёт себя, как ребёнок, который пытается скрыть следы своего маленького преступления, Марта достала мусорное ведро из-под раковины и высыпала его содержимое поверх пальто, хороня его под яичными скорлупками и пустыми пакетами молока. А затем завязала мешок и отставила в сторону. Нужно будет вынести его к мусорным бакам, чтобы окончательно «похоронить», но сейчас сил на это не было.
Единственное, о чём мечтала Марта, так это о душе. Горячем расслабляющем душе. О воде, которая смоет с неё остатки сегодняшнего дня. Вот только как мыться с такими руками? Видимо, душ ей всё-таки не светит.
Недовольно скривившись, Марта открыла холодильник, ища то, чем можно было бы заесть своё паршивое настроение. Она не то чтобы часто заедала стресс — скорее наоборот, практически не могла есть, когда нервы были натянуты, как струна. Но сейчас, пожалуй, съела бы что-нибудь.
Надув губы, девушка закрыла как всегда пустой холодильник. На такой случай нужно было купить мороженное и держать его в морозилке. Вот только в доме жила Мегги. Она, как пылесос, вбирала в себя всё вкусненькое, стоило ему только появиться на кухне.
Марта заметила листок, прикреплённый к холодильнику двумя магнитами в виде маленьких фей с объёмными крылышками. Их сделала мама, когда ударилась в лепку. Чем, собственно, занималась тоже не особо долго. Если честно, Марта не знала, чем вообще её мать могла заниматься дольше двух месяцев. Иногда Марте начинало казаться, что Терра просто пыталась заполнить пустоту внутри, вызванную потерей любимого занятия. Но каким именно было это занятие, Марта не знала. Это было похоже, как если бы сама Марта в какой-то момент просто не смогла бы больше держать кисть в руке.
Марта взяла листок и включила свет над варочной плитой, чтобы прочитать написанное.
«Для той, кто не умеет пользоваться телефоном.
Папа уехал к бабушке с ночёвкой. Я пошла спать. Покорми Коула, как вернёшься.
И научись уже отвечать на звонки!»
Авторство записки не оставляло сомнений: у Мегги был тот самый идеальный почерк. Тот, с которым нужно просто родиться, потому что искусственно научиться так писать просто невозможно.
Так, отца нет дома. Мегги спит. Марта вздохнула с облегчением. Это значит, что у неё будет время спокойно разделаться со своими испорченными вещами. Что это, если не благословение свыше?
Девушка посмотрела на будильник, который мама обычно использовала, чтобы засекать время, когда готовила. Почти час ночи. Ожидаемо. Кеторин провозилась с её руками долго, да и неизвестно, сколько точно Марта провалялась без сознания.
Коул, возможно, и хотел есть, но, судя по тому, что в доме было тихо, он, скорее всего, тоже спал. Но на всякий случай, прихватив с собой неначатую пачку сухарей для гостей, Марта решила проверить свою теорию.
Подняться по лестнице оказалось не так уж сложно, но она всё равно остановилась на верхней ступени, чтобы отдышаться.
Когда Марта вошла, Коул не спал: он сидел, откинувшись на спинку кровати, и буравил стену взглядом. Его лоб прорезали глубокие морщины. Стоило только Марте появиться в дверном проёме, как он перевёл взгляд на неё.
— Паршиво выглядишь, — протянул пленник.
— Всяко лучше, чем ты, — парировала Марта и вошла внутрь. — Решил расстаться со своими дражайшими берушами?
— Решил поговорить.
— Со мной? Да ты что! Какая честь!
Марта положила пачку
