Прямо над головой я услышал, как Кернс крикнул вниз:
— На твоем месте, Пеллинор, я бы поторопился.
Доктор не обратил внимания. Он сбросил куртку, сорвал с себя рубашку — так, что пуговицы брызнули во все стороны, — потом туго скрутил ее и наложил на рану, а сверху прижал моей рукой.
— Постоянное давление, Уилл Генри. Но слишком сильно не нажимай.
В этот момент я услышал, как Морган закричал громким голосом, в котором звучала паника:
— Вот там! Вы видите? Что это там такое?!
Доктор схватил меня за плечо и низко склонился к моему лицу, глубоко заглянув в глаза:
— Ты сможешь, Уилл Генри? Ты сможешь?
Я кивнул:
— Да, сэр.
— Держи.
Он вложил мне в руку револьвер и повернулся, чтобы идти, но вдруг замер как вкопанный. Я решил, что нам конец, что один из людоедов прокрался между деревьев и уже навис над нами. Я проследил за взглядом Доктора и увидел высокую тощую фигуру с винтовкой. Синие глаза блестели в темноте.
— Я останусь с Уиллом Генри, — сказал Малакки.
Он остался.
И тут появились Антропофаги, привлеченные воем и стонами своего подстреленного собрата. Сама земля изрыгала их; могилы вздымались и словно выплевывали их наружу. Долгие годы они рыли туннели, расширяя свои подземные владения, чтобы было где разместить подрастающее поколение. В твердой, каменистой почве Новой Англии, глубоко под могилами, они прорыли сеть туннелей, сравнимых по сложности переплетения с лабиринтом.
Теперь, в ярости от того, что кто-то посмел вторгнуться в их владения, что кто-то ранил их одноплеменника, они приближались со стороны восточной границы «Кольца забоя». Шипящей, хрюкающей, рычащей и клацающей зубами молочно-белой массой они скопились на краю рва… и остановились. Возможно, они учуяли что-то, что им не понравилось, а может, и более глубокий инстинкт подсказал им что-то — инстинкт, приобретенный за годы сражений со своей добычей.
Я услышал, как Кернс крикнул наверху:
— Тихо, ребята, тихо! Только по моему сигналу. Брок, ты готов?
Брок бросил что-то в ответ. Рядом со мной Малакки опустился на одно колено и взвел винтовку. Я был так близко к нему, что слышал его прерывистое дыхание и чувствовал запах его мокрого шерстяного пиджака. По другую сторону от меня безымянная жертва Кернса пришла в себя и схватила меня обеими руками за запястья, непонимающим взглядом глядя мне в лицо.
— Кто ты? — прохрипела она — Ты ангел?
— Нет, — ответил я, — меня зовут Уилл Генри.
Вдруг голос Кернса громко разнесся над кладбищем:
— Давайте, давайте, красавцы мои! Идите, идите скорее! Праздник начинается!
Эффект, произведенный криками на Антропофагов, был мгновенным. Гигантскими прыжками они двинулись вперед, внутрь «Кольца забоя» — две дюжины сильных, разъяренных монстров, со сверкающими глазами-луковицами и раскрытыми пастями. Как только последний из них перепрыгнул ров, Кернс крикнул:
— Брок, огонь!
И Брок бросил в ров горящую тряпку. Огонь взметнулся на пять футов в высоту. Я ощутил его жар на своих щеках, огонь мгновенно охватил весь ров, заключив внутри «Кольца забоя» всех монстров. Они забегали и заметались в панике, а вокруг взметались языки пламени и черные клубы дыма. Завладев огнем, человечество предопределило судьбу чудовищ.
— К оружию, джентльмены! — крикнул Кернс, перекрывая треск огня, шипение и шорох дождя, визгливые вопли ужаса Антропофагов. — Огонь!
Над нами раздался треск выстрелов, такой сильный, что я испугался, что платформа вот-вот рухнет нам на голову. Уже совсем стемнело, но теперь все озарялось сполохами света из горящей траншеи, а в «Кольце забоя» забоя метались и дергались монстры. Кернс проорал:
— Это все равно что забивать рыбу в бочке!
Что-то размером с мяч приземлилось внутри круга, и тут же земля дрогнула, и раздался оглушительный взрыв гранаты.
— Не вижу, не вижу! — отчаянно бормотал Малакки, поворачивая винтовку то вправо, то влево. — Хоть бы одного подстрелить, Господи, только одного!
И тут его желание было исполнено.
Антропофаги не рождаются с жаждой человеческой крови. И, в отличие от одинокой акулы или орла, не рождаются они и охотниками. Им приходится, как львам и волкам — как и людям, кстати, — учиться у старших. Взрослыми Антропофаги становятся в возрасте тринадцати лет, а до этого они кормятся тем, что осталось после взрослых. Это период обучения, проб и ошибок, наблюдений и подражания. Один из поразительных фактов: Антропофаги очень заботятся о своих младших. Только в экстремальных случаях — одним из таких был случай на злосчастной «Феронии», описанный капитаном Варнером, когда младшего съели, — Антропофаги приносят их в жертву. Такие случаи и ввели в заблуждение Вальтера Скотта и Шекспира, называвших Антропофагов каннибалами (с тем же успехом людей тоже можно было бы назвать так, ибо известны случаи, когда в экстремальной ситуации мы поедали себе подобных). Всем племенем Антропофаги обучают и защищают своих отпрысков и в случае опасности прячут их подальше.
Один молодой Антропофаг примерно моего возраста не перепрыгнул через ров вместе со всеми. Может, испугался, а может, просто не успел, как уже взметнулся огонь. Невидимый за языками пламени, он обогнул «Кольцо забоя» и оказался между деревьями как раз в том месте, где прятались мы. Его нападение было неуклюжим, а возможно, и первым в его жизни.
Мы не слышали, как он подкрался, и только когда он вышел из-за дерева, открывая пасть и протягивая вперед когтистые руки так, как это делали взрослые Антропофаги, Малакки обернулся и заметил его. Этих нескольких драгоценных секунд было достаточно, чтобы Малакки развернулся и выстрелил, не прицеливаясь. Я не сомневался, что он промахнулся, как промахнулся бы я или любой другой на его месте. Он попал Антропофагу ровно между глаз — рана, смертельная для человека. Но, как заметил Доктор, у Антропофагов между глаз не располагается никаких жизненно важных органов. Выстрел просто замедлил его приближение, но не настолько, чтобы Малакки успел перезарядить ружье. Он и не попытался, а просто изо всех сил вбил винтовку прямо в разверзшуюся над ним пасть. Пасть захлопнулась — и щепки винтовки вместе с кровью и зубами полетели во все стороны. Малакки сделал шаг назад… оступился… упал… Еще секунда, и ревущий Антропофаг схватил бы его — но я был всего в трех-четырех футах, и пуля из моего револьвера вонзилась ему в руку, протянувшуюся к лицу Малакки и уже царапнувшую его ногтями по щеке. Это был мой первый — и последний — выстрел. Безголовая тварь тут же позабыла про Малакки и сосредоточилась на мне. Я и глазом не успел моргнуть, как молодой Антропофаг вырвал пистолет Доктора из моей руки и схватил меня за горло. Он приподнял меня за шею на несколько дюймов над землей и потащил к себе в клацающую пасть.
