— Может, еще как может, и уже не раз вредило. А теперь отвечай, о орудие злых сил! Где мои дети?
— Твои? — ошарашенно вопросил дух.
— Да, мои! Тот, кто похитил детей королевы, похитил и моих младенцев. Где они?
— Я ничего не знаю о детях из Марида, — с искренним потрясением отвечал дух пустыни. — И я не ведаю, где спрятаны дети королевы. Пощадите меня, ваше высочество, но я этого не ведаю!
— Ступай же и передай королеве и магу то, что тебе ведено передать, — процедила сквозь зубы Лакшми. — Довольно! Изыди!
Она махнула рукой, и песчаный смерч сразу взлетел над стеной — словно его подбросили ввысь. Его гудение вскоре уподобилось свисту, а потом он скрылся из глаз.
С минуту на крепостной стене царило безмолвие. Потом Рамон проговорил:
— Теперь мы знаем, какого выкупа от нас требуют.
— И знаем, кто похитил ваших внуков! — подтвердила Лакшми. — Достаточно ли этого, чтобы вы смогли разыскать их?
— Сомневаюсь, — покачал головой Рамон. — Тем более что теперь мы знаем, кто приказал похитить детей, но не понимаем, кто на самом деле сделал это. И уж тем более непонятно, куда похититель унес их.
— Это верно, — нахмурилась Лакшми. — И мы не ведаем, где прячут моих малышек...
— Ой, только не плачь, не надо! — воскликнула Химена и снова заключила джинну в объятия. — Так или иначе, теперь мы знаем больше, чем знали раньше, и непременно выведаем все остальное! — Она крепче прижала к себе плачущую Лакшми и обратилась к Рамону:
— Поговори с Савлом! Найдите этих воришек, да поскорее!
Рамон кивнул и опрометью бросился к Знахарю. Они вдвоем удалились в башню.
— Куда они отправились? — сквозь слезы спросила Лакшми.
— В свою лабо... в свою рабочую комнату, — ответила Химена. — Наберись мужества и терпения, принцесса. Тебе будут помогать трое могущественных чародеев. То, чего не увидит джинна, сможет увидеть наука, которой мы владеем.
* * *
Калиф сопровождал свою высокую гостью и новую союзницу. Они вместе обходили городские стены, когда от западной стены вдруг послышался радостный возглас:
— Мусульмане! Мусульманское войско!
— Что это за войско? — Калиф обернулся к Алисанде и склонил голову. — Ваше величество, желаете ли посмотреть?
Алисанда взволнованно улыбнулась:
— Конечно, господин мой. Пойдемте.
Без доспехов, одетая в легкое шелковое платье, Алисанда легко поспевала за стремительно вышагивающим калифом. Не отставал от них и Мэт, думая о том, что его рабский труд на галере хоть в чем-то сказался положительно: он был в отличной физической форме.
Повернув на юго-западном углу, они увидели войско. Огромный клин всадников на лошадях и верблюдах затмевал равнину. Воинов было такое число, что они вполне могли сравняться с воинами Орды. Во главе войска под балдахином, поддерживаемым четырьмя всадниками, на белой как снег кобылице скакал стройный молодой мужчина в ярких рифских одеждах.
— Это Тафа! — воскликнула Алисанда. — Тафа ибн Дауд! Мавры прибыли на выручку Иерусалиму!
— Хвала Аллаху! — вскричал калиф и распорядился:
— Открывайте поскорее ворота, ибо это — наши союзники!
— Теперь мы сможем отогнать Орду к Багдаду, господин мой, — сказала Алисанда, — а быть может, даже сумеем отвоевать у врагов этот город!
Калиф кивнул:
— Это возможно, это воистину возможно! Если ваши рыцари пробьют брешь в рядах врагов, если легкая конница Тафы сразится с варварскими всадниками и еще сильнее расширит эту брешь, то мы легко сумеем выдержать натиск противника.
Но тут перед ними над парапетом взметнулся песчаный колдунчик, хотя ни песка, ни пыли на парапете не было.
Арабские воины, выкрикивая охранные молитвы, попятились, стали делать жесты, призванные защитить их от злых сил. Алисанда отступила на шаг и сжала в пальцах рукоять меча, с которым не расставалась. Мэт решил было произнести универсальное заклинание, направленное против злых духов, но в последнее мгновение с его губ сорвалось:
Дух злокозненный, мерзкий, вертлявый,
Ты пугать и не думай нас, право!
Прекращай-ка свои виражи!
Я велю тебе остановиться!
Ну, довольно вертеться, крутиться —
Нам обличье свое покажи!
Бешено вертящийся песчаный смерч резко прекратил вращение и посыпался на камни с шелестом и свистом. Дух, пребывавший в обличье смерча-колдунчика, зашатался и еле удержался на ногах. Обретя равновесие, он медленно развернулся и устремил на людей взгляд столь враждебный, что у Алисанды даже рукоять меча выскользнула из пальцев. Шелестящим голосом дух вопросил:
— Кто посмел нарушить мое вращение?
— Я посмел! — ответил Мэт и шагнул вперед, сжав кулаки. — Не вызвать ли мне бурю, дабы она поглотила и изничтожила тебя? Или может быть, мне стоит прочесть заклинание, из-за которого ты окажешься внутри бутылки, а затем я запечатаю ее пробкой?
Песчаный дух выпучил глаза и попятился.
— Ты... не сумеешь этого сделать!
Но Мэт уже начал говорить нараспев:
Над пустынею песчаной ветер тучи собирает,
С юга движутся муссоны, ну а с севера — сирокко...
Буря, скоро грянет буря!
— Повинуюсь! Слушаюсь и повинуюсь! — поспешил оборвать его дух. — Что тебе от меня надобно?
Калиф, не мигая, смотрел на страшилище, затем перевел взгляд на Мэта.
— От тебя мне надобна правда, — спокойно отвечал Мэт. — Кто послал тебя?
— Маг в одеяниях цвета полуночных небес, с серебряными волосами и бородой.
— Его имя? — требовательно вопросил Мэт. Песчаный дух издевательски ухмыльнулся. Часть былой самоуверенности вернулась к нему.
— Какой маг стал бы называть свое имя? А вдруг кто-нибудь решил бы противостоять ему, воспользовавшись его именем?
— Свое имя скрывает лишь тот, кто лжет, — ответил ему Мэт. — И тот, кто знает, как скрыть свое истинное имя. Итак, он не сказал тебе, как его зовут, а ты повиновался ему, не поинтересовавшись этим. И каким же колдовством он так запугал тебя?
Песчаный дух вытаращил глаза и задрожал.
— Он... он... вызвал еще одного колдунчика, точно такого же, как я... а потом... потом он уничтожил его одним-единственным жестом, пропев один-единственный куплет!
Мэт сдвинул брови.
— Но вы — духи воздуха и земли. Для того чтобы изничтожить любого из вас, он должен окружить его облаком водяного пара.
Дух подозрительно прищурился.
— Откуда тебе это ведомо?
— Я — чародей столь же могущественный, сколь и он, — пояснил Мэт. — И потому способен поступить с тобой точно так же, если ты не скажешь правду. Зачем этот послал тебя сюда?
