- Играть? – удивился он.
- Надеть ошейник.
Он сдвинул брови, словно стараясь понять.
- Этот ошейник такой… какой надевают на оборотней, чтобы сдержать оборот? Чтобы я никого не убил?
- Да, - сказала я.
- Хорошо, - согласился он. – Так будет лучше.
- Но вам следует понимать, что ошейник реагирует на любое эмоциональное возбуждение, и может сдавить вам горло.
- Но ведь не задушит?
- Нет, - я качнула головой. – Но сознание потерять можете. Так что играйте поспокойнее.
Он фыркнул.
- Попробую… Главное вырубиться в финале концерта, а не в начале. Если в начале, публика будет недовольна. А если в конце, на финальных нотах коды – то даже эффектно выйдет. Особенно, если меня потом вынесут со сцены на носилках. Во все газеты попадет.
- Господин Лаубе!
Что он несет?!
Но он только спокойно и мягко улыбался. И я не могла понять, серьезно он это, или шутит? Очень похоже, что серьезно. Где-то на грани. Но так ведь нельзя!
Моргнула, пытаясь прийти в себе. Собраться. Главное ведь не это.
- Я все понял, леди Одетта, - сказал он. - Не волнуйтесь.
Хорошо.
О главном.
- Ваша мать сказала, что у вас был брат, - сказала я. – Она сказала, что родила двойню, но один умер… - я смотрела на него, видела, как он хмурится, очень сложно было это говорить. – Умер сразу после рождения. Но мне отчего-то кажется, что это не так. Что второй ребенок жив, и у вас есть брат.
Людвиг долго молчал, только задумчиво поглаживал свою скрипку.
- Вы хотите сказать, что это действительно могу быть не я?
Он напряженно вытянулся.
- Да.
И отвернулся. Ушел даже, сел на скамейку подальше к стене.
- А вы никогда не встречали человека, который был бы похож на вас? – спросила.
Он покачал головой сначала. И вдруг вздрогнул.
- Знаете, - облизал губы, выпрямился даже, - когда-то в детстве я видел рядом с нашим домом мальчика… он такой… я словно в зеркало смотрелся, только одет иначе. Я хотел подойти, но он убежал. Я спрашивал мать потом, но она сказала, что мне показалось, чтобы я не выдумывал. Потом я даже начал думать, что действительно показалось. Но сейчас…
Вот это отлично!
- А как он был одет? – спросила я.
- Да… обычно, - Людвиг пожал плечами. – Просто, но аккуратно, словно сынишка какого-нибудь мелкого лавочника.
- И сколько вам было тогда?
- Года четыре, наверно. Слишком мало, чтобы помнить подробности. Может быть, это вообще мне приснилось?
- Может, - согласилась я. – Если бы нам найти хорошего менталиста, он, вероятно, смог бы прочесть ваши воспоминания. Но я, к сожалению, некромант. Я передам Говарду, может быть, он что интересное нароет.
- А я могу тут немного… порепетировать? – осторожно спросил Людвиг.
- Можете, - сказала я. – У вас вечером концерт.
7
В душ я, конечно, за ним не пошла. И даже Вебер не пошел. Нас поставили присматривать, чтобы не сбежал, но мы все равно остались в коридоре. Да и бежать там некуда. У нас душ в подвале, крошечное окошечко сверху, узкое, там только руку просунуть. А потом велели, что когда помоется и оденется, будет бриться, отрыть дверь, чтобы мы видели.
Я слышала, как он плещется там, довольно пофыркивая.
Одежду ему принесли – свежее белье, концертный костюм, лакированные туфли. Я видела, как Людвиг едва не подпрыгивает от радости, глаза блестят.
- Я уж и не надеялся, - сказал он.
Как мало нужно человеку…
Потом, помывшись, натянув штаны и рубашку, он открыл дверь. Такой взъерошенный еще, волосы мокрые, в разные стороны торчат… Совсем мальчишка. Взялся за бритву. Надо сказать, щетина у него отросла заметная.
Кто-то, проходя мимо, буркнул, что не стоило бы человеку, которого в убийствах обвиняют, бритву давать. Мало ли, опасно это, зарежет кого. Вебер фыркнул, что если парень действительно виноват и оборотень, то он и без всякой бритвы им тут кишки выпустит. А если нет, то и беспокоиться нечего. Вебер, похоже, тоже проникся.
