– Итак, через три цикла они собираются проникнуть в подземелья замка и спасти принца.
– Это так, сир.
– И вы предложили им добровольную помощь, Томас?
– Как вы и повелели мне, сир. Я должен встретиться с ними сегодня ночью, чтобы обговорить детали.
– Известите нас обо всем. Вы сильно рискуете, вы сознаете это? Если они обнаружат, что вы шпион, они убьют вас и предадут забвению.
– Мне нравится рисковать, сир. – Томас низко поклонился, прижав руку к сердцу. – Я совершенно предан Вашему Величеству.
– Продолжайте ваше благое дело, и преданность ваша будет вознаграждена. – Клейтус опустил глаза и вновь погрузился в чтение.
Томас взглянул на Понса, который кивком подтвердил, что аудиенция окончена. Еще раз поклонившись, молодой человек покинул библиотеку. Один из слуг повел его прочь из апартаментов государя.
Когда Томас ушел и дверь закрылась за ним, Клейтус оторвался от книги. По выражению его лица ясно было, что он не видел текста. Взгляд его блуждал в далях, зримых лишь ему одному.
Лорд Канцлер видел, как темнеют эти глаза, как взгляд короля становится все более сумрачным и тяжелым, как прорезаются морщины на его высоком лбу. Предчувствие сжало душу Понса. Он подошел ближе, стараясь ступать бесшумно, боясь помешать своему государю. Он знал, что нужен королю, поскольку тот не приказал ему уйти. А потому, подойдя к столу, канцлер уселся в кресло и принялся терпеливо ждать.
Прошло немало времени. Наконец Клейтус шевельнулся и вздохнул.
Понс понял, что это было позволением говорить.
– Ваше Величество понимает, что происходит? Эти двое чужестранцев, человек с кожей, покрытой рунами, пес, который был мертв, а теперь жив…
– Да, Понс, мы полагаем, что знаем. Лорд Канцлер в почтительном молчании ждал продолжения.
– Разделение, – проговорил король. – Чудовищная война, которая раз и навсегда восстановит мир во Вселенной. Что, если мы скажем тебе, что вовсе не выиграли эту войну, как полагали все эти века? Что, если мы скажем тебе, Понс, что мы проиграли?
– Сир!..
– Поражение. Вот почему обещанная нам помощь так и не пришла. Патрины покорили все остальные миры. Теперь они выжидают, чтобы захватить и этот мир. Мы – это все, что осталось. Последняя надежда Вселенной.
– Пророчество! – прошептал Понс, и в голосе его прозвучал искренний страх. Наконец он тоже начал верить.
Клейтус заметил состояние своего советника, заметил эту слишком поздно появившуюся веру, но только угрюмо улыбнулся и ничего не сказал. В конце концов, это неважно.
– А теперь, канцлер, оставь нас, – сказал он. – Я отменяю все аудиенции, назначенные на ближайшие два цикла. Скажи, что мы получили тревожные вести касательно вражеского войска на том берегу Огненного Моря и что мы принимаем меры, дабы защитить город. Мы никого не желаем видеть.
– Включая и Ее Величество, сир?
Король женился ради продолжения династической линии правления. У Клейтуса Четырнадцатого родился Клейтус Пятнадцатый и еще несколько сыновей и дочерей. Можно было не бояться, что некому будет унаследовать престол.
– Исключая только тебя, Понс. Но только в случае крайней необходимости.
– Очень хорошо, сир. Где мне искать Ваше Величество, если мне понадобится ваш совет?
– Здесь, Понс, – ответил Клейтус, обводя взглядом библиотеку. – Я займусь изучением старых манускриптов. Осталось только два цикла; за это время нужно очень многое успеть…
Глава 27. СТАРЫЕ ПРОВИНЦИИ, АБАРРАХ
Наступил час пробуждения короля, и прислуга графского дома в Старых Провинциях уже поднялась. Нужно было пробудить мертвых от их летаргии, с помощью магии вернуть им возможность работать и объяснить им их обязанности на день. Джера, как некромант дома ее отца, ходила среди кадавров и пела руны, возвращавшие видимость жизни работникам.
Мертвые не спят подобно живым. На время, когда живые отходят ко сну, мертвым приказывают сидеть на месте и не разгуливать по дому, дабы они не потревожили сон живых. Кадавры покорно идут туда, где никому не будут мешать, и ждут безмолвно и недвижно, пока не окончатся часы сна.
– Они не спят, но видят ли они сны? – размышлял Альфред, глядя на мертвых с жалостью.
Возможно, это было только его воображение, но ему казалось, что в те часы, когда прекращалась видимость их жизни, лица мертвых становились печальными. Призраки, витавшие подле своих физических оболочек, стонали от отчаяния. Лежа в постели, Альфред ворочался с боку на бок; сон не шел к нему, он никак не мог замкнуть слух от беззвучных рыданий.
– Какие странные фантазии, – проговорила Джера за завтраком.
Герцог, герцогиня и Альфред завтракали вместе. Граф уже поел, извиняющимся голосом объяснила Джера, и спустился вниз, чтобы поработать в своей лаборатории. Альфред с трудом мог себе представить, чем занимался там старый граф, – кажется, это касалось разновидностей травы-кэйрн. Граф пытался вывести новую породу, которая могла бы расти на холодной мертвой земле Старых Провинций.
– Должно быть, те стоны, которые вы слышали, были просто свистом ветра, – продолжала Джера, разливая по чашкам чай из травы-кэйрн и нарезая ломтями мясо торба. (К немалому облегчению Альфреда, он узнал, что готовила завтрак живая кухарка.)
– Разве у ветра есть голос, разве он говорит словами? – тихо проговорил Альфред, но слов его никто не услышал.
– Знаете, когда я был ребенком, я думал так же, как и вы, – сказал Джонатан. – Забавно: я совсем забыл об этом. Вы мне напомнили. У меня была старая няня, которая сидела со мной в детской в часы сна, а когда она умерла, ее тело было возвращено к жизни, и она вернулась в детскую, чтобы делать то, что делала всю жизнь. Но я уже не мог спать, когда она была рядом
– после ее смерти. Мне все время казалось, что она плачет. Мама пыталась объяснить мне, что это все только кажется, что это мое воображение. Должно быть, так оно и было, только в то время мне вовсе не казалось, что это фантазии.
– Что же с ней случилось потом? – спросил Альфред. Джонатан выглядел несколько пристыженным:
– Ну… маме пришлось от нее избавиться. Знаете, как трудно переубедить детей, когда они что-нибудь вобьют себе в голову. Ребенку ничего нельзя объяснить логически. Они все пытались мне объяснить, но ничего не помогало, и няне пришлось уйти.
– Какой испорченный мальчишка! – улыбнулась мужу Джера, отпив глоток чая.
– Думаю, так оно и было. – Джонатан покраснел от смущения. – Понимаете, я был самым младшим в семье. Кстати, раз уж мы заговорили о доме, дорогая…
Джера поставила чашку и покачала головой:
– Об этом и речи быть не может. Я знаю, ты тревожишься за урожай, но прежде всего слуги короля станут искать нас у Граничного Хребта.
