Но за свою жизнь Рику приходилось разгадывать немало загадок и убеждать еще больших упрямцев, и одерживать верх над еще большими строптивцами. Отец никогда не рассматривал его, как кого-то самостоятельного – лишь придатком к Вальдетюру. И с двенадцати лет, как только его призвали в свиту старшего брата, Рик должен был служить лишь одной цели – помочь Вальдетюру стать самым могущественным лордом в Бретани. После короля, разумеется.
Несколько лет он учился чтению и письму на трех языках, сопровождал отца во всех открытых и тайных переговорах, почти жил в седле, когда надо было срочно доставить важное послание тому или иному адресату. Отец хотел, чтобы младший сын состоял еще и телохранителем при старшем, но, оглядев Рика, при первой же встрече назвал его никчемным дохляком.
Рик в отличие от отца и старшего брата был тонкокостный и не слишком высокого роста, а после перенесенной болезни и вовсе не производил впечатления воина. Но у него был характер Босвелов, а Босвелы никогда не отступали перед трудностями, и к шестнадцати годам, получив от отца формальный титул рыцаря, Рик поверг в удивление всех, победив на первом же турнире. Противники его были выше и крепче, но ежедневные тренировки, а больше всего – отчаянное упорство, с которым он сражался, сделали младшего Босвела непобедимым.
Тогда отец впервые посмотрел на него внимательно и посетовал, что Рику нельзя все время ходить в латах – так его кривобокость совсем незаметна.
После этого у Рика появились другие обязанности – теперь он везде сопровождал Вальдетюра на правах телохранителя и доверенного лица. Ему же приходилось вести переговоры от лица Босвелов. А Вальдетюр блистал на парадах, пирах и праздниках, и вдохновлял солдат, появляясь на поле боя в серебряных латах, на белом коне, со штандартом Босвелов и без шлема, демонстрируя презрение к врагам короны. В такие минуты младший брат неотлучно ехал рядом, чтобы принять стрелу, когда таковая устремится к Вальдетюру, в поисках крови.
А врагов короны было много. Два могущественных дома – Босвелы и Бьюкеноны поддерживали своих кандидатов на трон. Босвелы были за младшего брата покойного короля, а Бьюкеноны – за малолетнего принца, чья мать собиралась объявить себя регентшей и состояла в родстве с Бьюкенонами. Страна поделилась на два лагеря, и не только на поле боя, но и в тавернах, и на улицах городов происходили настоящие побоища, когда принимались выяснять – кто больше достоин короны.
Церковь приняла сторону брата короля, потому что такое престолонаследование по мужской линии соблюдалось издревле, но вдовствующая королева предъявила завещание, подписанное не только ее покойным мужем, но и Верховным Понтификом, согласно которому отныне и во веки трон должен был передаваться по прямой нисходящей линии.
Босвелы обвинили королеву в подлоге, а заодно с ней назвали всех Бьюкенонов мятежниками, пытающимися захватить трон.
Всего лишь три месяца назад война, длившаяся долгих десять лет, закончилась победой Босвелов, и на трон был возведен король Эдвард. Но победа досталась фамилии Босвелов дорогой ценой. Во время сражений погибли почти все мужчины их рода, а в последней решающей битве погиб Вальдетюр, на которого отец возлагал огромные надежды по возвышению рода. Сам старший Босвел был ранен и скончался через три месяца после смерти сына, сетуя, что погиб старший, а не младший.
Рику не слишком сладко было высушивать подобное, тем более что он винил себя в смерти брата. В бою их разметало по разные стороны, и когда все было кончено, тело Вальдетюра нашли иссеченным до неузнаваемости. Шесть футов мужской красоты опознали лишь по серебряным латам. Голову так и не нашли, и позже Рик ездил на переговоры с Бьюкенонами, засевшими в последнем своем оплоте – родовом замке на вершине горы, предлагая выкуп за голову брата. Он был встречен стрелами, и вернулся ни с чем – выслушивать проклятия от отца, за то, что не справился и не смог упокоить душу Вальдетюра, с почетом похоронив его останки. И еще за то, что остался жить в то время, как Вальдетюр – гордость и надежда Босвелов – погиб.
