— Сегодня вечером будет праздник, — заявил он. — Много музыки, смеха, будем веселиться. Приглашены все ваши люди, мы покажем вам, как празднуют в Риике!
— Спасибо, милорд, — сказал Акила. Лукьен видел огромное облечение на его лице. — Значит, вечером увидимся. Мы будем вам признательны, если для нас найдутся комнаты. Очень уж долог путь из Лиирии.
— Комнаты для вас уже приготовлены, — отозвался король. — Герцог Линук проводит вас, а мои слуги — в вашем распоряжении, король Акила. И, знаете — не только вы приготовили подарки.
— Милорд? — Акила пристально взглянул на него.
Карис засмеялся и освободил руку.
— Вы увидите, что я имею в виду. А сейчас — отдыхайте и чувствуйте себя как дома.
Акиле предоставили покои в южной башне замка Хес, окна которых выходили на обширную рыночную площадь города. Комнаты оказались богато обставленными, подходящими особе королевской крови, со стенами, обитыми шелком и украшенными гобеленами. Комнаты соединялись причудливыми коридорами: ведь Акила получил не только спальню, но еще и гардеробную и ванную комнату. Для него приготовили огромную кровать из железа и латуни с плюшевыми подушками. Рядом стояло блюдо со свежеиспеченным хлебом и сыром. Герцог Линук, проводивший Акилу в комнату, предложил ему отдыхать и готовиться к последующему пиру. Линук лично прислуживал молодому королю, в то время как с другими гостями отправились слуги. Он не ожидал, что Лукьен захочет остаться в той же комнате, и мягко объяснил ему: для него, мол, приготовлены апартаменты по соседству с Акилой. Но тот пропустил объяснения мимо ушей. Лукьен никогда не оставлял своего короля.
Временами рыцарю казалось, что он неразлучен с Акилой всю свою жизнь. Сходства между ними не было никакого, но все эти годы они жили рядом, как братья, будучи воспитанными отцом Акилы, Балаком, восхищавшим Лукьена. Оставленный отцом и осиротевший после смерти матери, Лукьен жил на улицах Кота, и выжить в городе ему помогал только его не по годам острый ум. Ему было всего десять, а он уже стал вором и мог украсть все, необходимое для выживания. Когда он не воровал, то работал за гроши — помогал кузнецам. Тяжелый, рабский труд. К одиннадцати годам он едва держался на ногах, питаясь жидкой похлебкой, зато к тринадцати уже превратился в настоящего мужчину, чье тело закалила работа в кузнице. А в четырнадцать — встретил Акилу.
Акила, будучи тремя годами младше Лукьена, объезжал улицы столицы вместе с одним из советников отца. Их сопровождал отряд стражников, но Акила, жадный до всего неизведанного, убежал от них и попал в долину, служившую домом Лукьену. Для неотесанных простолюдинов оказалось проще простого обнаружить на своей территории хорошо одетого парнишку. Акила был невысок даже для своего возраста, но сумел защищаться против молодых грабителей. Когда Лукьен обнаружил его, мальчик клялся, что разбил носы двоим нападавшим. На самом деле, сам Акила истекал кровью, ибо ребята избили его, и он не знал, как найти дорогу и вернуться к охранникам. Когда же они обнаружили стражников, и Акила оказался в карете, он попросил не разыскивать обидчиков, ведь они бедны и жизнь их тяжела.
В течение долгих лет Лукьен не мог забыть этого момента. Будь он жертвой, он бы уж непременно отыскал обидчиков и уничтожил их. А этот юнец поступил так странно! Акила же стал настаивать, чтобы Лукьен поехал вместе с ними в замок, где ему дали чистую одежду и пищу, и где он встретился с его отцом, королем. Там Лукьена приветствовали как героя, спасшего принца, и король Балак практически усыновил его. С тех пор он не покидал крепости и ни разу не оставил Акилу, ведь принц нуждался в нем.
