— Все, теперь точно хана. С этим братком без пары сверхзвуковых «Гранитов» не разобраться.
Воин медленно развернулся, без труда пересек Свиягу — лишь вода выплескивалась из-под копыт его могучего скакуна — и тяжело поскакал вдоль Волги вниз по течению.
Первые минуты три люди не решались даже вздохнуть. Потом все сразу зашумели, захохотали, закричали от восторга. Андрей же оглянулся на холм. Трехногий монстр стоял на месте. Но он был настолько уродлив, что угадать на его морде признаки разочарования не представлялось возможным. Преследовать незваных гостей дальше он, судя по всему, не собирался.
— Мы русские, а значит, с нами Бог! — повторил Зверев знаменитый суворовский девиз. — Пойдем, глянем, что так упорно охраняют от чужаков эти монстры?
Вблизи остров выглядел еще более неприступным, чем издалека. С одной стороны текла широкая Свияга, с другой раскинулось еще более просторное озеро. Эти две водные преграды соединялись медлительной протокой, сплошь заросшей кувшинками. Но ведь ее всегда можно почистить, расширить и углубить… За протокой светлела дорога — широкая, ровная, выложенная белыми известняковыми плитами. Справа и слева от нее возвышались шесты с выбеленными солнцем и дождями лошадиными черепами.
Андрей прищурился, расстегнул пояс, поднял его над головой и вошел в воду.
— Ты куда, княже?! — забегал по берегу Пахом. — У тебя же нога! Рана! Ну что ты будешь делать!
Вода была жутко холодная — даже боль в ноге отступила. Но глубина оказалась небольшая. Несколько шагов князь погружался, сажени три преодолел по грудь в тине, кувшинках и водяной крапиве, потом уклон пошел вверх.
— Сумки с лошадей снимайте, — глядя на князя, скомандовал Пахом. — Кони перейдут, добро на руках перетаскаем. Экий ты, Андрей Васильевич… — Что именно подумал о воспитаннике Пахом, осталось тайной — дядька умолк и начал раздеваться. — Меня погодь! Переодеться принесу. И порошок от антонова огня.
Князь остановился. Дорога манила его и пугала, и обещала что-то неожиданное, интересное. Чем раньше он дойдет до конца, тем скорее утратит это щемяще-сладостное чувство — предвкушение близкой и неизменной удачи. Он дождался, пока причитающий дядька высыплет ему на ногу из мешочка весь запас порошка из цветков календулы, натянул новые сапоги вместо сгоревших, поменял плащ и рубаху. От штанов пришлось отказаться — они могли прилипнуть, а потом и присохнуть к ране. Мало приятного. Затем, подмигнув холопу, Зверев поднялся в седло.
Дорожка тянулась под самой стеной острова со стороны реки, выходила на небольшой, весь покрытый ивами, низкий земляной язык — бастион словно лакал воду из Волги. Здесь тропа развернулась, поползла спиралью по стене вверх. Андрей обратил внимание, что там, откуда выехал всадник, остался глубокий овраг с рыхлыми краями. Шесты с лошадиными черепами ккязя уже ничуть не удивили.
Плоская вершина острова поросла густым сосновым бором, но в самом центре этого странного холма, куда привела гостей дорожка, открылась овальная поляна, огороженная все теми же многообещающими для лошадей шестами. Трава росла здесь мягкая и низкая, никем не потоптанная; она светилась под ярким солнцем изумрудным сиянием и казалась настолько красивой, сказочной… Словно нарисованная художниками для мультика со счастливым концом.
На поляне росли всего три дерева: две небольшие березки и могучий раскидистый дуб. Березки стояли чуть ближе, а между ними возвышался на полтора человеческих роста черный резной трехгранный столб. Сверху на нем теснились какие-то женщины с рогами и кольцом в руках, могучие мужи с мечом, на конях, осеняемые солнцем. В средней части водили общий хоровод мужчины и женщины, ниже стоял коленопреклоненный человек, вырезанный на одной грани лицом ко входу, а на двух других — сбоку.
— Подожди меня здесь, — шепнул дядьке князь, оставил ему коня, подошел к идолу и, морщась от боли, опустился на колени. — Прости, у меня нет для тебя подарков, хранитель здешних земель. Но у меня есть к тебе просьбы. Я прошу твоей милости и покровительства. Я, внук Сварога, дитя Дажбога, я, человек русского рода, пришел сюда с миром и добром. Мы, русские люди, привыкли защищать мир наш от зла закатного, зла южного и зла восточного. Мы, русские люди, привыкли жить по законам справедливости. Мы, — русские люди, привыкли уважать любые племена, что приняли от нас руку дружбы, и считаем их не рабами, а равными себе. Мы, русские люди, пришли сюда, чтобы защищать, а не карать, чтобы любить, а не ненавидеть. Я клянусь тебе, хранитель здешних земель, что мы станем защищать здешний край, как отчий удел. Что примем людей твоих как братьев и защищать их станем, как родных своих. Что не станем принуждать их ни обычаям, ни вере, ни языкам своим, а примем такими, каковые они есть. Что станем защищать невинных и карать злодеев, думая не о родах и племени, а единственно о справедливости, считая всех равными среди равных. Прими нашу руку дружбы, хранитель здешних земель, прими нашу любовь, прими нашу клятву и дай нам свое покровительство. Защити нас от злого глаза, злого умысла, от злого слова и злых людей. Не допусти до нас людей с оружием, с ядом, с колдовством. Прими нас как детей своих, хранитель здешних земель, и я клянусь тебе, что земля твоя исполнится жизнью и счастьем, священное твое капище вновь наводнится людьми, а твои уши будут ежечасно слышать тысячи искренних молитв. Ты слышишь мои клятвы, хранитель здешних земель? Ты принимаешь их? Дай мне знак, хранитель здешних земель, успокой мою душу пониманием.
Изумрудная трава заколыхалась, и прямо перед столбиком поднялся на задние лапы ежик, забавно водя черненьким носом-кнопочкой.
— Надо же? — не смог сдержать улыбки Андрей. — Ну если это ты здесь священное животное, то здешние боги должны быть воистину добрыми и милостивыми.
Ежик фыркнул.
— Скажи, хранитель здешних земель, — спохватился князь. — Воин, что выехал из острова… Он опасен для нас?
Ежик вдруг весь съежился и отбежал за столб.
— Понял, опасен, — кивнул Зверев. — А избавиться от опасности можно?
С неба спикировала ласточка, на миг села на верхушку столба, потом метнулась к лошади, которую держал под уздцы холоп, вернулась обратно. Ежик вернулся из-за столба и быстро вырыл среди травы черную ямку размером в две ладони.
— Вы хотите, чтобы я принес жертву?
Ежик стал на задние лапы, повел носом, махнул передними.
— Принести вам в жертву коня?
Ежик фыркнул.
— На этом месте?
Он фыркнул снова.
— Хорошо, я это сделаю.
Ежик опустился на все четыре лапки и убежал куда-то по личным осенним делам.
