Исангард вознес безмолвную благодарственную молитву к Алат. Спасибо, что копьем в спину не ткнули.
— Повернись, — проговорил тот же голос.
Исангард безмолвно повиновался. Два года его жизни ушло на то, чтобы убивать воинов пустыни. И снова бывший наемник ощутил странное чувство — ненависть, смешанная с непонятным восхищением. Он учился у своих врагов, и бывали дни, когда готов был признаться в своем преклонении перед ними.
— Куда ты идешь? — спросил воин пустыни.
— Я иду к шатрам.
— Зачем?
— Мой господин приказал мне.
Воин покачал головой.
— Кто твой хозяин? Мы не видели каравана.
— Он один в песках ждет меня, — ответил Исангард и, догадываясь о том, что последует за подобным ответом, заранее прикрыл лицо локтем. Однако воин не ударил его.
— Может быть, ты говоришь правду, — сказал он неожиданно. — Я воевал с такими, как ты. Мне знакомо твое лицо. Ты алан?
— Нетрудно было догадаться, — буркнул Исангард.
— Я не убил тебя, когда была война, — сказал воин презрительно. — Не стану добивать.
Исангард поднял руку в жесте благодарности, и воин рассмеялся.
— Иди сюда, — сказал он и неожиданно схватил Исангарда за волосы. — Иди, расскажешь всем о храбром господине, который один пустился в путь через пески.
Он потащил Исангарда к шатрам и там с силой отшвырнул от себя. Падая, Исангард налетел на кого-то из тех, кто стоял поблизости. Его брезгливо оттолкнули. Он устоял на ногах.
Люди черных шатров были одеты одинаково. Исангард ждал, пока с ним заговорят, не решаясь догадываться, кто из них старший.
— Ты кто? — спросили его.
Краем глаза он увидел, что спрашивает высокий человек лет пятидесяти.
— Я принадлежу человеку по имени Мартин-Перес.
— Твой великий господин посылает гонца предупредить о своем прибытии?
Исангард услышал смешки и промолчал.
— Он идет сюда с караваном?
Воин, который привел Исангарда, сказал:
— Этот раб говорит, что хозяин ждет его в песках один.
— Ты думаешь, это правда? — спросил старик.
— Аланы все ненормальные, — был ответ.
Старик снова обратился к Исангарду:
— Как твое имя?
— С некоторых пор я называю себя просто Уаннек, — ответил Исангард.
Они засмеялись. Им понравилось, что чужеземец знает это мертвое слово.
— Чего же хочет от нас твой отважный господин? — спросил старик.
— Он спрашивает вас: не могу ли я купить у вас что-нибудь?
Они снова дружно захохотали.
— «Что-нибудь»? — переспросил наконец старик. — Так и велел узнать? — Он переглянулся с одним из стоявших поблизости. — Принеси ему «что-нибудь», Ильтану.
Ильтану нырнул в шатер. При этом он так радостно улыбался, что Исангард ощутил холод в животе.
— Сколько у тебя с собой денег, Уаннек? — поинтересовался старик.
— Четыре серебряных, господин, — ответил Исангард, на всякий случай скрыв истинные размеры доверенной ему суммы.
— Ты сам столько не стоишь.
— Сейчас нет, господин, — согласился Исангард, который был убежден в том, что ни один нормальный рабовладелец не даст за алана ломаного гроша.
— Но в это новолуние за меня выложили девять монет на Аланском рынке в Аш-Шахба.
— Для кого и девять монет — состояние, — язвительно заметил старик.
Исангард смиренно поклонился:
— Ты это говоришь, господин.
Старик не успел вспылить на дерзкое замечание: Ильтану вытащил из шатра «что-нибудь». Сначала Исангарду показалось, что кочевник держит в руках кучу тряпок и обрывков козьих шкур. Но когда Ильтану приподнял свою ношу и встряхнул ее, тряпье вдруг шевельнулось, и посреди свалявшегося меха раскрылись глаза. Темные, золотисто-коричневые глаза с расширенными зрачками, без ресниц. Они немного косили: левый смотрел в сторону, а правый — прямо на Исангарда. В них застыли безнадежность и мука.
Усмехаясь, Ильтану пригладил торчащую клочками шерсть. Открылась мордочка странного большеглазого существа, немного похожая на обезьянью, и большие розовые уши. Ростом существо доходило Ильтану до пояса.
— Ну как? — спросил старик, с трудом скрывая злорадство.
— Что это?
— «Что-нибудь», — пояснил старик. — Покупаешь? Четыре серебряных за что-нибудь. Честная сделка.
Существо напоминало оживший корень мандрагоры, покрытый свалявшейся шерстью. От него за версту разило нечистым духом.
— Нет, — сказал Исангард.
— Я перестал понимать тебя, Уаннек, — сказал старик, нахмурившись. — Ты попросил у нас «что-нибудь», назвал цену. Я как раз и предлагаю тебе «что-нибудь» и именно за твою цену. Большего оно не стоит. Это Пустынный Кода. Мы поймали его в прошлое новолуние. Вполне съедобен.
Пустынный Кода содрогнулся, и Исангард с удивлением отметил это.
— Он что, понимает человеческий язык?
— Конечно. Эти твари населяют сердце пустыни. Когда-то их было очень много. А разве ты никогда не встречал их, Уаннек?
Исангард покачал головой.
— Нет. Но объясни мне, господин: зачем я стану покупать какую-то нечисть?
— Ты предпочитаешь уйти с пустыми руками?
— Да.
— Хорошо. Ты прав, Уаннек, что бережешь деньги своего хозяина. — Старик повернулся к Ильтану. — Раз никто не хочет покупать эту тварь, удави ее и дело с концом.
Ильтану, держа Пустынного Коду за шиворот, снял с пояса моток веревки. Кода закричал пронзительным голосом. Исангард смотрел, как Ильтану ловко вяжет петлю, накидывает ее на горло Коды. Золотистые глаза Коды были полны ужаса.
— Останови его, — сказал Исангард, хватая старика за полу. Он вынул четыре монеты. — Прошу тебя. Скажи своему человеку, пусть не делает этого.
Старик громко крикнул:
— Эй, Ильтану!
Тот повернулся и с недоумением взглянул на старика.
— Уаннек передумал. Отдай этому умному рабу то, что он купил. — Старик показал монеты. — Смотри, этому человеку можно доверять деньги. Он не упустит выгодной сделки.
Под общий смех Исангард низко поклонился. Ильтану швырнул к нему Пустынного Коду, и горячее лохматое тело, дрожа, прижалось к его ногам. Веревка по-прежнему болталась у Коды на шее. Алан протянул руку, вежливо отобрал у Ильтану моток, рассудив, что веревка — вещь полезная, а Мартин-Перес, разумеется, об этом не позаботился.
Люди черных шатров смотрели, как Уаннек связывает слабые, очень худые под шерстью лапки Коды, цепляет веревку к своему поясу, и смеялись. Еще раз поклонившись старику, Исангард пошел прочь, волоча за собой свою добычу. Вслед ему летел оглушительный хохот.
Пройдя несколько сотен метров, Исангард остановился и освободил маленькую нечисть. Кода по-прежнему дрожал. Исангард тщательно обмотал веревку вокруг пояса.