Но Лукьен навсегда выучил трудные уроки улицы, и никогда не простил своего отца-пропойцу за уход из семьи, а мать — за то, что умерла. Эту ношу он постоянно нес на плечах, даже на поле битвы: настоящий враг, только внутренний. В замке Кот он стал взрослым мужчиной, обучался в Лиирийской военной школе, которую закончил лучшим учеником. Стал образцом кавалериста, вырос до командующего королевской гвардией. И все же он иногда с грустью вспоминал жизнь на улицах Кота.
Все эти воспоминания пронеслись перед ним, когда Лукьен сидел у окна, рассматривая рыночную площадь Хеса и жуя яблоко. Хес выглядел во многом похожим на Кот, и это сходство пробуждало болезненные воспоминания, частично похороненные в его душе. Лукьен потянулся, издав горестный вздох. В гардеробной Акила одевался для праздничной церемонии. Сам Лукьен уже оделся, выбрав простую коричневую тунику и узкие черные сапоги, принесенные слугами Кариса. Он чувствовал, как в нем растет напряжение. Ему не нравилась сама идея ужина вместе с рииканами, когда все будут пялиться на него. Но Акила был в прекрасном расположении духа, ведь ему удалось заключить мир с королем Карисом — чем не повод для праздника. Юный король одевался в соседней комнате, и Лукьен слышал, как тот насвистывает.
Насвистывает, надо же. Лукьен не смог сдержать смеха. В свои двадцать четыре Акила порой напоминал мальчугана.
— Акила Добрый, — прошептал он, покачав головой. Подходящее имя для такого безупречного человека. Лукьен почувствовал радость оттого, что является защитником молодого короля. Иногда братья значат друг для друга меньше, чем друзья. Отложив яблоко, Лукьен встал с кресла и подошел к двери комнаты. — Ты готов? Нас уже ждут.
Акила вышел в маленькую комнатку. Его волосы блестели от масла, синяя туника спадала складками. На поясе красовался серебряный пояс с маленьким церемониальным кинжалом, а на ногах — доходящие до бедер сапоги, начищенные до блеска.
— Я готов, — объявил он. — И жутко голоден.
— Будем надеяться, что риикиане умеют готовить, — проворчал Лукьен. Он бросил взгляд на кинжал: — Ты берешь его с собой?
Акила понял смысл вопроса. Риикиане настаивали, чтобы сам Лукьен не брал на пир оружия.
— Он просто для украшения, — объяснил Акила. — Кроме того, ты ведь сидишь рядом со мной. Если кто-нибудь попытается причинить мне вред, схватишь мой кинжал и спасешь меня, хорошо?
Лукьену было не до смеха. Без оружия он чувствовал себя голым.
— Думаю, они попытаются вначале отравить тебя. Тогда от меня будет немного толку.
Акила нашел зеркало и поправил воротник.
— Знаю, ты не доверяешь им. Но увидишь, пришло время мира. Время новой Лиирии, может быть, целой новой эпохи.
— Великая мечта.
— Нет, не мечта, Лукьен. План. — Юный король пригладил волосы. — Мы идем?
Лукьен следом за Акилой покинул покои и вышел в коридор, где их ждали двое стражников из Риика, чтобы препроводить вниз по лестнице. Они объяснили, что король Карис уже в зале для пиршеств, равно как и большинство их подчиненных. Акила с трудом сдерживал нетерпение, пока стражники вели их по лестницам. И вот они входят в широкий просторный зал с высоким потолком. Зал был убран цветами и, когда они подошли к дверям, их ушей достигли звуки музыки. Лукьен увидел Трагера и Брека, поджидающих у входа. Брек встретил ухмылкой, лицо же Трагера, как всегда, ничего не выражало. Однако, оделись они по-праздничному, накинув на плечи плащи, подбитые волчьим мехом. Оба являли собой образцы лиирианского благополучия, и Лукьен мог ими гордиться. Оба поклонились, завидев Акилу.
