— Оборотни более страстные. И наши чувства гораздо сильнее, а любовь так легко трансформируется в ненависть… Понимаешь ли ты это? Справишься ли? — вздохнула мама.
— Вы рассуждаете о том, чему не бывать! — Отец вновь был решителен и собран. — Все мы понимаем, что не зря именно сейчас ее выдвинули на передний план. Суета хранителей, сговор бурых с рысями — все это грани одной проблемы. И итог один — тебе придется выбирать между ней и кланом! Ты уверен, что готов сделать верный выбор?
Повисла тишина, отец в упор смотрел на меня. Я взгляда не отвел. Свой выбор я уже сделал.
— Да, готов. И понимаю, чем это грозит. Но Лена… она изначально не похожа на Фирсановых. Я полагаю, что если не выпущу ее из-под своего влияния, они не смогут убедить ее пойти на крайность.
Отец раздраженно фыркнул:
— Тебя ждет разочарование! Она, не задумываясь, вычеркнет тебя из своего будущего, послушная чужому желанию. Как я понял, она слаба.
«Скорее ее зверь!»
Но разубеждать отца не стал.
— И что теперь? Вы едете к хранителям?
— Да.
— Стоит ли? Возможно, предпочтительнее сделать это накануне… общей встречи? Запри ее у себя уже сейчас, так будет надежнее.
— У меня на этот счет есть свои соображения, и я намерен следовать им.
— Опять рискуешь! Вместо того чтобы уничтожить бурую и устранить саму причину всех проблем, ты следуешь какому-то надуманному плану. А ведь нам не известны окончательные намерения заговорщиков. Фирсанов обладал и… э-э-э… поделился со мной не всей информацией, поскольку сам знал немного. Понятно, что им всего лишь грамотно управляли. Вопрос: кто?
Хороший вопрос! Не ожидал, что отец рискнет его озвучить. Заподозрил меня?
— Может, хранители? Я все обдумал, не переживай. Справлюсь.
— Это тебе надо переживать! — Взгляд отца был по-звериному острым и безжалостным. — Это твое наследие. И только от тебя зависит, что ты оставишь своим детям. И будут ли они у тебя! Мне лишь остается надеяться, что ты не лишишь наш клан правящего статуса. Но… я в тебя верю. Не могу не верить: ты — мой сын.
Ответив отцу улыбкой, уходил с тяжелыми мыслями. Я тоже в себя верил, точнее… знал, что не могу проиграть в борьбе за чувства этой девушки. А значит, и за наше будущее. Всех нас! Мой план был рискованным, очень. Но если он воплотится, я сорву банк. А с отцом мы еще сегодня поговорим. Начистоту! Но уже без мамы.
— Сын? — вопрос, вопреки моим ожиданиям, принадлежал отцу, не альфе клана белых волков. Значит, сегодняшняя встреча не станет началом нашего разрыва. Хотя, когда я несколько часов назад связался с ним и категорично потребовал признаться в содеянном, надежды на такой исход не было. — В чем причина секретности?
Пришло время нам поменяться ролями.
— Хочу напомнить: завтра я отправляюсь на земли хранителей. Одновременно с Леной.
— Да, я уже понял твои намерения. К чему повторяться?
— Хочу, чтобы ты помнил: Елена Волконская под моей защитой. Так есть и так будет. — Предупреждение я озвучил.
— Не ошибся ли ты с заявлением? — Отец не спешил соглашаться. — Скажи это хранителям. И именно с той стороны стоит ждать… проблем.
— Так уж и с той?.. — Встав напротив отца, я взглянул открыто, давая понять, что знаю истину.
Вожак белой стаи насторожился. Какое-то время мы мерились внимательными взглядами, прежде чем он спросил:
— Андрей, давно ты понял?
— Что ты причастен к происходящему, я понял, когда учуял хранителя на встрече Фирсанова и рысей, отправленных уничтожить Лену. Не стали бы медведи так откровенно покровительствовать чему-то, не согласованному с главой сообщества. Тем более сговор, преследующий такие неоднозначные цели. Опять же, Фирсанова — и моими клыками его сына! — ты устранил очень оперативно, подчистив все следы. Полагаю, альфа бурых не сообщил тебе ничего нового.
Отец покачал головой и с тяжелым вздохом присел на диван. Какое-то время он раздумывал, наблюдая за мной. Я спокойно ждал. Мы были слишком похожи, чтобы не понять друг друга.
— Мне на самом деле жалко Елену. Лично ее я ни в чем не виню и понимаю, что она — вполне достойная девушка. И этого было бы достаточно, будь мы людьми. Но мы оборотни; более того, мы те оборотни, для которых наличие крови изначальной семьи особенно значимо. Следовательно, она является угрозой. Твоему будущему в первую очередь. Для меня это самое важное. Поэтому я обязан ее устранить. Твое вмешательство — досадная случайность.
Черт! Самое скверное, что я прекрасно понимал отца. Сам на его месте действовал бы так же. У наделенных властью выбор, как правило, невелик. Мы в своих действиях намертво связаны необходимостью удержать эту самую власть. Если бы я не узнал настоящую Лену, если бы не пожалел тогда у реки, если бы не пожелал ее в пару — я бы сам ее уничтожил. Правит сильнейший, он же — оставшийся в живых. Удел остальных — признать и подчиниться или тоже погибнуть. Мы больше звери, нежели люди. И мы — волки.
— Ты всегда знал о… младшей Фирсановой?
— О том, кто ее отец? Естественно. Ситуацию с Григорием Волконским я держал на контроле, понимал, что он может создать проблемы. — Отец неприязненно поморщился. — Так и получилось.
— А ее старший брат? — У меня вдруг мелькнула мысль…
— Нет. Тут я ни при чем. Ее отец сам все сделал, избавив меня от необходимости вмешиваться.
— Тогда почему она не погибла еще щенком? — В этом была странность.
Отец ощутимо напрягся и отвел взгляд:
— Мы с хранителями договорились о взаимной… услуге.
— Ее жизнь в обмен на чью? — сразу понял я.
— Григория Волконского.
— Ясно.
Ответ мне на самом деле сказал о многом. Все началось давно, еще до рождения Лены. И кутерьма с условиями древнего договора — лишь эпизод. Весьма незначительный. И еще: все участники этой игры, где на кону стояло будущее волчьего сообщества и право владения их территориями, были настроены очень серьезно.
— И ты ждал, пока бурая повзрослеет?
— Был шанс, что она… что все обойдется, как-то само сойдет на нет. Фирсанов с ней жутко обращался, я бы не удивился, если бы она вовсе не дожила до первой клановой охоты. Он одержим ее матерью, а девочка всегда напоминала ему о том, кого любит его пара.
Но Лена дожила…
— Ты жалеешь, что отправил меня к Фирсановым?
Получается, я серьезно расстроил планы отца. Фактически пустил их под откос. И теперь, когда бурая отправляется на земли хранителей, у него не будет иной возможности избавиться от наследницы изначальной семьи.
— Цыплят по осени считают, — неожиданно улыбнулся отец, уходя от ответа. Улыбнулся слегка грустно, немного устало, но и с чувством неизменной гордости за меня. И этим подтвердил, что и в этот раз не ограничился единственным планом. Мое «присоединение» к семье Фирсановых, вероятно, было частью запасного варианта. И он еще не сыграл…