И вот теперь он, Рик – милорд Босвел. И не зависел больше ни от отца, ни от брата, ни от мнения еще кого-нибудь. Заветная свобода, о которой он так мечтал, и которая вдруг показалась ему горше рыбной желчи.
Ему исполнилось двадцать шесть лет, и давно пора было позаботиться о женитьбе, чтобы продолжить род Босвелов и самому обрести душевное и телесное спокойствие, но сначала этому мешала война, а теперь… Была еще одна причина, почему Рик пока слышать не мог о женитьбе на какой-нибудь знатной девушке, хотя их сразу же появилось слишком много в его окружении, а он – Кривобокий Рик, с которым не всякая соглашалась танцевать, превратился вдруг в завидного жениха, несмотря на все физические недостатки.
Стелла-Гертруда…
В этом имени слышались и твердость, и нежность, и звонкость. И сама она была такая же – и нежная, и твердая, настоящая принцесса. Да она и была принцессой – дочерью короля Эдварда, младшей в семье и самой любимой. Были женщины красивее, но не было такой сердечной, умной, тонко чувствующей. И такой недосягаемой.
Столько пустоты и одиночества в душе – не очень легкая ноша. Но теперь Рик не чувствовал себя одиноким, теперь он был не один. Кузина Дьюлла не случайно появилась в его жизни. И забота о ней – это то, что наполнит жизнь смыслом и светом.
6. Как разговорить молчунью
Не проходило и дня, чтобы Дьюлла не получала подарка от новоявленного кузена. Подарки были прелесть, что такое, но в то же время смущали девушку. Ей казалось, что Кривобокий Рик делает подарки не из добрых побуждений, а потому что хочет что-то разузнать. Всякий раз его посланцы внимательно следили за ней и тактично, но настойчиво пытались выяснить – понравилось или нет.
Осторожность нашептывала Дьюлле не выказывать чувств, но как можно было не радоваться, получая такие красивые вещички? Или как можно было не огорчиться, получив в подарок… книгу? В тот вечер Дьюлла проплакала в подушку, и дня два не смела прикоснуться к дорогому подарку. Лишь на третий день она осторожно раскрыла книгу – и была поражена яркими картинками. На них кот – вылитый Мартин! – с хитрым выражением на мордочке ловил мышей, крал сметану, удирал от собак и красовался в самых настоящих сапогах, кланяясь принцессе.
Ах, как хотелось знать, о чем идет речь! Но те страницы, где не было картинок, покрывали таинственные знаки, похожие на ползущих ровной дорожкой муравьев. Они были разные, но некоторые походили друг на друга. Дьюлла знала, что эти таинственные жучки обладали, поистине, колдовской силой – они умели рассказывать интересные истории. И те, кто постиг их тайну, умели читать. Леди Кандида иногда читала в толстой книге, доставая ее по субботним вечерам. Иногда истории были скучны до зевоты, а иногда – такие интересные, что Дьюла кусала костяшки пальцев, чтобы не завопить от любопытства и восторга.
Но никто не научил ее этому волшебному знанию, и для нее шеренги жучков так и оставались непонятными каракулями. Это приводило в отчаяние, но, разумеется, она никому не могла признаться в этом. Тем более это было бы позорно сейчас, когда Кривобокий Рик прилюдно назвал ее кузиной.
Порой ей очень хотелось поблагодарить его за подарки, но она не представляла, как сделает это со своим неуклюжим говором, над которым так потешался покойный граф Босвел. Потешался и впадал в ярость.
Вдруг и этот милорд разъярится, когда услышит, что она говорит, как последняя кухарка? Конечно, пока ей не в чем было упрекнуть Кривобокого Рика – он был к ней добр, предупредителен, и никогда не давал ей почувствовать себя дурочкой. Когда они встречались, он брал на себя ведущую роль в беседе, и умудрялся так построить фразы, что Дьюлле не приходилось мучительно соображать, что сделать – кивнуть или помотать головой, говоря «да» или «нет». Он словно не замечал ее молчания, за что она была страшно признательна, но не представляла, сумеет ли объяснить ему это.
