Шпион находился в Дании, где регулярно общался с купцом Маргадом Бьярниссоном, и писал:
"Ваше святейшество, известный вам венедский вождь Вадим Сокол из Рарога, князь острова Зеландия, куда‑то исчез и где он находится никому достоверно неизвестно. Одни говорят, что Вадим на севере, с дикими шаманами насылает проклятья на весь католический мир и призывает Сатану. Другие, что он на Руси, склоняет царя и русских князей к войне с Европой. А третьи шепчут, будто он в далеких степях, собирает орду кочевников. Больше узнать про него ничего не удалось, а моего человека, который попытался проникнуть в мастерскую, где производят огненные смеси и адские порошки, поймали и повесили".
— Хм! — император хмыкнул и пробурчал: — Кто же ты такой, Вадим Сокол и где тебя носит?
Это имя Фридрих уже слышал неоднократно. Его вспоминали крестоносцы, которые пережили первый поход католиков против славян. Они говорили о нем с почтением, а многие испытывали перед ним ужас и считали слугой Повелителя Зла, не больше и не меньше. Именно его воины сожгли половину Гамбурга и уничтожили припасы для армии крестоносцев. Именно он долгое время сдерживал продвижение католиков в Верхней Саксонии. Именно он захватил в плен и вернул королю Франции за огромный выкуп Алиенору Аквитанскую. Именно он минувшей весной разграбил Брюгге, сжег много кораблей, совершал налеты на берега Нормандии, убивал пленных и складывал из голов курганы. А еще именно его гохмейстер рыцарей ордена Немецкого Дома Иоганн фон Сванден называл главной целью для убийц, ибо это он сразил Святого Бернарда и Генриха Льва. Но если раньше Фридрих воспринимал Сокола как еще одного вражеского вождя, то сейчас, после прочтения шпионского донесения, он испытал непонятное внутреннее напряжение и решил узнать о своем противнике побольше.
Сначала он подумал, что можно расспросить Алиенору, она хоть и шлюха, но мозги у нее работали хорошо. Однако, вспомнив о ней, император досадливо поморщился. Нет. С супругой он больше встречаться не будет.
"Тогда к кому обратиться? — спросил себя Фридрих и тут же ответил: — Придется написать письмо Свандену. Наверняка, у гохмейстера есть люди, которые знают о том, кто есть кто среди венедов".
Приняв решение, император вышел из помещения и нос к носу столкнулся со своим родным братом Конрадом, которому недавно исполнилось восемнадцать лет.
— Брат, я требую объяснений! — выпалил Конрад.
— Каких? — император приобнял юношу за плечи.
— Я хочу отправиться на войну с венедами, а мне говорят, что придется находиться в тылу.
— Кто это говорит?
— Твои придворные, — на лице юноши была обида. — Неужели ты оставишь меня дома?
В самом деле, Фридрих собирался оставить Конрада в Швабии, ибо хотел, чтобы он научился управлять людьми. Однако, посмотрев на брата, император вспомнил себя в его годы, а потом подумал, что теперь у него есть наследник. Поэтому Конрад может отправиться на войну вместе с ним.
— Не верь никому, брат, — сказал император. — Только мне. Как я скажу, так и будет.
— А как ты скажешь?
— Будет тебе война с подвигами.
Лицо Конрада расплылось счастливой улыбкой, а Фридрих, отпустив его плечо, добавил:
— Но с условием. Ты соберешь свой собственный отряд.
— Сделаю, — Конрад шагнул назад, поклонился брату и быстрым шагом, пока венценосный родственник не передумал, удалился.
Фридрих проводил его взглядом и вызвал писаря. Он надиктовал ему письмо для Иоганна фон Свандена и поставил под ним малую императорскую печать. После чего появились придворные, собирался императорский совет, и Фридрих занялся своим основным делом, решением государственных вопросов.
Зима 666 °C. М.З. Х.
В ставке Приднепровской орды я появился через двенадцать дней после сражения с Буревичами. Слух о смерти Боняка и разгроме его войска к этому времени разбежался по всей степи и за моей спиной победоносное войско, готовое выполнить любой приказ. Поэтому, когда я объявил себя ханом, спорить со мной никто из приднепровских вождей не стал, а шаманы приняли богатые дары и провели все положенные обряды. Был бы у них лидер, который мог встать и смело заявить, что я чужак и узурпатор, с которым необходимо биться, тогда иное дело. При таком раскладе пришлось бы вести долгие переговоры, кого‑то подкупать, кого‑то уговаривать, а к некоторым, особо упертым, подсылать убийц. Но сильного духом человека не нашлось и, вожди, поскрипев зубами, принесли мне клятву на верность. После чего они разошлись и стали думать, как меня скинуть.
Разумеется, я этого ждал, поскольку взятые в плен ромеи сдали всех, кто поддерживал их в орде. Да и не могло быть иначе, ибо многие кощеи сами хотели стать ханами, и между кочевьями приднепровских половцев стали курсировать гонцы, а потом пришел черед тайных сходок. Все это не могло укрыться от внимательного взора варогов и я получал доклады ежедневно. А когда вожди были готовы поднять мятеж, вызвал Судимира Кучебича.
Бывший дружинник Святослава Ольговича после похода в Крым заметно окреп и стал гораздо уверенней. Из "диких" половцев и присоединившихся к нам лукоморцев он собрал собственное племя, и среди степняков его считали уважаемым человеком. Под началом Кучебича теперь тысяча хорошо вооруженных воинов, и он постоянно находился рядом. Ведь вся его жизнь — служение. Но если раньше он служил Ольговичам, то теперь мне, и я был уверен, что на него можно положиться. Почему? Да по той простой причине, что без меня он никто и если я исчезну, его лоскутное племя окажется вне закона и будет уничтожено. Так что выбор у Кучебича не велик. Или он служит мне, богатеет и содержит гарем из красивых девок. Либо ему придется признать власть другого хана, который отберет у него половину добра, а потом может убить. Либо, бросив все, уходить на Русь и отдаться Мстиславу Изяславичу, который не забыл, что Кучебич был воином врагов его семьи. Правда, был еще вариант снова связать свою судьбу с Ольговичами, но они сейчас ослабели, и защитить его не смогут. Скорее сдадут Мстиславу, как опасного смутьяна, и он это прекрасно понимал.
— Ты меня звал, хан? — в юрту, впустив холодный ветер, вошел Кучебич.
— Да, — я кивнул и указал на кошму рядом. — Дело к тебе есть.
Кучебич присел и я спросил:
— Ты знаешь, что часть вождей сговаривается против меня?
— Слышал об этом. Но кто именно измену задумал, не ведаю.
— Во главе изменников младший брат Бачмана.
— Инэль?
— Он самый.
— И что теперь?
— Поднимешь свою тысячу, возьмешь черных клобуков и ударишь по его кочевью, а затем пройдешься по аилам других изменников. Всех, кто схватится за оружие, под нож. Женщин и детей приведешь в ставку. Стада перегонишь к себе. Золото и серебро, если найдется, мне. Мятежных вождей постарайся захватить живьем. Понял?
