— Господин, б-бегите.
Она вновь зашлась кашлем. Передо мной встал выбор: свалить, оставив её умирать или же убить серафимов и уйти вместе.
— Да пошло оно всё на хуй!
Сплюнув кровью, я с трудом поднялся. Абигейл тем временем зарядил новую стрелу. Воздух сгустился. Стал вязким. Движения серафима замедлились, а в глазах появилось удивление.
— Пиздец тебе, дылда крылатая!
Я рванул вперёд. Легко обогнув летящую стрелу, подбежал ближе и рубанул мечом. Клинок с лёгкостью разрубил нагрудник на две части, а следом и плоть, обнажив белую грудину, которую тут же залила кровь. В следующее мгновение мне пришлось отходить от четырёх, направленных в меня копий. Отпрыгнув вправо, я оказался рядом с крайним серафимом. Он уже вновь замахивался копьём, но на его беду, сейчас я был быстрее: одним ударом я отсёк ему кисти рук. Он даже закричать не успел, как дуло револьвера уставилось ему в подбородок. Выстрел, и покорёженный шлем отлетает в стену, доверху заполненный кашей, в которую превратилась его голова.
«Надо их всех перебить!»
Не успело безголовое тело упасть, как я уже переключился на следующего: поднырнув под взмах копьём, я оказался у него за спиной. Заметив, что мне закрывают обзор его крылья, я в два взмаха отрубил их. Обрубки перьев взмыли в воздух, а очередная пуля прошла через его шею, разворотив ту до основания. Голова в шлеме с лязгом покатилась по полу.
«Зачем я это делаю? Вроде была какая-то первоначальная цель…»
Мою ногу прострелила острая боль. Опустив взгляд, я увидел, торчащее из бедра копьё. Обрубаю древко, после чего сразу же бью стволом револьвера по шлему. Пока крылатый наклонился, вонзаю ему в горло меч. Перехватив его обратным хватом, резко проворачиваю и веду по диагонали, разрезая тело. Левая рука осталась держаться только на остатках шеи, а сам серафим упал лицом вниз.
«Да похер! Вон как я их красиво, а?»
Последнего я подстрелил на подлёте и, когда он запнулся, одним взмахом обезглавил его. Кровь фонтаном ударила вверх, окропив меня с ног до головы. Постояв с секунду, тело завалилось навзничь.
«Кровь! Мясо! Убивать!»
Левое плечо прострелило болью, из-за чего я выронил меч. Войдя со спины, из него торчала огромная белая стрела. Переложив револьвер и пропустив руку под мышкой, когтями обрезал древко и, схватившись спереди, выдернул из своей плоти остатки. Было очень больно, но я этого не заметил. Передо мной был последний противник. Мешало мне о него добраться только остриё копья в ноге. Выдернув, отбросил его в сторону.
Абигейл уже тянулся за следующей стрелой, но я больше не дам ему возможности выстрелить: Вскидываю револьвер. Выстрел. Лук падает на пол. Серафим недоумевающе смотрит на свою разорванную в клочья руку. Выстрел. Пуля пробивает колено, дробя кости и разрывая плоть. Он падает в лужу крови, как подкошенный. Пытается развернуться и уползти, но куда там. Убрав револьвер в кобуру, одним прыжком настигаю его и забираюсь на спину. Он пытается ползти, используя оставшиеся руку и ногу. Барахтается в крови, залившей весь пол.
«Убить суку!»
Схватившись за бьющиеся, словно в припадке, крылья у основания, упираюсь ему в спину чуть пониже шеи и резко распрямляюсь. По залу разносится болезненный вопль, а под руками отчётливо хрустят суставы. Когти впиваются в плоть, укрытую перьями. Второй рывок. Звук разрываемой плоти тонет в ещё одном крике, а у меня в руках остаются оторванные крылья. Отбросив их в стороны, я хватаю его за длинные волосы и задираю голову к потолку. Он уже не вопит, он тихо стонет. С коротким замахом хватаю его голову так, что указательный и средний пальцы попадают в глаза. Чувствую, как легко они пробивают глазницы и погружаются во что-то скользкое и мягкое. Снова крик, но более тихий, преходящий в простой выход воздуха из лёгких. Рывком одёргиваю руку, извлекая испачканные кровью и мозгами пальцы. По лбу расходятся два, сочащихся кровью, пореза от когтей. Обмякший корпус с хлюпаньем и лязгом упал на пол.
«Эй, ты ещё с нами?!»
Тяжело дыша, я выдавил ответ:
— Да, Лисичка. Я ещё с вами.
