– Хорошо. Любой ваш… ой, прости, любой твой каприз.
– Имя мое ты должен был знать, если бы знал, кто я такая.
– И кто же?
– Я писательница.
– И что из этого?
– Так все дело в том, какая писательница.
– И какая?
– Известная!
– Правда?
– Да.
– Прости, но я в последнее время не читаю книг.
– Так… тогда понятно… Такие произведения, как «Занесенные снегом», «Эй, Джейн!» или «Конус Эрля», ты не читал?
– Нет.
– Это хорошо, со мной обычно знакомятся только потому, что я известная писательница, а не просто хороший человек.
– А ты хороший человек?
– Ну-у, это, наверно, на любителя.
– Может, все-таки выпьем, а то вино в бокалах скоро из красного станет белым.
– Выпьем.
Мы чокнулись бокалами, после чего беседа пошла оживленней. Мы болтали о жизни, я рассказывал о себе, она о себе, и к концу вечера, когда луна уже была, что называется, в самом соку, я знал о ней достаточно много.
Филонила Фьютьилья – известная писательница, которую уже целый год заедают одиночество и тоска, а также финансовый кризис. Дело в том, что ее произведения, как оказалось со временем, обладают весьма странным феноменом – они вызывают полный шок от откровенности, с которой в книгах изображены самые интимные мысли человека. Из-за этого к ней стали приезжать, прилетать, приползать и приходить толпы мужчин, предлагающих выйти за них замуж. Им казалось, что Фьютьилья такая же, как и героини ее романов, но это было не так. В жизни Филонила была другой – она была тонко чувствующей, сверхэстетичной личностью. Под самый конец разговора она мне призналась, что бабушка ее, Пренкта Фьютьилья, была колдуньей, и от бабушки у нее остался дар страстной любви и магического владения словом. То есть все, что Филонила пишет, как правило, сбывается. Поэтому, кроме мужчин, ее донимает огромное количество женщин, набивающихся к ней в подружки, для того чтобы стать прототипами героинь ее романов. Всем хочется большой и светлой любви.
– Представляешь, Ронш, я не знаю, где мне укрыться от всей этой суеты! Что я только ни пробовала – алкоголь, путешествия, ох, лучше и не вспоминать. Но, где бы я ни появлялась, все начиналось заново – мужчины, женщины… и так до бесконечности или постели…
– Да-а, я так хотел бы тебе помочь.
– Спасибо, конечно, но чем ты можешь помочь?
– Я могу увести тебя туда, где никто не найдет. Никогда.
– Уведи, уведи меня, пожалуйста! Я так хочу наконец-то поработать в тишине, у меня в голове созрел один интересный сюжет новой книги. Представляешь, живет человек, обычный человек, обычно живет. И вдруг в одно прекрасное утро он просыпается в хорошем настроении и идет в трактир, чтобы отметить это самое хорошее настроение, и тут с ним начинают происходить самые невероятные события…
У этой истории явно была мораль, но, увы, – летописец ее запамятовал.
Д. Адамс
Я не дал ей закончить мысль, а напомнил, что могу увести ее. Мы незаметно вышли из бара. Проследовав незамеченными тихой темной улочкой, мы оказались в небольшом городском тупике.
– И куда теперь? – спросила Филонила, начиная подозревать что-то неладное.
– Не бойся, я не тот, кем могу оказаться в твоем воображении.
– Надеюсь.
Тупик на самом деле был не таким уж, простите за каламбур, «тупым» – здесь скрывался потайной ход, который я обнаружил несколько дней назад, когда совершал поспешное бегство от пятнадцати человек, пытавшихся спросить у меня, который час. В тот момент, когда они еще чуть-чуть – и сами бы посмотрели, который час на моих часах, я спиной прислонился к стене. Она поддалась. За ней оказался подземный ход, ведущий в небольшую пещерку за чертой города.
– Сюда! – позвал я девушку и стал толкать стену спиной, но она не поддавалась!!!
Я повторил попытку, потом еще раз чуть дальше, через десять минут я опробовал своей спиной всю стену.
– Что ты делаешь? – спросила Филонила, снова начиная подозревать меня в чем-то неладном.
Я рассказал Филониле о своем открытии.
– Может, ты не так толкаешь? – предположила она.
– Так.
– А может, это не тот тупик?
– Здесь других тупиков нет.
Неожиданно наш разговор прервала молодая парочка, вышедшая из открывшейся в стене двери. Они помахали нам ручкой, бросили «привет!» и куда-то ушли, не закрыв за собой дверь. Мы, воспользовавшись этой любезностью, проникли вовнутрь и, взявшись за руки, поспешили прочь из города в маленькую, но уютную пещерку.
Достигнув цели нашего путешествия, мы расположились на циновках, положенных тут кем-то для всеобщего блага.
– Спасибо тебе, Ронш, – поблагодарила меня Филонила и чмокнула в щечку. – Я, признаться, думала, что ты просто хочешь меня увести подальше и, как все мужчины…
– Что ты! Я не такой! – стал я врать, так как на самом деле был именно такой, и, чтобы не выдать этого, пришлось сменить тему беседы. – Так это в действительности правда, что все написанное тобой сбывается?
– Конечно! Отсюда и все мои проблемы.
– Но почему бы тебе тогда не написать книгу про себя? Сделать себя прототипом и написать, что жила себе девушка, у которой было полно проблем, а потом не стало.
– Я пробовала, Ронш. Но как только я пишу, оно тут же сбывается. Вот так-то. Я написала: «…жила девушка, у которой была куча проблем…», как тут же эта куча проблем и свалилась, так что времени завершить роман у меня нет.
– Но теперь-то у тебя оно есть!
– Да, пожалуй, и если ты не возражаешь, я попишу. Вдруг мне посчастливится, и я успею написать хотя бы два слова.
– Какие?
– Как какие?! Проблемы закончились!
– Хорошо. Не будем тратить время зря, пиши!
Писательница достала из своей сумочки красный блокнот, карандаш и собралась было писать, как вдруг…
Зачем он это делал – спьяну ли, сдуру или с целью совершить самоубийство оригинальным способом, – для стороннего наблюдателя так и осталось бы загадкой.
Д. Адамс
Впрочем, ничего особенного не произошло, если не считать маленького пожара. Филонила неожиданно задела блокнотом свечку, оставленную предыдущими посетителями этого укромного уголка, и тот моментально вспыхнул и обуглился в считанные минуты. Стало темно, обидно и тоскливо.
– Ну вот, я же говорила! Проблемы одна за одной, и никакого просвета!
– Не расстраивайся, не может быть, чтобы не было какого-нибудь выхода. Нужно подумать. Мой дедушка говорил: «Если ты не видишь выхода – посмотри в другую сторону».
– Да тут с какой стороны ни смотри – ничего, кроме ужаса!
