– По поводу многоколёсного гроба не знаю, встречать не доводилось, – рассудительно сказал возникший рядом с парнем бабай, – поди, глупые враки. А ходячих покойников видел, отчего ж им не быть? Только они со старого погоста на новый всегда ночью перемещаются, колонной и в сопровождении индонезийских шаманов с собаками-психопомпами – во избежание разброда и дезертирства с мест обозначенного упокоения. Эхма, все там будем! – скорбно произнёс Модест, – кто одним лишь бренным телом, а кто и с непокаянной душой заодно.
– А, вы уже тут, – обрадовался Глеб. – Давно пора! А то стою на ступеньках дурак дураком, ворон и дельтапланы считаю. Надоело.
– Вижу, ты успел по мне соскучиться? – обойдя широкого бабая, на площадку неторопливо, с чувством собственного достоинства выплыл гном. – Эт-правильно, эт-я одобряю. – Парень, увидев Федула, поначалу остолбенел от неожиданности. А после неудержимо расхохотался.
Чёрный свитер, растянутый усердной бабайской глажкой едва ли не до колен гнома, напоминал вязаную рясу; сам же бравый Федул, в серых линялых джинсах, подпоясанный куском бельевой верёвки и с цветастым «посохом» в руке, походил нынче то ли на богемного художника, то ли на странствующего монаха. Правда, общее впечатление портили надетые на босу ногу домашние тапочки Хитника, здоровенные, с меховыми помпонами – что, конечно, солидности гному не добавляло.
– Смейся-смейся, охальник, – надменно молвил Федул, – великих людей в светском обществе никогда не понимали и не принимали… Ну-ка, сейчас как врежу дубинкой по почкам, жестоко и непереносимо больно! – Глеб зажал рот ладонью; Модест, глядя сверху вниз на разбуянившегося гнома, страшно завращал глазами и надул щёки, едва сдерживая неуместный хохот.
– Это я в образ вхожу, – успокоясь, снизошёл до объяснений гном. – Буду, значит, фанатичным монахом-передвижником – их, монахов, даже милиция для проверки документов не останавливает, потому как взять с тех богоугодных граждан нечего. Типа, иду святые места проведать: легенда у меня такая, на случай пограничного задержания. Надо будет только волосы как следует растрепать и характерного безумия во взгляде добавить… Ан нечего тут некоторым обычникам и бабаям по глупой весёлости фыркать, – возмутился Федул. – Нет чтобы собственную легенду разработать, только и умеют что «хи-хи» да «ха-ха» в ответственную минуту! Я, что ли, в случае чего отдуваться за вас стану? Сейчас, разогнались… Мы, просветлённые монахи, сами по себе, потому как напрочь отделены от государства. – Гном опёрся на дубинку и устремил вдаль просветлённый и, само собой, отделённый от государства взор.
– Бабай, куда дальше двинем? – Глеб исподтишка посмотрел в сторону орков. Увиденное парню не понравилось – оба государевых следопыта, бросив изучать место происшествия и о чём-то тихо переговариваясь между собой, уставились на колоритную троицу весьма заинтересованными взглядами.
– В центр, – коротко ответил Модест: бабай, вернувшись из похода, наотрез отказался рассказывать, что задумал ангел Нифонт и как они собираются проникнуть на территорию империи. Объяснил это тем, что, мол, и у стен есть уши, а у магических шаров Хитника – возможная обратная связь. Мало ли кто может подслушать секретный разговор! И вообще, бережёного бог бережёт, меньше знаешь – лучше спишь, а любопытство кошку сгубило.
– Я со шлёпанцами в общественный транспорт не полезу, – немедля предупредил Федул. – Мне всенепременно надо переобуться в самом крутом магазине! Думаю, что модные туфли от "Карло Пазолини" из мягкой кожи наппа с замшевыми вставками худо-бедно, но подойдут.
– Прости, друже, но у нас на эдакую суровую покупку вовсе нет денег, – горько вздохнув, извинился Модест. – Может, обойдёшься китайскими кроссовками? Сейчас в ближайшем обувном магазинчике и затоваримся.
– Пфе, дожились! – возмутился гном. – А ну-ка, Глеб, буди Хитника, пусть он свой банковский счёт порастрясёт, для него же, в конце концов, стараемся.
– Не могу, – виновато развёл руками парень. – Я ж тебе не будильник с громким боем… Когда проснётся, тогда и проснётся. А чем тебе не нравится китайская обувь? – Гном оставил глупый вопрос без ответа; сосредоточенно поскрёбывая пальцами в бородке и недовольно хмурясь, Федул о чём-то крепко задумался. Наконец, придя к какому-то решению, раздражённо махнул рукой:
– Ладно, уболтали. Придётся раскупоривать аварийную заначку в магобанке, ничего не поделаешь. Натурально, от сердца рву!
– Для этого дерево с дуплом нужно, – вежливо напомнил Глеб. – А я тут поблизости что-то ни одного не видел, ни с дуплом, ни целого. Всё выкорчевали при постройке, одни лишь кусты остались. Да и те какие-то полудохлые, явно не финансовые.
– Обойдусь без дерева, – отмахнулся гном и решительно зашагал вниз по ступенькам, звучно шлёпая тапками на каждом шагу. Глеб с Модестом недоумённо переглянулись и последовали за Федулом.
Проделав немалый путь – к счастью, в сторону трассы, где ходили рейсовые автобусы и маршрутные такси – троица, ведомая гномом, завернула за угол здания. Там, метрах в десяти за поворотом, в зарослях «нефинансовых» кустов возвышался дорожный фонарь, невесть кем, когда и для чего установленный. Когда-то белый и гладкий, а ныне облупленный, покосившийся, с глубокими ржавыми вмятинами, – он напоминал великанскую клюшку для гольфа, небрежно, кое-как воткнутую рукояткой в землю и за ненужностью позабытую.
– Вперёд, – скомандовал Федул, ныряя в кусты, – сейчас денюжками затариваться будем. – Продравшись сквозь пахнущие свежескошенной травой заросли с молодыми, клейкими листиками на ветвях, троица остановилась возле фонаря.
– И что дальше? – без интереса разглядывая ржавый столб, спросил Глеб. – У тебя тут клад, что ли, зарыт? Типа, восемь шагов от столба на зюйд-вест, два притопа – три прихлопа, золотой жук на ниточке и штыковая лопата с применением разрушительной маны седьмого уровня. Копать до упора, пока крышка сундука не появится. Верно?
– Балда, – снисходительно молвил гном. – Ты ещё миноискатель с лазерным прицелом потребуй… Дырку видишь? – Федул ткнул рукой вниз, указав на прямоугольное отверстие в основании фонаря, технологический лючок для подключения проводки – нынче, разумеется, давным-давно без защитной крышки. – Вот оно, дупло!
– Гм. Ты уверен, братец? – бабай в раздумьях почесал лоб, залихватски сдвинув войлочную «будёновку» на затылок. – Однако меня терзают смутные сомнения. – Гном, презрительно фыркнув, подошёл к столбу и, сказав: «Кто не дерзает, тот ни фига и не получает», принялся выстукивать дубинкой по фонарю рваный, сложный ритм.