Вот с ошейником…
- Наклонитесь, - сказала я, поняла, что он высокий, мне сложно достать. – Сейчас надену и активирую, а вы скажете, не мешает ли… можно будет посвободнее сделать. Если хотите, потом можно воротничок повыше поднять, скрыть немного.
- Не надо скрывать, - сказал Людвиг. – Все и так уже знают. Пусть лучше видят, что опасности нет.
Я кивнула. Наверно, лучше.
Пока надевала, застегивала, чуть коснулась пальцами его шеи. Вдруг смутилась.
Да чтоб тебя! Что это вдруг?
И он так близко… его глаза. Он ведь человек, абсолютно человек, у оборотней совсем другие глаза, звериные, это сразу видно… даже не знаю точно, в чем это выражается, но оборотней видно…
- Не мешает? – спросила я, голос предательски дрогнул.
Людвиг чуть заметно улыбнулся.
- Нет. Все хорошо.
- Я сейчас активирую, - сказала я. – Вы почувствуете, покалывать начнет, может быть немного сдавит. Не пугайтесь. Он настроится на вас и все пройдет.
Людвиг кивнул.
Я нажала специальные камешки. Тут самому нажать не выйдет, магия нужна, совсем чуть-чуть, но без этого никак.
Я нажала и он вздрогнул. Даже дыхание задержал, напрягся. Почувствовал.
И так и стоял, почти не дыша. Я видела легкую панику в глазах. Конечно, я бы тоже запаниковала, когда даже не вздохнуть спокойно. Но это пройдет. Вернее, я сейчас все исправлю.
Дождалась, пока первичная настройка прошла, ошейник слабо мигнул. Увидела, как Людвиг, наконец выдохнул – отпустило. Покалывание должно остаться все равно, но сейчас легче. Это полицейский ошейник, не для постоянного ношения, работает довольно грубо. Но другого у нас нет. И если он хоть чуть-чуть начнет волноваться, то ошейник напомнит о себе снова.
- Как вы себя чувствуете? – спросила я.
Щеки у него бледные, видимо пытается оценить перспективы концерта.
- Хорошо, - сказал немного хрипло.
Я прям вижу, как хорошо.
- Наклонитесь еще, я настрою.
Он наклонился, и я отключила. Ладно. Говард, считай, разрешил. На самом деле, если я буду находиться рядом, то смогу и своей магией его шарахнуть. Моя – не очень приспособлена для усмирения оборотней, но вырубить его я смогу. А ошейник так, для всеобщего спокойствия, чтобы все видели – полиция бдит.
Вебер хмыкнул, глядя на это, но промолчал. Не думаю, что он на меня нажалуется.
И Людвиг, наконец, задышал спокойнее.
- Вы все равно будьте поаккуратнее, господин Лаубе, - сказала я.
* * *
Мы пришли заранее.
Ох, я с детства в таких местах не была. Раньше меня все мать таскала на концерты, в оперу или балет, считала, что это способствует моему развитию. Не помогло, конечно, все мое развитие пошло куда-то не туда. Ну, а потом мне стало не до того – учеба.
А за кулисами никогда не была вовсе.
Это было так странно.
Особенно странно, как с Людвигом общались. Многие сначала радовались, махали рукой, говорили, что рады видеть сегодня. Но протянутую руку в ответ пожал только один, да и то неуверенно. Все косились на ошейник, поглядывали так напряженно.
Его уже записали в убийцы и чудовища. Это немного задевало. Самое удивительное, что задевало меня, а уж, казалось бы, какое мне дело? Людвиг казался совершенно спокоен.
- Не обращайте внимание, леди Одетта, - сказал Людвиг, заметив, наверно, мое лицо после очередного такого приветствия. – Это нормально. Они теперь боятся меня.
- Еще ничего не доказано! – буркнула я.
- Они все равно боятся. Мало ли. Обратного ведь не доказано тоже.
Оркестр рассаживался на сцене.
И как-то так вышло, что вокруг Людвига образовалась пустота. Все отодвинулись, как смогли. Не слишком далеко и не слишком явно, но заметно все равно. Он только усмехнулся. Он вообще на удивление спокойно на все это смотрел. То ли было все равно, то ли… даже не знаю.
