Они почитали ее, как богиню.
Джунгли подступали к стенам города. Упорно взбирались вверх по камням, запускали корни под кладку. В их полумраке ревели дикие животные, приторно пахли белые восковые цветы и гниющие листья, устилающие землю…
Фелиция закрывала глаза и видела.
Ночь освещена сотнями, тысячами факелов. Их отсветы мечутся по камням стен и мостовой, по крупам жеребцов, по стволам стройных пальм. В воздухе носится запах благовоний, горящей смолы, магнолий и душных джунглей. Душистые лепестки роз дождем падают под ноги лошадей, тянущих великолепную квадригу.
Она сидела на троне, под тонким, трепещущим на ветру балдахином и улыбалась. Горячий ветер ласкал кожу, тренькал золотыми колокольчиками в ее волосах, бросал на помост лепестки и мелкие звездочки цветов. Восторженная толпа бурно приветствовала ее. Воины едва сдерживали человеческий поток. Люди безумствовали, тянули к ней руки, мечтая прикоснуться хотя бы к подолу платья. Они видели живую богиню. Смуглые тела блестели от пота, на лицах выражение почти детского счастья. Богиня спустилась к ним из своего дворца. Жестокая, но справедливая. Мудрая. Та, кому они почитали за честь давать свою кровь. Та, кто могла выбрать из них самых достойных и сделать равными себе.
Ее город. Прекрасный, погибший в древних войнах Мохенджо. От него остались груды камней, статьи в исторических трудах и ее память. Сколько тысячелетий она бродит по свету в поисках его подобия. И не находит. Не найдет. Ее мир умер.
Тихий стук в дверь прервал воспоминания. В комнату заглянула Констанс. Ее последнее дитя:
— Прошу прощения, Леди. Я помешала?
Огненный ребенок. Кудри словно пламя. Молодая, дерзкая, сильная, наивная, доверчивая и восторженная.
— Заходи, дорогая.
Вошла. Стремительно, но слегка неуверенно. Современных девушек не учат быть женственными и грациозными. Им это ни к чему. Почти так же, как спартанок во времена ее молодости. Те тоже считали себя равными мужчинам. Фелицию, афинянку, воспитывали как будущую хозяйку большого дома. Послушную жену и заботливую мать.
И Флора была несдержанно-порывиста. Очень молода. Еще одно потерянное дитя… Скольких Фелиция пережила и скольких еще переживет!
— Леди, я просматривала документы и… нашла кое-что.
— Что именно?
— Это долгосрочная программа под названием «Золотой миллиард».
Фелиция вздохнула, отвернулась от окна, внимательно посмотрела на воспитанницу. Девушка была взволнована, озадачена и смущена.
— Сядь.
Та присела, нервно скручивая в трубку лист бумаги.
— Ты поняла, в чем суть этой программы?
— Да. Уничтожение человеческого населения. — Констанс не поднимала взгляда на учительницу, как будто стыдилась.
— Не уничтожение, а сокращение. — Мормоликая говорила мягко, терпеливо. Это давно вошло в привычку. — Сокращение численности человечества до одного миллиарда.
— Но, Леди! Официальная политика клана запрещает убийство людей! Вы учили меня…
— Дорогая, успокойся.
— Извините. — Констанс снова опустилась в кресло, пригладила рыжие волосы, словно аккуратность в при ческе могла помочь ей сохранять уравновешенность.
— Мы не убиваем людей и не будем их убивать. Даханавар не выйдут на улицы с автоматами, чтобы расстреливать человеческое население. — Фелиция помолчала, снова вернулась к окну, посмотрела на холодную улицу, где полчаса назад ей виделись призраки древнего города, задушенного джунглями. — Их слишком много.
И они сами понимают это. Население земли растет с катастрофической скоростью. Энергетические и прочие ресурсы почти исчерпаны. Все войны смертных — естественная реакция социума на демографический взрыв. Неосознанная попытка сократить численность. «Золотой миллиард» — их собственная программа, составленная с помощью Даханавар и принятая к исполнению более десяти лет назад. Балласт нужно сбрасывать. И мы попытались подсказать, как это сделать с наибольшей эффективностью.
— Я понимаю, — пробормотала Констанс, разглаживая на коленях, обтянутых кожаной юбкой, мятый листок.
Она не понимала. Раньше, давно, Фелиции был дорог каждый из ее народа. Но прежний мир погиб. И беречь стало некого.
— Мы управляем людьми много тысячелетий. И у нас есть на это право. Мы старше, мудрее, сильнее, дальновиднее. Они пытаются стремиться к гармонии, но, к сожалению, самостоятельно не могут ее достичь. Человечество движется к катастрофе, и наша цель удержать его. Иначе вместе с ним погибнем и мы.
— Да, я понимаю, — повторила ученица, но Фелиция видела, что ее продолжает что-то смущать. Отражение.
Констанс в стекле теребило кудрявый завиток, падающий на плечо, и напряженно смотрело на мормоликаю. — И все же получается, что у клана двойная политика?
Все считают, что мы охраняем людей, а на самом деле…
— Ты рассуждаешь, как Дарэл.
Девушка резко выпрямилась в кресле, гневно мотнула рыжей гривой. Сравнение с телепатом всегда действовало на нее будто удар кнутом.
— Нет! Леди, вы же знаете, это не так! Я просто хочу разобраться.
«Не любит сканэра, — в который раз машинально отметила Фелиция. — Завидует. Считает, что я ценю его больше нее. И в то же время считает себя умнее».
— Тогда обращайся к своему разуму, а не к чувствам.
Если Даханавар официально заявит о программе «Золотой миллиард», начнется чудовищная резня. Тхорнисх и Асиман превратят этот мир в ад. Мы хотим спокойно сократить население, а не устроить мировую бойню. Констанс думала, хмурясь и покусывая нижнюю губу:
— А какими методами будет проведено уничтожение… то есть сокращение?
— Мы не хотим физического воздействия. Мы проводим политику психологического влияния. Фильмы о катастрофах, книги о грядущих бедах, статьи, беседы и размышления об этом достаточно известных и уважаемых представителей человечества — неизменное напоминание о приближении конца. Стабильно повторяя в средствах массовой и любой другой доступной людям информации то, что людей слишком много, мы приучаем их к мысли: пора сокращать свою численность…
Фелиция никогда не жалела времени для объяснения, но очередной урок для воспитанницы закончить не удалось.
В дверь деликатно постучали. В комнату вошел Себастьян — личный мажордом мормоликаи. Он не обладал магическим потенциалом, но на него было приятно смотреть. Великолепная фигура, красивое лицо. Высокий гладкий лоб без единой морщины, вызванной работой интеллекта. Прямой нос, округлый подбородок с ямочкой, пухлые губы. Тугие завитки волос, напоминающие свежие сосновые стружки. Голубые глаза, прозрачные и чистые, как у ребенка. За их прозрачностью угадываются широкие пространства, где не за что зацепиться мысли. Впрочем, для интеллектуальных удовольствий у Фелиции были другие объекты, этот доставлял исключительно эстетическое наслаждение. Сильный и красивый, словно критский бычок, готовый с доверчивой нежностью идти за ней на алтарь, под нож жреца. И безудержный в ярости.
