— Я вспомнил! — тонко вскричал Гернос и резко встал, едва не уронив сундук. — Вон там дом Витлия! А это лавка Нетла!
Он счастливо засмеялся, и Айри разглядела мокрые дорожки слёз на жёлтых одутловатых щеках:
— А сейчас будет Ариев колодец!
Улица расширилась в небольшую площадь, в середине которой возвышалось небольшое круглое сооружение из гладко отёсанных блоков, к которому с четырёх сторон примыкали длинные каменные корыта с водой. Вокруг толпились люди с вёдрами, бурдюками и амфорами. Здесь же поили ослов. Тощая, облезлая собака, прижав уши, торопливо лакала воду, ежеминутно ожидая удара.
— Я здесь был, — бормотал сквозь слёзы Гернос, всхлипывая и вытирая нос рукой.
В пёстрой, разноплемённой толпе их живописная троица не привлекала особого внимания. Нидосцев трудно удивить причудливым внешним видом или странным поведением. Только некоторые женщины с лёгким интересом разглядывали непривычный фасон платья Айри, так не похожий ни на что виденное ранее. Белое, длиной чуть ниже колен, оно подчёркивало стройные ноги девушки, а узкие бретели позволяли любоваться красивыми плечами.
Впрочем, трое городских стражников тоже проводили их группу долгим взглядом, продолжая, однако, непринуждённо болтать с толстым торговцем, увешанным связками сушёной рыбы. Заметив это, Алекс обернулся к Герносу и тихо проворчал по-келлуански:
— Ты тише кричи, и так все смотрят.
Тот как-то сразу съёжился, опустил глаза и торопливо кивнул.
Айри прекрасно понимала его состояние. Совсем недавно она с таким же восторгом переживала встречу со своим родным городом, жизнь в котором не принесло ей ничего хорошего. Внезапно люди впереди расступились, пропуская запряжённые осликами повозки, нагруженные плитами темно-вишнёвого камня. Когда толпа вновь разбрелась, впереди показалось какое-то обширное пространство.
— Площадь Великого флота! — не выдержав, вновь восторженно проговорил Гернос. — Вон памятник Волсу Пелагу! Дворец Ста! Храм Орея.
Он засмеялся тихим, счастливым смехом.
Здесь тоже находилось много народа. Зеваки, торговцы с тележками и лотками, посетители, спешащие по важным делам в храм, городской Совет и многочисленные торговые дома, располагавшиеся в помпезных зданиях по краям площади. Но места хватало, и люди растекались по замощённому камнями пространству, словно вода по дну широкой миски.
В центре на высоком постаменте нестерпимо сверкала на полуденном солнце статуя из позолоченной бронзы. Радланский адмирал в доспехах и плаще одной рукой опирался на чёрную каменную плиту, покрытую искусно выбитыми келлуанскими иероглифами, либрийскими и радланскими буквами, а второй грозно указывал на север. Люди, впервые попавшие на площадь, с раскрытыми ртами глазели на скульптуру, на грозное лицо флотоводца и тело, застывшее в резком движении.
Намётанным глазом девушка замечала сновавших в толпе воришек, норовивших стащить хоть что-нибудь из неплотно прикрытых корзин или холщевых сумок зазевавшихся горожан. Проходя мимо торговца с корзиной полной свежих, ароматных лепёшек, Айри невольно сглотнула слюну. Последний раз они ели вчера вечером. Она посмотрела на Алекса, но, увидев его насупленную физиономию, вздохнула и прибавила шаг. Оставалось надеяться, что родственники Герноса не оставят их голодными. Всё-таки они приведут им близкого человека, которого уже давно считают погибшим. Неужели это не заслуживает хотя бы скромного обеда?
Пересекая площадь, путники подошли к храму Орея. На насыпи с выложенными камнем склонами возвышалось массивное белое здание. Двускатную крышу из коричневой черепицы по фасаду поддерживал ряд тонких, мраморных колонн, а стену за ними украшала яркая мозаика. У подножья длинной лестницы стояла кучка женщин в разноцветных накидках.
Айри подумала, что сегодня Фидалий — день ожидающих на берегу.
Жёны и матери тех матросов, от кого нет вестей более трёх лет, в Фидалий допускаются в храм, обычно закрытый для женщин, и сообща приносят жертву Орею, умоляя грозного бога стихий вернуть их мужчин.
Если же, не смотря на жертвы, супруг не даёт о себе знать, жена считается вдовой и может вновь выйти замуж. Хотя, правила хорошего тона рекомендуют выждать ещё хотя бы год.
Сразу за храмом тянулась длинная стена, сложенная из кусков ракушечника, скреплённого раствором. За ней зеленели деревья, и слышался птичий гомон.
— Что это? — поинтересовался Алекс.
— Храмовый сад, — охотно ответила Айри. — Там растут чудесные цветы, стоят красивые статуи и есть большой пруд, где живут священные лебеди.
— Это чтобы жрецам было где отдохнуть после тяжких трудов? — усмехнулся юноша.
— Туда может зайти любой, — пояснила девушка. — Если заплатит. Но вход стоит дорого. Пять больших медных монет с человека.
— Ого! — присвистнул молодой человек.
— Но в праздники Сухара и Орея пускают бесплатно, — включился в разговор Гернос. — Кажется, я помню, как гулял там с мамой.
— Почему ты мне не рассказывала об этом месте в прошлый раз, — покачал головой Алекс, вытирая пот.
— Ты не спрашивал! — дёрнула плечиком Айри.
Сад уступил место стене какого-то особняка, а к аромату цветущих растений стал примешиваться запах человеческих испражнений, долетавший из приземистого каменного здания на углу.
Это оказалась общественная уборная. Одна из нескольких десятков, разбросанных по всему городу и помогавших содержать его в чистоте.
— Нам ещё долго идти? — остановившись, поинтересовался Алекс.
Девушка на секунду задумалась.
— Шагов восемьсот.
— Тогда мне надо отойти, — вздохнул молодой человек, снимая с плеча шест.
— Вход туда лепту стоит, — просветила его Айри.
— В этом городе деньги делают даже из дерьма, — усмехнулся Алекс, протягивая ей меч. — Подержи.
Глядя, как он становится в хвост небольшой очереди у входа, девушка поинтересовалась у евнуха:
— А ты не хочешь?
Но тот только покачал головой и, не зная куда деть дрожащие руки, расправил рубашку, плотно обтягивающую его пухлый торс.
Передав рабу у входа кусочек меди, Алекс торопливо нырнул в гостеприимно распахнутые двери.
Вернувшись, он кивнул Герносу, и они вновь взгромоздили на плечи успевший надоесть шест. Девушка понимала, что её спутники устали, поэтому не торопилась. На маленькой площади, где они вскоре оказались, кипела стройка, и воздух звенел от ударов металла о камень. Здесь возводили постамент очередного памятника. Прохожие, вынужденные пробираться вдоль оград домов, недовольно ворчали. А за углом, куда привела их Айри, открылась совсем другая картина. Высокие стены, как и в Келлуане, надёжно закрывали обитателей домов от любопытных взоров. Только улица здесь оказалась гораздо шире, её покрывала мостовая, и кое-где росли высокие деревья, чем-то напоминающие длинные наконечники копий, устремлённые в светло-голубое небо.
