— Видишь это? — шипела Нэста, делая шаг вперёд. Послушница отступила назад. — Вот, что вы должны носить. А не серебряные колокольчики, привлекающие монстров фэйри.
— Как ты смеешь носить эту мерзость, оскорбляющую наших бессмертных друзей…
— Убирайтесь проповедовать в другой город, — проговорила со злостью Нэста.
Две полные фермерские жены под руку прогуливались по пути к рынку. Когда они приблизились к послушникам, их лица одинаково скривились в отвращении.
— Боготворящая фэйри шлюха, — бросила одна из них девушке.
Я не могла не согласиться.
Послушники молчали. Другая жительница деревни — достаточно богатая, чтобы вокруг её горла обвивалось полное плетёное ожерелье из железа — сузила глаза и вздёрнула верхнюю губу, обнажив зубы.
— Идиоты, вы разве не понимаете, что эти монстры делали с нами на протяжении веков? Что они продолжают делать ради забавы, когда могут и обойтись? Вы заслуживаете закончить жизнь в руках фэйри. Дураки и шлюхи. Все вы.
Нэста кивнула в знак согласия женщине, когда они продолжили свой путь. Мы снова повернулись к девушке, всё ещё мешкающей перед нами, и даже Элейн нахмурилась в отвращении.
Но девушка перевела дыхание, вновь став спокойной, и сказала:
— Я тоже жила в таком же невежестве, пока не услышала Слово Благословенных. Я выросла в деревне, похожей на эту — в такой мрачной и жестокой. Но несколько месяцев назад, подругу моего двоюродного брата отправили к границе, как нашу жертву Прифиану — и её не отправили обратно. Теперь она живёт в богатстве и комфорте, как невеста Высшего Фэ, и как могли бы жить вы, если бы вы уделили минутку…
— По всей вероятности, её съели, — сказала Нэста. — Именно поэтому она не вернулась.
Или хуже — подумала я — если в похищении человека в Прифиан действительно вовлечены Высшие Фэ. Я никогда не встречала ни человекообразных Высших Фэ, правящих Прифианом, ни фэйри, населяющих их земли, с чешуёй, крыльями и длинными тонкими руками, способными утащить тебя глубоко под воды забытого пруда. Я не знаю, с кем столкнуться хуже.
Лицо послушницы напряглось.
— Наши великодушные хозяева никогда не причинят нам вред. Прифиан — земля мира и изобилия. Если они благословят вас своим вниманием, вы будете мечтать жить среди них.
Нэста закатила глаза. Взгляд Элейн метался между нами и рынком впереди — жители деревни наблюдали за нами. Пора идти.
Нэста снова открыла рот, но я встала между ними и бегло окинула взглядом бледно-голубую мантию девушки, серебряные украшения, абсолютно чистую кожу. Ни шрама, ни пятнышка.
— Вы сражаетесь в неравном бою, — сказала я ей.
— Оно того стоит, — девушка расплылась в блаженной улыбке.
Я мягко подтолкнула Нэсту идти дальше и сказала послушнице:
— Нет, не стоит.
Я чувствовала — послушники всё ещё смотрят нам вслед, когда мы шагнули на шумную рыночную площадь, но я не оглядывалась. Они скоро уйдут проповедовать в другой город. Нам придётся пойти более длинным путём из деревни домой, чтобы избежать встречи с ними. Когда мы были достаточно далеко, я оглянулась на сестёр. Элейн всё ещё кривилась, а в глазах Нэсты бушевала буря, она поджала губы. Думаю, если бы она вернулась обратно к девушке, она бы затеяла драку.
Не моя забота — не сейчас.
— Встретимся здесь через час, — сказала я и, скрылась на многолюдной площади прежде, чем они успели прицепиться за мной.
У меня ушло десять минут, чтобы обдумать три варианта. Были мои обычные покупатели: опытный сапожник и остроглазый портной, пришедший на рынок из близлежащего города. И неизвестная: огромная женщина сидела на краю сломанного фонтана, без тележек или палаток, но, тем не менее, она цепко осматривала площадь. Шрамы и оружие позволяли довольно легко определить, кто она. Наёмник.
Я чувствовала взгляды сапожника и портного, ощутила их притворное безразличие, когда они заметили мою сумку. Хорошо — это будет такой день.
Я подошла к наёмнице, чьи густые, тёмные волосы подстрижены до подбородка. Её смуглое лицо, казалось, высечено из гранита, её чёрные глаза слегка сузились при виде меня. Такие интересные глаза — не один оттенок чёрного, а… множество оттенков коричневого, мерцающих среди теней. Я оттолкнула эту бесполезную часть разума, инстинкты, заставляющие думать об оттенках, свете и формах. Я расправила плечи, чтобы она оценила меня в качестве потенциальной угрозы или работодателя. Её оружия — сверкающего и опасного — было достаточно, чтобы я сглотнула и остановилась в добрых двух футах от неё.
— Я не обмениваю свои услуги на товары, — в её голосе прорывался акцент, которого я никогда раньше не слышала. — Я признаю только монеты.
Несколько проходящих мимо жителей старались скрыть заинтересованность в нашем разговоре. Особенно когда я сказала:
— Тогда в этом месте тебе не повезёт.
— Что тебе нужно от меня, девочка? — даже сидя, она выглядела массивной.
Ей могло быть где-то от двадцати пяти до тридцати, но, видимо, в её глазах я выглядела нескладной от голода девочкой в ворохе одежды.
— У меня есть шкуры волка и оленихи на продажу. Я подумала, ты можешь быть заинтересована в их покупке.
— Ты украла их?
— Нет, — я выдержала её взгляд. — Я добыла их сама. Клянусь.
Она снова окинула меня взглядом тёмных глаз.
— Как.
Не вопрос — приказ. Вероятно кто-то, кто сталкивался с теми, кто не воспринимал клятвы как нерушимые и слова как обязательства покарал их соответствующим образом.
Я рассказала, как достала шкуры, и, когда я закончила, она махнула рукой в сторону сумки.
— Покажи мне.
Я вытащила обе тщательно свёрнутые шкуры.
— Ты не лгала о размерах волка, — прошептала она. — Хотя на фэйри не похож.
Она исследовала шкуры взглядом эксперта, её руки пробежались и по внешним, и по внутренним сторонам. Она назвала цену.
Я моргнула и подавила желание моргнуть снова. Она переплачивает — намного.
Она посмотрела вдаль, мимо меня.
— Предполагаю, те две девочки, наблюдающие через площадь, твои сёстры. У вас троих этот латунный цвет волос — и этот их голодный взгляд на тебя.
В самом деле, они делали всё возможное, чтобы подслушать и остаться незамеченными.
— Мне не нужна твоя жалость.
— Нет, но тебе нужны мои деньги, а другие торговцы дешевят всё утро. Все слишком отвлекаются на тех блеющих фанатиков с телячьими глазами, — она кивнула в сторону Детей Благословенных, всё ещё звенящих серебряными колокольчиками и прыгающих на путь любого, кто пытается пройти мимо.
