Раздался еще один смешок, и в его голосе прозвучал слабый намек на торжество.
Джодах не был уверен в правильности высказывания о том, что алсоорцы – не животные. Закончив преследовать гоблинов, охранники вернулись с коллекцией страшных трофеев, голов и рук, покидали их в мешок и взяли с собой. Джодах заметил, что по крайней мере на одной из голов были сожжены волосы, и задавался вопросом, не будет ли убийство приписано Воске.
Теперь, в запертой комнате на втором этаже представительства церкви в Алсооре, Джодах смотрел на нагревавшиеся кочерги и щипцы в камине и размышлял о человечности алсоорцев. Он чувствовал, как по спине у него побежали мурашки, причем не от прохладного вечернего воздуха, просачивавшегося сквозь занавеси.
– Миленькая отделка, – пробормотал Воска, не обращаясь ни к кому конкретному. – Мне нравится, как здесь все сделано.
Дверь справа открылась и закрылась. Потянуло легким ветерком. Вошел крупный священник в сопровождении двух женщин-писцов. Нет, это была священнослужительница, хоть и выглядевшая достаточно большой, чтобы победить двух из трех алсоорских стражников. Она была широкоплеча и высока, с впалыми щеками и тяжелым, задумчивым взглядом, который, казалось, всегда смотрел сурово.
Она тяжело прошла к столу, край ее одеяния прошуршал по каменному полу и отозвался в ушах Джодаха звуком множества ползущих змей. На ней была белая мантия, отмеченная знаком Тала – двойной солнечной вспышкой. В свете камина ее костюм имел цвет бледной разлагающейся плоти.
Огромная священнослужительница села в массивное кресло у стола. Джодах подумал, что Воска прокомментирует то, что огромный, чудовищный предмет мебели был специально создан для того, чтобы выдержать ее тяжесть, но старик ничего не сказал. Священнослужительница оперлась локтями о столешницу, переплела пальцы и взглянула на пленников.
Джодах снова почувствовал мурашки, когда его окинули взглядом, рассматривая и одновременно отвергая. Все выглядело так, словно она смогла заглянуть ему в сердце и разоблачила все грехи, мнимые и истинные. Он дрожал, ощущая, как ее взгляд переходит на Воску. Она долго пристально смотрела на старика, затем спросила скрипучим голосом: – Каковы обвинения?
Одна из писцов, простая девушка, державшая табличку возле лица, сказала: – Колдовство, ваша светлость.
Грузная женщина проворчала. – Есть ли свидетели преступления?
Заговорил брат Танар. – Я, ваша светлость. Мой отряд выслеживал на северных холмах совершавших набег гоблинов, когда мы стали очевидцами фонтана неестественного света, бьющего с одного из холмов. Когда мы добрались туда, то стали свидетелями сражения между этим колдуном и гоблинами. Маг с помощью адского огня и черной магии поджигал своих врагов на расстоянии. Мои люди включились в битву и разделались с гоблинами, а затем арестовали колдуна.
Джодах открыл было рот и хотел отвергнуть обвинение, но на его плечо опустилась тяжелая рука в перчатке, принадлежавшая охраннику, стоявшему у него за спиной. Он взглянул на Воску, но старик лишь покачал головой.
– Обвинения брата правдивы? – спросила священнослужительница у старого мага.
– Ну, это зависит от вашего толкования правды, моя леди, – начал Воска.
Священнослужительница прервала его, ударив мясистой ладонью по столу. – Я не ваша леди. Я – Примата Делфайн на службе в Ордене Святой Зилы, да освятится имя ее. Я обладаю полной властью в вопросах искоренения колдовства в восточных городах-государствах, поэтому со мной опасно играть. Вы должны называть меня ваша светлость или Примата Делфайн. Понятно?
Воска медленно кивнул, тщательно усваивая слова и тон приматы. – Я понял.
– Вы поняли что? – рявкнула примата.
– Я понял, – ответил Воска, сделав лишь еле заметную паузу. – Ваша светлость.
– Я еще раз спрашиваю вас, – сказала она, сжимая пальцы, – обвинения брата правдивы?
– Они правдивы в отношении того, что на склоне холма был фонтан света, – серьезно ответил Воска, – и по своей природе он мог быть волшебным. Мы с моим спутником, естественно, тоже его увидели и отправились туда, как гоблины и благородные рыцари Алсоора, чтобы изучить его.
