— Понятия не имею, — буркнул я, развернулся и пошел обратно, в уютное тепло.
Князь остался стоять с самым мрачным видом, не сводя взгляда с тяжелых туч, забитых снегом. Видно, пытался понять, почему тот, кому Ирия дал крылья, так льнет к земле. Могу поспорить на что угодно, сам князь не просто бы летал, а обязательно попытался добраться до богов, чтобы высказать им все претензии. От такой возможности я бы сам не отказался.
Однако вампир был прав: придется запретить колдовство. Крылатый остолоп не знает удержу и просто не способен видеть дальше собственного носа. Придет в голову очередная идея — обязательно попробует ее осуществить, даже не подумав, чем она обернется. Так что приказ я обязательно дам, но после того, как исправлю собственное упущение.
— Пойдем, — поманил я сирин прочь из комнаты, — ты мне нужен.
— Что-то случилось? — сразу напрягся маг.
— Нет, просто кое-что надо доделать, — признался я в собственной оплошности.
Агаи с удивлением глянул в мою сторону, но задавать вопросы не стал, предпочел дождаться, пока выскажу просьбу.
— Окна заколдуй, чтобы нежить не пробралась, — не стал я тянуть кота за хвост.
— Понятно, — невесело усмехнулся колдун, — и князю не доверяешь.
— Нет иллюзий, нет и разочарований!
Конечно, я покривил душой: вампиры тут были совершенно не при чем. Какой толк в колдовстве, если этернус проще в дверь постучать? Или вовсе выломать стену: силушкой Мо свои создания не обделил. Просто Агаи своими словами подлил масла в костерок злости, который раздул правитель нежити. Попросту говоря, я выплеснул на мага плохое настроение. Защита на самом деле задумывалась от крылатых умертвий. Теперь мы еще ближе к логову колдуна, так что лучше поберечься. Как говорится, от осторожности голова не болит.
Ничего… вот пройдет солнечный ветер, и я обязательно исправлю ошибку, а заодно узнаю, какое чудо помогло этому мерзавцу слезть с сосны раньше, чем у него руки отвалились. И если есть на этом свете справедливость, колдун до моего прихода не умрет.
Сирин, не дождавшись объяснений, сжал губы в тонкую линию, решительным движением раздвинул шторы на первом окне и вскинул руки. В то же мгновение, почувствовав, как кто-то тянет за полу камзола, я оглянулся.
— Дюс! — требовательно протянула руки Морра.
Я подхватил малышку, и она доверчиво прижалась головой к моей груди, предпочтя следить за работой сородича с высоты.
Во время колдовства маг исполнил руками сложный "танец". На миг мне даже показалось, что в воздухе остался слабый светящийся след загадочных рун и узоров. Может, наконец дало о себе знать то самое зрение, о котором как-то говорил Андру? Хотя вряд ли. Скорее уж сирин своим маханием пыль с портьер разогнал. Он потрудился на совесть и потратил много сил: вскоре на лбу у мага выступили капельки пода, под глазами залегли тени, а губы побелели. Признаться, я с трудом дождался завершения заклинания.
Морра, глядя на то, как сородич, шатаясь, добрался до кресла, тут же сползла с моих рук, залезла к Агаи на коленки и принялась возить ладошкой по его груди. Эрхена, неявным призраком маячившая все это время у нас за спинами, укутала мага одеялом, а Рис сунул ему в руки бокал с подогретым вином. Я хмыкнул — прямо общество милосердных праведников, и лишь один я — злобный монстр. Хотя последнее утверждение, конечно, верно.
— Завтра еще на дверях обновлю, — устало сказал маг, отхлебнув пряного напитка.
— Нет. Больше никакого колдовства до тех пор, пока не вылечишься.
Сирин удивленно посмотрел на меня:
— А если…
— Только при смертельной угрозе, — уточнил я и добавил, обращаясь к Рису: — Когда доберетесь, проследи, чтобы он высыпался, много гулял и хорошо ел. Да, и чтобы никакого колдовства. Это приказ!
Рис деловито кивнул:
— Не волнуйся.
Заметив выражение упрямства на лице сирин, я счел нужным уточнить:
— Агаи, ты все хорошо слышал? Повтори, что должен делать.
Он недовольно отозвался:
— Ничего не делать и много есть.
И тут же попробовал поторговаться:
— Дюс, но ведь наши жизни зависят от того, как хорошо мы подготовимся к битве! Разве не так? Позволь проверить несколько идей! Все равно там нечем заняться. Я клянусь не увлекаться!
— Агаи… запрещаю тебе колдовать, пока не вылечишься. Иначе ты попросту не доживешь до начала битвы.
Маг, дернувшийся от слова "запрещаю", тихо сказал:
— Хорошо.
Ночью он привычно устроился на креслах рядом с кроватью Морры. Девочка провела весь вечер на руках у сирин, прочно взяв на себя роль его няньки. Если не считать ужина, когда она, разыгравшись, попробовала накормить больного с ложки, то ее забота пошла Агаи на пользу: лицо перестало быть мертвенно-бледным, глаза снова заблестели.
Утром нас подняли затемно. Завтракали в комнате у Агаи, там же лежали приготовленные с вечера походные сумы. Вернее — одна котомка, забитая лекарствами и травами.
В сопровождение князь выделил тех этернус, которые шли с нами из Сырта. Видно посчитал, что так будет спокойнее. И не ошибся. Такая забота стала еще одной маленькой гирькой на весах моего доверия к правителю нежити. Надо сказать, там уже скопилась приличная горка, которая почти уравновесила всего один, но очень тяжелый груз: то, что Андру — вампир.
Дождавшись, пока сирин усядется в седло, правитель нежити неожиданно озадачил его на прощанье:
— Агаи, давно хотел спросить, да все как-то к слову не приходилось… Будьте любезны, потешьте мое неуемное любопытство… Скажите, как это — летать? Что вы чувствуете, когда отрастают крылья?
Сирин растерянно захлопал глазами, став в одно мгновение похожим на потревоженную сову.
— Н-не знаю, — неуверенно промямлил бывший аптекарь, — не задумывался.
— Какая жалость, — искренне огорчился Андру и улыбнулся: — Признаться, я ждал, что вы откроете секрет всех крылатых созданий. Мне кажется, ваши мысли должны сильно отличаться от мыслей более… приземленных существ.
У Агаи в ответ заалели кончики ушей, и он уставился в небо. Андру же, наткнувшись на мой вопрошающий взгляд, по-мальчишески и совершенно неподобающе для бывшего наследного принца и нынешнего правителя грозных кровососов, подмигнул.
С трудом дождавшись, когда всадники скроются за воротами, я повернулся к этернус:
— Ну-с, объясняйте, чего добиваетесь.
Вампир посмотрел на меня с самым невозмутимым видом:
— Какой же вы, Дюс, подозрительный. Я всего лишь хотел, чтобы юноша нашел свое место в этом мире.
— Андру, а вы уверены, что это ему требуется?
— Это всем необходимо, — тонко улыбнулся упырь, — и ему, и мне и даже вам, ужасающий демон смерти. Разве это не прекрасно, когда человек или нечеловек начинает понимать, зачем он появился на белый свет?
