– Этот человек – маг? – Вывод очевиден, и Кайя подтверждает его.
– Да.
– Но здесь нет магов?
Кроме Урфина. А поверить в то, что он причастен к этой истории, я не могла. Кстати, к Урфину у меня тоже вопросов поднакопилось, жаль, что он воздерживался от общения со мной.
– Теоретически магам запрещено посещать наш лист. – Кайя оставил волосы в покое, похоже, тема эта крайне ему неприятна. – Но есть маги… не совсем маги, которые нарушают запрет. Это незаконно. А Хаот отказывается признать, что маг есть. Они не будут решать эту проблему.
А кто будет? Ну да, можно и не спрашивать.
– Хуже, что скрыть происшествие не удалось. Слишком многие проснулись с головной болью, и это всех разозлило. Урфин думает, что маг – недоучка, из тех, кто не прижился. Но сильный, потому что накрыл весь замок.
И птички уснули в пруду, а рыбки – в саду. Только их светлость и компания избранных не убаюкалась, испоганив такой замечательный преступный план бессонницей.
– Я невосприимчив к магии. – Кайя раскрыл ладонь, на которой извивались лозы мураны. – Дядю защищает кровь. Сержанта – тоже. Младшая ветвь обладает некоторой силой, ее мало, но противостоять хватит. Урфин сам маг… мог бы стать. Мюрича разбудили.
А я, выходит, заболела вовремя.
Хоть что-то я вовремя делаю.
– Когда ты заснула, я сначала на него подумал, что снова свирель…
Он гладит шею и плечи. Мне хорошо. Слишком хорошо, чтобы и дальше думать о приблудном маге. Кайя его найдет. И мысли меняют направление:
– Кстати, почему свирель? В сказке ведь веретено. Принцесса уколола палец веретеном и заснула. А с ней весь замок и даже животные.
– Наверное, это другая сказка. В той, которую знаю я, было иначе. Новорожденная мормэресса долго плакала, и ее мать пообещала исполнить любое желание того, кто успокоит младенца. Тогда пастух сыграл на свирели песенку. Принцесса замолчала. А пастух попросил руку принцессы для своего сына.
– Ему отказали?
– Конечно. Сын пастуха и дочь мормэра… страшный мезальянс.
«Мезальянс» – очаровательное слово. Приличное. Но вполне точно описывает грядущую свадьбу. Только вот Кайя это, похоже, ничуть не заботит.
– Тогда пастух снова взялся за свирель. Он играл долго, вкладывая всего себя, и, доиграв, умер. А все, кто слышал его музыку, уснули.
Печальный, пусть и предсказуемый поворот. Но я знаю, что все закончится поцелуем, свадьбой и долгой жизнью. Чтобы умерли в один день… я тоже так хочу! Нет, не умереть, а долгой жизни для двоих.
– Шли годы. Девочка росла…
– Во сне?
– Конечно.
В общем-то логично. Как-то я над этим не задумывалась. Но продолжение знаю:
– И когда она выросла, то появился прекрасный принц. Он ее поцеловал…
– Ну… не совсем чтобы принц. Да и поцелуем дело не ограничилось. Заклятие было серьезным, усилий требовало немалых. Иза, не надо так на меня смотреть! Я просто пересказываю… как по мне, так он был полным извращенцем. Но действительно разбудил.
Я думаю. Спишь себе годы в хрустальном гробу, никому не мешаешь, а тут вдруг объявляется некрофил и начинает белого тела домогаться. Поневоле проснешься, хотя бы от удивления.
– И они жили долго и счастливо, – завершив историю, Кайя разжал кольцо рук. – Но мне хотелось бы еще кое о чем с тобой поговорить.
Ну вот, и эта сказка подбирается к финалу.
– Ты больше не должна находиться здесь.
Интересное заявление. Неожиданное, я бы сказала. И с чего вдруг мертвая петля сюжета?
– Иза, ты выздоравливаешь, и это хорошо. Это замечательно…
Но?
– Но сейчас в твоем присутствии я теряю способность себя контролировать. Ты очень красива…
…наверное, поэтому зеркало мне давать отказывается. Боится, что красоты не выдержит.
– …и это все усложняет…
Он вскочил на ноги. Расхаживать станет? Станет. И кот, который на сей раз втиснулся между шкафом и потолком – этакая рыжая меховая прослойка – зевнул. Ему было скучно. Мне – непонятно.
– Меньше всего мне хотелось бы причинить тебе вред. Или нечаянно оскорбить.
Чем он может меня оскорбить? Так, кажется, до меня медленно, но доходит. До меня вообще медленно доходят подобные вещи.
– Кайя, твое… внимание меня не оскорбляет.
– Я знаю.
Тогда в чем проблема? Он остановился и, запустив руку в волосы, сказал:
– И я этому рад. Но должна быть граница, а я ее не вижу. И рискую переступить раньше, чем можно.
В переводе с изящного на нормальный делаю вывод, что секса ему хочется, но до свадьбы нельзя. Мне попался целомудренный супруг? И как я должна на эти танцы реагировать? Предполагаю, что сделать вид, будто ничего не происходит, но… волнует меня один нюанс, недопроясненный, так сказать. А поскольку кружева языком вязать я так и не научилась, спрошу прямо, раз уж пошла у нас такая вот доверительная беседа.
– Кайя, ты же не думаешь, что я… что я… все еще… – Я все-таки краснею. А вроде бы взрослая девица, точнее не девица, в чем, собственно говоря, и проблема.
– Не думаю.
Кратко и доходчиво. Можно выдохнуть, но как-то не получается. Кайя же подхватывает меня на руки – по-моему, ему просто нравится таскать меня по комнате – и трется подбородком о мою макушку.
– Дело не в тебе, сердце мое. Дело в том, что я перестану себя уважать.
Мы с котом переглянулись, соглашаясь, что их светлости не следует перечить. В конце концов, уважительное отношение к чужим тараканам – залог счастливой семейной жизни.
– В твоих покоях небезопасно. Поэтому до свадьбы ты будешь жить в подземелье.
Прелестно. В местных подземельях я еще не бывала. Надеюсь, крыс там нет.
Глава 27
ВО ГЛУБИНЕ СИБИРСКИХ РУД
Самое большое заблуждение детства: кажется, что быть взрослыми, – это здорово…
Из мыслей, которые приходят с опозданием
Во глубине сибирских руд терпения явно не хватало. Ну ладно, руды были не столь и глубоки, а подземелья отличались повышенным уровнем комфортности. Если бы не отсутствие окон, я бы в жизни не догадалась, что нахожусь под землей.
Мой будуар с примыкающей к нему ванной комнатой.
Гостиная.
Столовая.
Ну и кабинет с камином, вычурной мебелью и столом внушительных размеров.
– Это все для меня? – спросила я, впервые увидев эти самые «подземелья». Как-то наша светлость на другое настраивалась. Ну там цепи ржавые… решетки…
Решетка, впрочем, имелась. Каминная. Узорчатая. Надраенная до блеска.
