Нимор, видя, что загнан в угол, сделал именно то, чего и ожидал от него Громф. Он ушел в тень.
Но в тот самый миг, когда Нимор с улыбкой на устах начал соскальзывать на Уровень Тени, сработало заклинание непредвиденностей, заложенное Громфом в призму. Оно, в свою очередь, запустило третий уровень свечения призмы, и та вспыхнула ослепительным светом. На миг показалось, будто солнце из Верхнего Мира перенеслось в пещеру, залив ее стены самым ярким сиянием, какое когда-либо видел Громф. Нимор завопил — стон боли и рев ярости смешались в этом вопле. Потом и свет, и звук голоса Нимора разом пропали.
Громф услышал, как свистнул клинок и металл с лязгом ударился о камень. Топор Энджрела рассек воздух на том самом месте, где стоял Нимор. Ничего не видя, пытаясь справиться с последствиями ослепительного света, Громф руками ощупывал воздух возле себя. Но под растопыренными пальцами была одна лишь пустота. Нимору, похоже, удалось завершить «побег» на Уровень Тени.
— Энджрел! — позвал Громф. — Ты видишь что-нибудь? Где Нимор?
Кто-то подошел к нему. Огрубелая ладонь дотронулась до его руки.
— Вижу я не очень хорошо, — сообщил голос Энджрела откуда-то справа. — Но мое ночное видение начинает возвращаться. Нимора нет. А как вы?
Из глаз Громфа струились слезы. Похоже, он не видел Энджрела — и всего остального тоже.
— Я… я ослеп. Эта вспышка света, очевидно, на меня подействовала сильнее, чем на тебя, возможно, потому, что охранительная магия Нимора распознала, что заклинание в призме — мое, и отразила его прямиком на меня. Не важно. Восстановить мое зрение будет проще простого.
Громф коснулся пальцем каждого глаза и произнес заклинание, которое должно было убрать слепоту. Но хотя он и почувствовал покалывание магии под веками, ночное видение не возвращалось. Он был способен разглядеть что-либо в темной пещере не более чем любое существо из Верхнего Мира.
И это его встревожило. Учитывая, что жрицы Ллос не в состоянии связаться со своей богиней, отыскать исцеляющее заклинание будет непросто.
— И где теперь Нимор? — спросил Энджрел.
— На Уровне Тени, — ответил Громф. — А ты знаешь, что это значит.
— Вообще-то нет, не знаю, — признался воин. — Извините, Архимаг.
Громф рассмеялся:
— Это значит, что он застрял там. Чтобы завершить странствие с тенями, Нимору нужны либо тень — если дело происходит в Верхнем Мире, — либо тьма, чтобы войти в нее. Глубокой тени или тьмы. А их он вряд ли отыщет в ближайшее время, при наличии прилипшей к его ладони призмы, в которой сияет солнечный свет.
— Значит, одна фигура выведена из игры, — довольно подытожил Энджрел. — Что дальше?
— Назад в Мензоберранзан, — сказал Громф. — Веди, я пойду следом.
* * *
Громф стоял у подножия Нарбондели, касаясь рукой холодного камня колонны. Глазам Киорли она представлялась огромной. Крыса таращилась на темный каменный столб с привычного места на плече Громфа, щекоча ему ухо усами. Громф слышал, как позади него что-то бормочет Нозрор. Младший маг с большой неохотой вернул Громфу одеяние Архимага и настоял на своем присутствии во время ритуала разжигания огня. Точно паук, он чувствовал слабость Громфа, хотя и не смог пока выяснить, в чем она заключается.
Повернувшись лицом к колонне, Громф воздел руки над головой. Нараспев произнося слова заклинания, он чувствовал, как в ладони его с привычным покалыванием хлынула магическая сила. Когда заклинание достигло кульминации, он обеими руками коснулся Нарбондели, направляя магию в нее. Холодный камень согрелся под его ладонями, и воздух наполнило слабое потрескивание. Словно языки пламени по занавеси, магические тепло и свет медленно начали подниматься вверх по Нарбондели. Громф не мог видеть этого собственными глазами, но благодаря Киорли он получал приглушенную цветовую картинку, огненный круг, рассыпающий искры всех цветов — от глубокого красного до ярчайшего пурпурного, — медленно ползущий по черному камню. Красивое зрелище, и когда еще сражающиеся с врагом в Темных Владениях воины вернутся из туннелей, оно вселит в них надежду.
Громф по памяти повернулся в сторону Дома Аграч-Дирр.
— Ты видишь это, личдроу? — прошептал он. — Я вырвался из твоего заточения. Скоро я приду за тобой.
Позже Громф сидел в своем кабинете в Магике, барабаня пальцами по столу. Киорли восседала на его плече; Громф, чтобы видеть, все еще нуждался в глазах крысы. Он извел уйму снадобья, которое должно было бы восстановить его зрение, но единственное, что смог увидеть, — вереницы теней и расплывчатых пятен. Возможно, к столь серьезным повреждениям привело сочетание его собственного долгосрочного заклинания с магией, защищающей Нимора? При наличии времени, проведя соответствующие исследования, он узнал бы ответ, но теперь, когда две вражеские армии нависли над окраинами Мензоберранзана, время было роскошью, которую он не мог себе позволить.
Покалывание в основании шеи предупредило Громфа, что за ним кто-то наблюдает — дело совершенно невозможное в защищенных магией стенах кабинета. Казалось, причиной этого ощущения был топор, повешенный им на стену, — тот, что остался от его позабытого гостя-иллитида. Громфу подумалось на миг, уж не одна ли это из душ, запертых внутри его, но когда он попросил Киорли повернуться и взглянуть на топор, то не заметил на его лезвии ни движения, ни лица.
Едва Архимаг отвернулся от топора, внутри его зашептал знакомый голос, идущий будто ниоткуда, — голос того самого единственного дроу, которому Громф дал возможность проникать сквозь защиту своего кабинета.
Идем к Озеру Теней, — прошептал у него в мозгу голос Фарона. — Аболет сказал, что корабль хаоса застрял там вместе с уридезу. Поплывем на этом корабле в Абисс и обратимся напрямую к Ллос.
Это краткое послание как раз вписалось в рамки заклинания передачи сообщений, которым пользовался Фарон для связи с Громфом. Архимаг сидел молча, обдумывая ответ. Он должен быть столь же лаконичным… и информативным.
— Ваша миссия стала теперь еще более важной. Ллос необходима нам. Дергары и танарукки осадили Мензоберранзан. Личдроу Дирр — изменник. — Громф помедлил и сдержанно добавил: — Уридезу? Желаю удачи.
Ощущение, что за ним наблюдают, исчезло, Громф снова был в кабинете один. Он медленно покачал головой, задаваясь вопросом, не в последний ли раз ему довелось услышать Фарона.
Улуйара молча слушала рассказ Халисстры о том, что та увидела в Дремлении. Когда Халисстра закончила, Улуйара прошептала краткую молитву и благоговейно воздела руку к ночному небу. Опустив ее, она сурово взглянула на Халисстру, и в красных глазах верховной жрицы отразился лунный свет.
