Так продолжалось еще трое суток, пока десятники, командовавшие на западной стене, не стали докладывать о том, что коротышки начали активно расширять свой осадный лагерь напротив разрушенных ворот, вплотную продвигая его к развалинам. Хотя перебраться через высокие завалы было довольно сложно, карабакуру всерьез вознамерились предпринять новую атаку с этого направления, растянув свои коммуникации от полевой стоянки до каменного основания исчезнувших врат.
Бой в развалинах напомнил многим ту недавнюю схватку на предвратной площади. Главное отличие состояло в том, что это сражение длилось не полчаса, а, начавшись еще в темное время утра, закончилось лишь в вечерних сумерках.
Люди, выстроившись в несколько рядов, укрывшись щитами и ощетинившись копьями, отбивали бесконечные вражеские атаки, меняя за редкие случайные передышки уставших и легкораненых, уносивших в город тех, кто уже не мог уйти сам. Стрелы густо летели с обеих сторон, с остатков деревянных галерей на не обвалившихся стенах и с крыш уцелевших домов. Лучники карабакуру зачастую поражали своих, концентрируя огонь не на задних отрядах противника, как городские ополченцы, а на непробиваемых рядах человеческой пехоты. Доспехи для тех, кто занимал место в строю, собирали уже по всему Ланьчжоу, некоторые комплекты успели за этот день сменить по десятку хозяев, причем большинство из них не было убито или даже ранено. Люди просто выматывались, но, несмотря на это, многих приходилось уводить в казармы или опорные пункты буквально силой, и порой только прямой приказ тайпэна заставлял бойцов отправляться на отдых.
Карлики пытались закрепиться в развалинах, и даже соорудить там что–то вроде еще одного осадного лагеря, но к вечеру к воротам стянули больше сорока цяо–ба, и настоящий каменный град расколотил все защитные укрытия коротышек, заставив их убраться восвояси.
Этой же ночью Ли, видя эффект от массового применения камнеметов, велел перевезти их к северной стене. Карабакуру приходили в себя и зализывали раны после очередной неудачи, не ожидая активных действий со стороны имперцев, за что и поплатились. Под утро северный осадный городок подвергся такому же жестокому обстрелу, как и постройки в развалинах, после чего практически прекратил свое существование.
Противник в ответ предпринял новую массированную атаку на противоположную стену, пользуясь, в том числе, и тем фактом, что большинство осадных машин, прикрывавших это направление, были сейчас в другом месте. Штурм удалось отразить с большими потерями для обеих сторон, после чего карлики, не желая рисковать, убрали гуляй–город от южной стены. До осадного же лагеря, что развернулся с западной стороны, цяо–ба все равно не доставали.
— Осада приняла самую неприятную для нас форму, — осунувшийся Тонг принял Ли в своем кабинете, не снимая пластинчатой брони, с которой дзито, как и многие другие офицеры, не расставался почти ни на секунду за три последние недели.
— Самая неприятная для нас форма — бунчук карабакуру над сожженными башнями гарнизона, — вырвалось у дзи.
Это было так похоже на мрачные подколки Ногая, что Ли сам себе удивился.
— Конечно, но сейчас дела обстоят не лучше. Карлики не будут брать нас измором, они измотают нас физически. Мы потеряли почти половину мужчин убитыми и ранеными, оставшиеся вымотаны бесконечными стычками и бессонными дежурствами на стенах. Карабакуру могут позволить себе менять часовых по пять раз в день и совершать атаки свежими силами одну за другой, бросая по тысяче клинков и еще столько же луков на каждый штурм, а мы уже не можем. Где и когда они прорвутся, вопрос времени, а не стойкости и усердия, как это было раньше.
— Я знаю, — кивнул дзи. — Солдаты валятся с ног, а почти все, кто получил легкие ранения, отравлены ядом коротышек. Мне не хотелось об этом говорить, но похоже нам придется выводить на стены женщин и стариков…
— Ты не хуже меня знаешь, что они согласятся, — отмахнулся О–шэй, — но пользы от их согласия будет немного. Три или четыре атаки мы отбросим, но потом этот ресурс тоже иссякнет, а подкреплений с севера или востока ждать не приходится.
— Чего ты хочешь от меня? — устало вздохнул Ли и посмотрел в глаза дзито. — Чтобы я признался, что не знаю, как вести дело дальше? Да, я не знаю. Мне двадцать лет, Тонг, и это моя первая война, если ее так можно назвать. Скажи хоть раз, что делать, ведь ты вызвал меня не для того, чтобы переливать из пустого в порожнее, и не в надежде на очередное внезапное озарение тайпэна Ханя.
О–шэй сделал примирительный жест и подвинул Ли нетронутую пиалу с чаем. Дзито прекрасно понимал, что юный полководец уже выжал себя досуха, и каким бы твердым не был дух императорского вассала, он тоже оставался всего лишь человеком.
— Выход есть, точнее, я вижу лишь один выход. Поединок Судьбы.
— Ты смеешься? — дзи отставил чашку, так и не прикоснувшись к горячему напитку. — С чего вдруг карлики решаться на этот древний обряд, если победа, итак практически, у них в кармане? Их верховный военный вождь не поставит на кон все, что имеет, и тем более, сейчас, после всего того, что уже было. Да и не забывай о кумицо, им этот поединок будет нужен в последнюю очередь.
— Согласен, и все же, — Тонг был настроен решительно. — Надо попробовать, принудить их или предложить что–то от чего их предводитель не сможет отказаться. Сам подумай, мы перебили не меньше трети их армии, а среди карабакуру невероятно сильны клановые связи. Для каждого низкорослого воина под стенами Ланьчжоу погиб как минимум один друг, родственник или знакомый, а это должно было произвести на них своеобразный эффект. Наверняка, многие карлики считают, что осада развивается совсем не так успешно, как им было обещано, и вождь уже скоро не сможет не прислушиваться к этому тихому ропоту. Ему остается лишь два варианта — быстро и решительно покончить с нами или выбрать путь, предложенный мною.
— Все равно не вижу никаких предпосылок для того, чтобы карабакуру выбрал второе, — покачал головой дзи. — Я понял ход твоих мыслей и обдумаю это сегодня ночью, но боюсь, этот план изначально будет обречен на провал. Даже не считая того, что биться их вождь, наверняка, будет сам, и только если поединок будет проходить на выгодных для него условиях. Не говоря уже о предварительном договоре, по которому они максима обязуются в случае поражения оставить нас в покое.
— У тебя идей вообще не было, — хмыкнул Тонг, понимая, что все–таки заинтересовал собеседника своей мыслью.
— Хороших идей не было, — уточнил Ли. — У тебя их, впрочем, тоже не наблюдается.
Командир городской стражи очнулся этим же вечером, о чем незамедлительно узнали, вне зависимости от собственного желания, все больные, лекари, монахи и посетители, присутствовавшие в тот момент на всех трех этажах госпиталя.
