— Ты умрешь. — Это было первое, что сказал Страж.
Уилар усмехнулся.
— Когда-нибудь. Но не сегодня.
Оптимисты думают, что жизнь — это борьба добра и зла. Ей жизнь не представлялась в столь розовом свете. Она знала, что жизнь — это борьба зла с еще большим злом.
Виктор Суворов, «Контроль»
…Выложив серебристым песком колдовской рисунок на полу, Страшный Человек заговорил. Эльга не понимала ни одного из произносимых колдуном слов, но чувствовала мрачную силу, стоявшую за ними. В ночной тишине, в пустоте разрушенного храма слова Страшного Человека падали как камни в бездонный омут, требуя, пробуждая, вызывая… что? Темнота переставала быть темнотой, ночь оживала и Эльга чувствовала, как ее сердце стынет от невыносимой жути, распространяющейся по храму. Она хотела остановить это, закричать: «Не надо!!! Пожалуйста, не надо!!!» — но крик застыл в ее горле, когда черная гадюка подняла голову и встала, чуть покачиваясь, перед ее лицом. Она не могла переносить молча этот ужас. Но не могла и говорить — рассерженное шипение змеи обещало ей самую незавидную участь, буде пленница осмелится открыть рот или двинуться с места. Эльга сжалась в комок, до крови закусила правую руку и тихонько заскулила.
Из тьмы вышло существо, вызванное Страшным Человеком. Оно не имело формы, но не было и бесформенным. Как будто бы полсотни стеклянных фигур были вложены друг в друга — самые верхние, внешние, были прозрачны и сливались с воздухом и тьмой; внутренние были более мутными, тускло-желтыми, светившими ничего не освещающим холодным светом. Голос демона вонзился в мозг Эльги как каскад ледяных осколков; ей казалось, что она сходит с ума. В ответ раздался голос колдуна — резкий и властный. Как будто бы ведя поединок между собой, их голоса сплетались и расходились: переполненный злобой голос демона отнимал разум, превращал реальность в кошмар; голос колдуна бил, как плеть. Прошли минуты, и Эльга вдруг поняла, что это не поединок — уже не поединок: стороны пришли к какому-то соглашению. Прошептав что-то напоследок завораживающим ледянистым голосом, демон исчез, а Страшный Человек произнес слова, завершающие ритуал, поднял змею с пола (она тут же превратилась в посох), велел Эльге встать и идти рядом с ним. Сбежать не было никакой возможности хотя Страшный Человек не смотрел на нее, она постоянно ощущала на себе его внимание.
В укрытии неподалеку стояли две лошади. Колдун посадил ее на заводную, прямо между сумками. Эльга весила так мало, что лошадь, скорее всего, не ощутила никакого изменения в тяжести груза. Дальше была скачка сквозь ночь. Эльга не правила лошадью — поводья ее кобылы были привязаны к седлу той, на которой мчался Страшный Человек. Ей оставалось только цепляться руками и ногами и изо всех сил стараться не упасть.
Когда начало светать, они съехали с дороги и остановились. Страшный Человек развел костер и подвесил над огнем котелок с водой. Из седельной сумки были извлечены два мешочка — с просом и кусочками сушеного мяса. Все это полетело в кипящую воду. Страшный Человек время от времени помешивал готовящуюся кашу и в свете разгорающегося утра уже не казался таким страшным.
От запаха, который вскоре потянулся из котелка, у Эльги потекли слюнки.
— Давай знакомиться, — неожиданно сказал колдун.
Эльга посмотрела на него с опасением. Не собирается ли он, узнав ее имя, кинуть ее в кашу?
— Мое настоящее имя — Уилар Бергон. — Он помолчал и добавил, усмехнувшись: — Про барона Ринальдо — забудь.
Да она и запомнить-то это имя не успела там, на холме, когда он представился — и уже через минуту выпустил кровь из своих новых знакомцев.
Сцена вечерней схватки снова встала у нее перед глазами. Она замешкалась и не ответила сразу.
Уилар нетерпеливо поторопил ее:
— Что молчишь? Как тебя зовут, замухрышка?
Как это ни было смешно в ее положении, Эльга ощутила укол обиды. Ее уже во второй раз называют замухрышкой. А ведь в портовом городе Греуле, где она жила раньше, молодые люди частенько посматривали на нее с интересом. Правда, тогда она не была такой худющей и грязной. Она носила красивые, нарядные платья…
— Эльга из Греула.
— Греул? Это на западе, кажется?
— Да.
Чародей кивнул.
— Кто тебя учил?
— В церковной школе… чтению и счету… брат Бенедикт.
— Да нет же, дура!.. — Кажется, Страшный Человек терпением не отличался. И раздражать его Эльге очень не хотелось. — Я спрашиваю, кто тебя учил искусству? Ну?.. Ворожбе?
— А… Матушка Марго. Немножко.
— Она жива?
Эльга замотала головой. Вспомнив про матушку, она едва удержалась, чтобы не зареветь. В это время наконец подоспела каша. Уилар достал деревянную миску, положил себе примерно половину и неторопливо принялся есть. Эльга сглотнула и заставила себя не смотреть ему в рот. Разом вышибло все печальные мысли о матушке. Теперь она думала только о содержимом котелка.
Чародей, не переставая жевать, показал в сторону речки, из которой он брал воду.
— Пойди помойся. От тебя несет, как от помойки. Кусок в горле застревает.
Сгорая от стыда. Эльга повиновалась. Когда она поднялась, чародей извлек из своей бездонной сумки кусок мыла и бросил ей под ноги.
На берегу она остановилась и подумала: а не сбежать ли? Она поколебалась, но потом, ежеминутно оглядываясь, принялась стаскивать платье. От побега ее удержала только надежда, что чародей отдаст ей вторую порцию каши.
Так и произошло. Когда она вернулась обратно, Уилар снисходительно позволил ей воспользоваться его ложкой. Она ела — стараясь не давиться и соблюдать хоть какие-то приличия. Получалось не очень. После того как она закончила, ей было милостиво позволено вымыть посуду.
Когда вычищенный песком котелок был возвращен владельцу, Уилар кивнул на плащ, брошенный на траву.
— Ложись спать.
Она повиновалась. Уже сквозь сон, откуда-то издалека раздался голос Страшного Человека:
— Какие-нибудь родственники у тебя есть?
Эльга покачала головой и заснула.
* * *
— …Меня сосватали за Эда, когда мне было еще четырнадцать, а ему — шестнадцать. Мы должны были пожениться через год, осенью… Уже назначили день свадьбы… Но в конце июля появились слухи о нескольких пиратских кораблях, которые вошли в залив. Потом они напали на город. Мой отец и Эд были в ополчении. Сначала шел бой у южной пристани, потом… потом в наши ворота постучали соседи. Пираты уже занимали город. Надо было уходить. Телега, на которую мы погрузили самые ценные вещи, была уже давно готова. Но мы даже не доехали до ворот — улица была забита людьми и повозками. Телегу пришлось бросить. В давке нас с мамой растащили в разные стороны… больше я ее не видела. Говорят, ее задавили… Она споткнулась, а толпа… Этих людей нельзя было остановить…
