— Весело тебе?! — заорал на дракона почему-то вдруг обидевшийся Чернов. — Забавно, змеюка?
Обида пополам со злостью вихрем взвились в его гордой человечьей душе, которая противилась такому хулиганскому поведению со стороны дракона. Унижает, сволочь, причём намеренно. На землю положил уже. Что дальше? Схватит лапами и в гнездо понесёт? Драконятам своим в подарок?
Дракон, как и его мелкая хладнокровная сестра-лягушка, ничего не отвечал, только гудел. Стремительно увеличиваясь в размерах, он летел прямо на Чернова. На момент возникший страх отступил, оставив место простому интересу: а что же дальше?
А дальше дракон затормозил в воздухе, встав почти вертикально, обдул Чернова ураганным вихрем от машущих крыльев, вытянул лапы, будто самолёт, выпускающий шасси, и сел на вздрогнувшую под его весом землю. Чернов, по-прежнему лёжа на пузе, наблюдал за объективно красивой посадкой дракона уже без капли страха. Один лишь циничный интерес. Жена бы не поняла. Она бы сказала что-нибудь в духе: бесчувственный ты чурбан, Чернов, над тобой драконы летают, а ты даже не боишься! А он и рад бы опять впасть в страх, да ему интересно стало, а не страшно.
Гудение прекратилось, дракон, шумно сопя, лёг на землю, сложил крылья, вытянул шею так, что голова его оказалась совсем близко от Чернова. Ящер дышал смрадно, и Чернова слегка замутило, но он был настолько заворожён происходящим, что не придал этому значения. Чешуйчатая голова дракона находилась в паре метров от Чернова. Они лежали друг напротив друга на земле — маленький человек и огромный дракон, дышали и ждали. Чернов смотрел в жёлтые драконьи глаза с ромбами зрачков и чувствовал, что его куда-то засасывает, не физически, а ментально. Он растворяется в доминирующем сознании дракона-гипнотизёра, вплетается в его мысли, сам становится драконом…
— Отпусти… — еле прошептал не имеющий сил сопротивляться Чернов, — отпусти…
«Не бойся, — услышал в ответ. — Иначе мы не сможем общаться…»
Это были не слова, не звуки… Это были мысли, что, впрочем, Чернова не удивляло: не первый раз он сталкивается в Пути с обыкновенной телепатией. Удивляло иное: мысли внушал лежащий перед ним дракон-Мессинг. Они возникали в мозгу яркими образами и автоматически превращались в понятные русские слова. Языки не нужны. Лингвистические способности Чернова в беседе с драконом не пригождались. И всё же он говорил. Воображение Чернова наделило его голосом, слышным только самому Чернову, — голосом сильным, низким, рокочущим, как и должен, если верить детским представлениям, говорить сказочный персонаж под названием Дракон.
«Ты всё-таки боишься… Не надо».
Не боюсь, подумал Чернов, ни фига не боюсь тебя, рептилия. Стараюсь по крайней мере…
И не сообразил, что его мысли тоже читаются.
«Стараешься не бояться. Но боишься».
— Испугаешься тут! Ты, прямо скажем, страшноват, — произнёс вслух Чернов.
«Не говори так громко. Думай тихо».
Чернов постарался сформулировать мысль не молниеносными образами, а полноценной речью, но — не произнесённой вслух.
«Говорю громко? А как ты гудишь? Тихо, что ли?»
«Гудение?.. Это мысленное».
«Но я же слышал…»
«Ты и сейчас меня слышишь. А у меня нет органа, способного издавать звуки».
«Понял».
На самом деле дракон издавал массу звуков. Органов для этого он имел предостаточно. Во-первых, очень шумно дышал. Шумно и вонюче. Запах горелого и одновременно тухлого мяса стойко витал над Черновым и не исчезал, даже несмотря на открытость местности. Да и погодка к тому же выдалась безветренной. Во-вторых, в драконе всё время что-то булькало. Громко и раскатисто, как будто он, простите, рыгал. В-третьих, крылья, подрагивая, видимо, рефлекторно, елозили по земле, шурша, как брезентовые. Одним словом, дракон был совершенно реальным живым существом со всеми вытекающими. Люди, надо признать, тоже не всегда себя бесшумно ведут. Даже когда молчат…
«Я ждал тебя, Бегун», — помыслил дракон.
Чернов не удивился, что под руководством Директора Мироздания имеются такие ПВ, где его, Чернова-Бегуна, ожидают драконы. Причём именно ожидают. Летают себе, наверное, места себе не находят, задаются вопросами: когда же к нам Бегун прибежит? Заждались уже…
«Если бы я умел завидовать, я бы позавидовал человеческому умению думать и говорить смешно», — поделился дракон отчётливо печальной мыслью.
Чернов окончательно успокоился, поняв, что ни одна, даже самая мелкая мыслишка не ускользнёт от драконьего внимания. Плюс к тому — он умеет телепатировать эмоциональную составляющую собственных мыслей. Но не умеет «думать смешно», так?..
«Что ты имеешь в виду? Ты не способен шутить, иронизировать?»
«Не умею. Знаю, что такое смех, но не умею смеяться».
«Как такое может быть? Знаешь, но не умеешь…»
«Люди знают, как летают птицы, но сами не умеют».
«Убедил. Чего ты ещё не умеешь?»
«Сердиться, ненавидеть, любить… Долго перечислять. Я знаю про всечеловеческие чувства, но сам не могу их испытать. И не жалею об этом: ведь жалости у меня тоже нет».
«Не скучно — без чувств-то?»
«Я знаю и умею много чего другого».
«А кто ты вообще такой? Местный Зрячий в обличье сказочного дракона?»
«Почему сказочного? Я реален, ты видишь… А Зрячий… Да, ты верно догадался».
«И не спрашивай, как я догадался. Знаешь, Сущий, оказывается, предсказуем и прогнозируем. Если в новом мире над тобой летает дракон, а потом ложится и начинает с тобой беседовать, то вариантов немного. Либо это сумасшедший дракон, либо Зрячий».
«Сущий предсказуем? — Если бы дракон мог смеяться, он бы усмехнулся. Ан — не дал Сущий. — Ошибаешься, Бегун, Сущий непредсказуем настолько, что ты себе даже представить не можешь. Уместно применить толкование: непредсказуем бесконечно».
«Неужто бесконечно?»
«Именно. Делай скидку на то, что ты — человек, мыслящий, уж извини, довольно простыми, абсолютно человеческими категориями. И если тебе усложнить задачу, то ты её не только не решишь, но даже и не поймёшь. Так что с тобой играют ровно на том уровне, до которого ты способен дотянуться».
«Играют?»
«Ты подобрал не совсем точный эквивалент тому, что я имел в виду…»
Чернов понимал, что дракон не хотел сказать «играют». Образ, посланный Чернову, включал в себя одновременно различные понятия: и «игра», и «труд», и «задача», и «спасение».
«И что дальше?» — Чернов хотел поторопить Зрячего дракона, ибо сомневался, что долго протянет в таком смраде.
«С какими Зрячими ты встречался? Что ты знаешь о Сущем? Что Он позволил тебе узнать?» — Дракон говорил, как будто экзаменовал собеседника, причём был уверен, что экзаменующийся ничего по предмету не знает.
