Делать было решительно нечего, ложиться спать – рано, поэтому я, чуть помедлив, залезла под кровать, приподняла одну из половиц и извлекла оттуда пухлую пачку бумаги. С некоторых пор это стало навязчивой необходимостью – описывать всё странное, непонятное или интересное, случившееся за последнее время. При этом я честно старалась не думать о периодических обысках в комнатах. Тайник казался мне достаточно замаскированным, а чары неоткрываемости, наложенные не только на двери, но и на кусок пола, давали определённую надежду на светлое будущее.
В общем, весь остаток дня я методично конспектировала историю с Кар. Хотя, истории-то пока никакой и не было, одни домыслы и предположения. Может быть, именно поэтому желание пографоманствовать растянулось не на всю ночь, как обычно, а только до темноты. И заснула я ещё до отбоя. А следовательно, проснулась с первыми лучами солнца, то есть непростительно рано.
Вышла на балкон, с наслаждением вдохнула морозный весенний воздух, привычно вздохнула, любуясь рассветными бликами, отражёнными в колыхающемся зеркале залива… и вдруг резко присела, прячась за перила. По двору, прямо подо мной, шли ректор академии господин Жеом Понжер, и мой Хозяин, он же "дядюшка", Топиэр Рулипп айр Муллен.
– И что мне теперь делать? Опять переносить? – надрывался глава академии.
– Да зачем? Пусть всё идёт как идёт. Я пока не понимаю, что тут происходит, но дело явно не в турнире.
– Думаешь?
– Уверен! Ни одна из девушек не собиралась в нём участвовать, правда?
– Да, но… Чёрт, что же они время-то такое неудачное выбрали!
– Кто?
– Да кто угодно! Убийцы, убитые… Ты вообще представляешь, как мне с их родителями теперь объясняться? А стража? А власти? А инквизиция?
Понжер привалился к стене и шумно вздохнул. Видок у него был, надо сказать, тот ещё. Всю ночь не спал, что ли? Хозяин выглядел посвежее, но было заметно, что он тоже не на шутку встревожен.
Что же у нас ещё успело случиться, пока я спала? Кто умер? Надеюсь, Рисса?
Но отвечать на мой невысказанный вопрос никто пока что не спешил. Муллен только беспомощно развёл руками:
– Ну, стражу, предположим, я возьму на себя. О том, чтобы в Совете не поднимали особого крика – это к Нермору, ему большая шумиха тоже невыгодна. А вот инквизиция… Думаешь, святоши припрутся?
– А куда они денутся? Два самоубийства за два дня, без записок, без видимых причин – это уже попахивает культом. А оттуда и до магии недалеко. Если академию после этого не закроют – будет чудо!
– Не говори чепухи. Никто вас не закроет. И вообще, привёл бы ты себя в порядок что ли. Тебе ещё весь турнир делать вид, что ничего не случилось.
– Какой уж тут может быть порядок? – Ректор снова вздохнул, – Это же конец всей моей карьеры.
– Всей или не всей – это мы ещё посмотрим. А сейчас иди отсюда и до построения не высовывайся. И не ори о своей проблеме на каждом углу, а то у стен, знаешь ли, тоже бывают уши!
– Эй, ты что себе позволяешь? Ты кого жизни учишь, я же тебе в отцы гожусь?! Я тебе сейчас припомню, как ты голеньким карапузом бегал по поместью от кошек и кричал, что они больно грызутся!
– Уже припомнил. Знаешь, я ведь серьёзно. Постарайся хоть чуть-чуть отдохнуть, а я пока погуляю и подумаю о том, что делать дальше, договорились? – Кажется, Хозяин пустил в ход всю свою убедительность. Впрочем, уболтать он действительно мог любого, кроме разве что Тьяры. И меня. Так что Понжеру осталось только покорно склонить голову.
– Может, ты и прав. Ты же у нас столичный начальник в конце концов. А я… теперь уже никто, наверное…
И глава академии понуро побрёл по двору в направлении своих покоев.
А Муллен тем временем немного покрутился на месте, что-то неразборчиво бормоча себе под нос, и вдруг поднял голову к моему балкону. Я вжалась в оградку, честно пытаясь представить себя маленькой незаметной пылинкой, но тщетно. Видимо, на каждую пылинку найдётся свой пылесос.
– Марго-о-о! Слезай вниз, всё равно я тебя видел! Есть разговор.
– Так нечестно… – пробормотала я, перелезая через ограждения и сползая во двор по плющу, густо обвивающему стены замка. Третий этаж – конечно не шутка, даже для меня. Особенно учитывая здешнюю высоту потолков. Но именно под моими окнами крепкая зелёная плетёнка разрослась настолько бурно, что я бы и с закрытыми глазами по ней спустилась. Или поднялась, в зависимости от ситуации.
– Нечестно подслушивать чужие разговоры. Впрочем, иногда допустимо. Но только тогда, когда речь заходит о твоей собственной безопасности. Чуешь, к чему я клоню? – Я помотала головой. – Ладно, постараюсь объяснить понятнее. Что ты делала этой ночью?
– Спала, – пожала плечами я. И, не удержавшись, ехидно добавила: – Как ни странно!
– Замечательно. А свидетели есть?
– Какие ещё свидетели? Я же одна спала!
– Как ни странно! – передразнил меня Муллен. – Лучше бы ты в нарушение всех правил ночевала с кем-то. Так было бы гораздо надёжнее. А прошлой ночью?
– К турниру готовилась. И сапоги искала.
– И при этом тебя тоже никто не видел!
– Почему? Меня видела Кардинн, и ещё какой-то мелкий парнишка. Ой… – до меня плавно начло доходить к чему он клонит. – Так вы что, меня подозреваете что ли? Но это не я, честное слово. Я и заклинаний-то таких не знаю… Да и зачем мне кого-то доводить до самоубийства? Смысл в чём?
– А сам не знаю. И тебя ни в чём не виню. Пока что. Потому что через пару часов на меня, скорее всего, свалят всю ответственность за это дело, и вот тогда я начну подозревать всех. Поэтому я тебя очень прошу – будь осторожна. Старайся держаться на виду и не выпендривайся. Не забывай, что ты, помимо всего прочего ещё и эльфа. А отношения с западом сейчас – сама знаешь.
Я, к сожалению, действительно знала. Размолвки между двумя расами в стране были всегда, но именно сейчас они, кажется, достигли своего апогея. Недавно в Релте по подозрению в каком-то мелком преступлении задержали одного эльфа. В ответ выходцы из Западной Предонии, полностью уверенные в невиновности соотечественника, взяли тюрьму штурмом. А на следующую ночь люди без суда прирезали всех зачинщиков этого происшествия. Остроухие, понятное дело, обиделись и пригрозили нам войной.
"Нам" – потому что подсознательно я всегда причисляла себя к людям, несмотря на внешность. К сожалению, некоторые придерживались другого мнения. И если в Таине всё ещё пропагандировали политику терпимости, то ближе к западу меня могли спокойно прирезать представители любой из противоборствующих сторон. Люди – за длину ушей, эльфы – за то, что ношу форму человеческого учебного заведения.
Короче, в стране назревала полноценная гражданская война. И что-то мне подсказывало, что меня это всё ещё коснётся. Лишь бы не сегодня.
