— Прослушав проповедь, вы получите ответы на все ваши вопросы, — ответил жрец, и Курт уловил в его голосе улыбку предвкушения.
Жрец не ошибся. Ни один разбойник не в силах перенести пытки с применением теологии, она же суть упражнение в богомыслии. Раскаленные клещи — еще куда ни шло, а вот философский диспут… Они от этого попросту умирают. Пачками. А умирать разбойники не любят. Причем настолько, что обычно предпочитают убивать вместо себя кого-нибудь другого. Вот и сейчас…
— Ах ты, зараза! — взревел разбойник, и в воздухе раздался тугой свист меча. Свист оборвался коротким странным звяканьем.
— Ук! — выдохнул разбойник. — Ик! — добавил он растерянно.
— Хороший был меч, — огорченно сказал жрец. — Зря вы так…
— Ты что, заколдованный? — хрипло спросил разбойник. — Или… или ты сам чародей?! — испуганно взрявкнул он.
— Милость Всезнающего Творца хранит меня, — спокойно ответил жрец. — Не оставит она и вас… если вы, конечно, послушаете разумного совета. Заходите, господа. Все заходите. Я сказал, все! — добавил он властно. — Вы определенно нуждаетесь в наставлениях Всезнающего.
По аккуратному грохоту сапог и сдержанному хриплому дыханию Курт понял, что разбойники уже в храме. Совсем рядом.
— Итак, начнем, — сказал жрец. — Дети мои, преклоните колени перед Тем, кто бесконечно выше, старше и мудрее вас, ибо он был до того, как все стало таким, как оно есть, а каким оно было ранее, про то только Ему, всезнающему, ведомо. Ибо никого из нас тогда еще не было, а Всезнающий в своей неизреченной мудрости не открыл нам этого, ибо не пришло еще время открытий, не пришло еще время детям земли и неба знать то, что им еще рано знать — но когда это время придет, то оно придет, потому что всезнающий добр и на все вопросы дает нам ответы в то время, в какое ему это подсказывает его необъятная мудрость. Итак! Никто из нас не знает, как оно было. Поэтому преклоните колени, дети мои, и послушайте о том, как оно стало, когда стало, и как оно есть теперь, когда оно воистину есть теперь…
По нестройному шороху Курт догадался, что разбойники преклонили колени.
— Ай да жрец! — шепнул Мур. — Он, конечно, не тот человек, с которым я бы согласился коротать долгие зимние ночи за приятной беседой, но свое дело он знает. Он их заморочил и на испуг взял. Они теперь не знают, что и думать.
— Если он продолжит болтать в том же духе, они сбегут, — предположил Курт. — Им же нас искать нужно.
— Они бы и рады сбежать, но боятся, — усмехнулся посох. — После того, как их предводитель сломал свой меч об этого достославного служителя Всезнающего Бога, они наверняка решили, что он или чародей или святой, и теперь боятся его пуще того мага, который их на нас натравил. Так что они прослушают проповедь до конца. К сожалению, нам тоже придется этим заняться.
— Ничего. Проповедь — далеко не худшее, что с нами могло случиться, — усмехнулся Курт. — Так ты думаешь, этих красавцев на нас нарочно натравили?
— Ну не сами же они в портал забрались! — фыркнул Мур. — А что касается проповеди… посмотрим, что ты скажешь через часок-другой.
— Скажу, что сладко выспался, — пробормотал Курт. — Я, конечно, просто по страшному хочу есть, но спать гораздо больше, а после всех этих переживаний и передвижений…
— Сядь на пол, а то действительно уснешь и загремишь со стула, — посоветовал Мур. — Вряд ли так уж красиво прерывать проповедника посреди его торжественной речи.
Курт сел на пол и уснул. Он спал глубоко и несомненно — но голос жреца обладал чудовищной пробойной силой. Курт спал — и все же слышал его. Слышал — и его слова преобразовывались в причудливый религиозно-фантастический сон.
Курт спал, и ему снились Боги. Целая куча Богов. Они сидели, тесно прижавшись друг к другу, как семечки в подсолнухе. Только подсолнуха не было. Вместо подсолнуха была большая корзина. Все боги сидели в этой корзине, и кто-то большой, гораздо больше всех Богов вместе взятых, нес их куда-то в этой корзине. Его самого Курт не видел — только его руку. Самый большой Бог был немного меньше мизинца этой руки.
Голос жреца стал громче, по видению побежали круги, раскачивая Богов, и те испуганно вскочили, хватаясь за края корзины и друг за друга. Голос с хлюпаньем пробился наверх, проделав в корзине здоровенное отверстие. Одна юная богиня чуть не сверзилась в него, но Курт как-то умудрился протянуть руку в собственный сон, хоть его самого там и не было — а вот протянул же! И помог. Удержал. Оттолкнул подальше от края. В образовавшееся отверстие вылез голос жреца — и Курт, наконец, разглядел его. Это не было надписью. Каким-то образом Курт видел его речь, как таковую. Видел то, что обычно слышат. Воспринимал сказанное при помощи зрения. Голос жреца торчал из видения, словно червяк из яблока.
— И даже в те непредставимые времена, о которых Всезнающий милостиво нам не сообщил, он, вне всякого сомнения, был самым могучим, самым мудрым, самым великим Богом, и это несомненно так, а не иначе, потому что никак по другому это и быть не может… — вещал жрец.
И Курт увидел Всезнающего. Мелкого, тощего, плюгавенького божка с жиденькой козлиной бородкой и огромной бородавкой на сизом носу. Как же, как же, самый великий… уже поверили… Что ж он при всем-то своем величии, мудрости и знаниях бородавку у себя с носа не удалил? Или решил, что она его украшает? Ну, так это он зря, честное слово! Впрочем, глядя на него, трудно сказать, что его вообще способно что-то украсить — разве что полная темнота.
Голос жреца с бульканьем утонул. По видению опять побежали круги — кажется, теперь они бежали в обратную сторону. Курт порадовался было за Богов, которые, несмотря на все эти безобразия, все же не вывалились из корзины. Но тут началось нечто новое. На сей раз видение не подергивалось рябью, оно просто пульсировало крупными толчками. Парень, который нес корзину, явно был не самым опытным носильщиком всех времен и народов. То ли он не соображал, что именно он несет, то ли был сильно пьян, то ли ему было наплевать, но только он размахивал своей корзиной все беспечней и беспечней, пока наконец — ТРАХ!!! — уронил ее наземь!
Боги посыпались, как горох. Вскакивая, они ругались писклявыми голосами, грозили своему носильщику крошечными кулаками и пытались поразить его молниями величиной с булавку. Молоденькие Богини картинно плакали. Молоденькие Боги находчиво их утешали. Престарелые Богини ругались такими словами, которых Курт даже от старшины нищих не слышал.
— Ну и сны у тебя! — неодобрительно пробурчал кто-то рядом.
Курт подпрыгнул от неожиданности и едва не проснулся. Впрочем, все же не проснулся, да и подпрыгнул скорей во сне, чем наяву, потому что утомленно внимающие проповеди разбойники ничего не почуяли.