– А обвинение в том, что вы напали на гоблинов, используя адский огонь? – напомнила Примата Делфайн тоном, спокойным словно каменная гробница.
– Я не могу сказать, что нападал на кого-нибудь, – сказал, воодушевившись, Воска, – скорее гоблины напали на меня, точнее на нас. Я принял меры предосторожности, зачерпнув чашей немного углей, и бросил их в вожака гоблинов, когда тот побежал на меня.
– Ваша светлость, – сказал брат Танар. – Гоблин загорелся при движении руки колдуна!
– Я не предполагал, что гоблины так легко … воспламеняются, – Воска ухитрился пожать плечами, несмотря на рану и скованные руки.
Джодах и раньше видел, как Воска притворяется невиновным, это представление обычно предназначалось для того, чтобы извлечь пользу из взимающего десятину землевладельца или преступившего закон покровителя. Его бойкая непринужденная ложь вызывала улыбку и избавляла их от неприятностей.
Лицо священнослужительницы оставалось неподвижным. – Вы говорите, что брат святой церкви ошибся?
– Ошибся? – невинно моргая, произнес Воска. – Я не могу даже представить себе, как слуга святой церкви может ошибиться, ибо его ведет свет Тала. Я просто утверждаю, что прославленный брат в своем священном рвении мог увидеть одно, а посчитать другое.
Уголок рта приматы дернулся, и Джодах подумал, что это максимум улыбки, на которую способна Примата.
– У вас живой ум, – сказала она, – чтобы быть колдуном надо думать быстро. Но здесь вы не добьетесь хорошего результата быстротой ума или бойкостью языка.
– Я понял, ваша светлость, – ответил Воска, слегка кланяясь, – и высоко ценю выше понимание и мудрость в недопущении осуждения невинного человека за ужасное преступление.
Звук, изданный Приматой Делфайн, являлся чем-то средним между фырканьем и хрюканьем. Она повернулась к Джодаху. – А ты, мальчик. Твой друг говорит правду? Или правду говорит брат Танар?
Ее глаза впились в него, и Джодах почувствовал, как у него пересохло во рту. – Я… – начал юноша и закашлялся. – Я видел все, что говорит мой друг Воска. Я видел и то, что описывает добрый брат. Я могу понять, почему брат полагает, что к этому имеет отношение магия, поскольку то, что один человек смог остановить отряд гоблинов, кажется чудом.
– Чудо, – Воска ухватился за слово. – Несомненно, в Книге Тала говорится о чудесах, и добрый брат, возможно, стал свидетелем одного из них.
– Тихо, – рявкнула примата. Джодах уже знал, что Воска сыграл в этой партии лишнюю карту. Глаза приматы оставались сосредоточенными на Джодахе. – У тебя, парень, странный акцент. Ты северянин?
Джодах слегка кивнул и ответил: – Я родился в провинции Гива.
– Да, – сказала примата. – Это важно. Это языческая провинция, полная бедных магов и колдуний. Ты когда-нибудь посещал школу?
Джодах открыл рот, чтобы возразить, но сдержался.
Потом он произнес: – Я никогда не ходил в церковную школу, если вы это имеете в виду. Меня учили дома. – Про себя он добавил, что те, кто это делал, знали больше, чем она узнает за всю жизнь.
Примата Делфайн печально покачала головой. – В эти дни мы видим очень много беженцев из Гивы, таких как ты. Холод, снег и гоблины гонят многих твоих соотечественников на юг в более цивилизованные земли. И здесь вы теряетесь, словно козы, которым нужен пастух. Церковь, – добавила она, – может стать им. Твоим пастырем.
Она поднялась из-за стола и медленно неуклюже обошла его, продолжая говорить. – Давным-давно, до Опустошения, Провинция Гива называлась Аргивом и была родиной Урзы и Мишры. Вы, конечно, слышали о них, – пауза продолжалась достаточно долго, чтобы Джодах кивнул. – Гива была языческой провинцией, там не верили ни в каких богов, кроме темных богов магии, и там же началась Битва Братьев. Большая часть мира до сих пор остается испорченной заклинаниями Братьев, и Книга Тала гласит, что мы должны заплатить полную цену за их колдовство.