Меня отпустило. Тьма, окутывающая меня с самого начала боя, рассеялась, и начался крайне неприятный откат: пульсирующая боль в плече, груди, ноге. Кое как слез со спины последнего поверженного противника и, шатаясь побрёл сначала в сторону меча, вернув его на место, вдруг вспомнил, ради чего затеял всё это месиво.
— Катрина!
Суккуб лежала без движения, а её полуприкрытые глаза потускнели. Весь пол был залит кровью. Да и сам я не лучше: с ног до головы в багровых подтёках, из ран кровь льётся ручьями, смешиваясь с ангельской и стекая на пол. Не знаю, как мне хватило сил, но, спотыкаясь на каждом шагу, я всё же смог подбежать к ней. Обрубив кинжалом стрелу, я извлёк её и тут же достал красный пузырёк. Кровь хлынула наужу из пробитого лёгкого. Не раздумывая, приподнял голову девушки и, выдернув зубами пробку, влил всё содержимое в приоткрытый рот.
«Эй, тебе так самому сил не хватит. Надо ведь, ещё вернуться, помнишь? Вон, сидишь, вырубаешься!»
— Спокойно, всё идёт по плану.
«Ну, и по пизде.»
Кажется, я слабо ухмыльнулся. Заведя руку за спину, я скомандовал:
— Начинайте.
По левой руке заструились первозданные, наполняя собой тело демоницы. А я чувствовал, как меня покидают последние силы. Веки налились свинцовой тяжестью и норовили закрыться. Достал последний, зелёный пузырёк. Кажется, я услышал лязганье доспехов в коридоре. Пробка уже в зубах. Крики уже у самого входа. В нос бьёт аромат кофе и мяты. Выплёвываю пробку. Они уже в ходят. На языке к привкусу крови добавляется вкус кислых яблок. По телу тут же разбегается лёгкость. Успеваю заметить, как на левой руке девушки проявляется узор из переплетённых линий. Что-то кричат. Мгновение. И тишина.
«Н-да… хотел как лучше, а получилось как всегда.»
Похоже, я потерял сознание.
Мы вернулись
Очнулся я в привычной земляной канавке, устланной мягкой травой. А ещё я обнаружил, что моя голова лежит на небольшом, но мягком возвышении. Открыв глаза, я увидел глаза, горящие расплавленным золотом. Они смотрели на меня, и в них читалась откровенная радость. Сверху, над нами виднелись широкие листья, которые, вскоре, оказались закрыты другими глазами. Эти были светло-зелёными и смотрели с некоторой укоризной.
— Очнулся?!
Звонкий голосок ударил по ушам не хуже церковного колокола. Но меня решили добить гневной тирадой, даже не дав подняться:
— Ты чего творишь, дебила кусок?! Думаешь, можно вот просто так взять, исчезнуть на девять месяцев, а потом объявиться ни с того-ни с сего, да к тому же ещё и в крови и с ранами по всему телу? Да к тому же ещё одну девку приволок! А что Аня на это скажет?! Ты ж чуть не помер! Если бы здесь твоих вещей не было, то точно бы не выжил!
В следующее мгновение зелёная мордашка скривилась и девушка, с всхлипом прижалась ко мне, обхватив за шею.
— Дурак! Я же волновалась!
— Я тоже скучал по тебе, Ада.
Я нежно обнял это неожиданно хрупкое создание. Катрина смотрела на нас с каким-то умилением, что ли, в то время, как я продолжал нагло лежать на её бёдрах. Вдруг дриада отстранилась, а на её лице появилась весёлая улыбка.
— А давайте устроим тройничок!
И вот только сейчас я понял, что всю одежду с меня стянули и оставили лежать в траве. Глаза Катрины удивлённо расширились, а в следующую секунду хранительница леса получила от меня щелбан.
— Ай! За что?
— За домогательства. А за то, что вылечила, отдельное спасибо.
Я потрепал её по салатовым волосам, от чего девушка весело захихикала:
— Хи-хи-хи. Ладно, вставай, а то уже сутки почти спишь.
С огромным сожалением я покинул тёплые и мягкие бёдра. Одежда обнаружилась рядом, как и оружие. Пока одевался, Катрина тактично отвернулась, в то время как Ада продолжала откровенно пялиться. Мне же было побоку. Я просто один за другим застёгивал ремешки и прикреплял ножны: кинжалы заняли своё место на бёдрах, перчатки прицепил рядом, ножны с мечом перекинул за спину и, затянув ремень, закрепил их. Далее пришла очередь револьверов: закрепив сбоку кобуру, я вынул свой ствол и, откинув барабан, опустошил его. Не успели гильзы коснуться травы, как из земли тут же выстрелила лиана, увенчанная большим красным цветком, который поймав их, закрылся и ушёл обратно в землю. На мой вопросительный взгляд Ада ответила весьма лаконично:
