— Невозможно закончить великий труд черепом простого смертного. Я ищу достойное навершие.
Уже догадываясь, что произойдет дальше, Ракх съежился и подался назад. Позади глаз вдруг возникла тупая боль, а века начали выворачиваться наружу.
— Не трепыхайся, пожиратель плоти, — промурлыкал военачальник, убирая топор за пояс и протягивая другую руку за длинным кривым ножом. — Когда закончим с этим, сможешь попировать трупом своего бывшего господина.
Кровавый налетчик хотел заорать, но не смог издать ни звука. В его воспаленном разуме повторялась всё та же мантра: «Кровь для Кровавого бога, кровь для Кровавого бога».
Тень Коргоса Кхула пала на него, и Ракх почувствовал, как острие ножа упирается снизу в левое глазное яблоко.
— Ведь отныне ты мой, — выдохнул колосс. — Прими это, как первый знак твоего нового служения.
За вратами земля снова пошла в гору. Почву, словно обгорелую корку, покрывала сетка трещин и провалов. Нечистые воды дельты извилисто струились по темным плато, испаряясь с шипением на открыто выступающих потоках магмы.
Величественная одинокая постройка осталась позади, но беглецы по-прежнему видели её: возвышаясь над всем в округе, она стояла, будто страж, на фоне южного горизонта. Впереди вырастал почти неразличимый горный перевал, приземистый и увенчанный тремя древними башнями. Все они давно опустели, лишились крыш и частично обвалились. Из влажной земли торчала полупогребенная статуя человека с гранитным боевым молотом; рядом валялись куски разбитой головы памятника.
Дождь уже лил как из ведра, набухшие облака как будто беспрерывно озарялись изнутри разрядами молний, заставляя черные скалы вспыхивать серебром. Пенящиеся потоки воды бежали по гравийным руслам, отчего тропки становились скользкими и небезопасными.
— Жуткая будет гроза, — пробормотала Эленнар, глядя в беспокойные небеса.
Сам воздух казался липким, горячим и наэлектризованным. За последний год над выжженными равнинами прокатилось немало грозовых бурь, но в этой ощущалось нечто ужасное.
— Не останавливаться! — рявкнула Калья, скользя в жирной грязи и проклиная не вовремя начавшийся дождь.
Беглецы добрались до башен, которые оказались ненадежным укрытием. От племени осталось двадцать восемь человек, все измотанные и вымокшие до нитки. Самые худые начали дрожать, струйки их пота смешивались с дождевыми потоками. Остальные, толкаясь и пихаясь, пытались как можно ближе подобраться к внутренней стене. Большая часть уцелевших собрались у основания башни, прижавшись к камням в попытке защититься от ливня.
— И что будет, если они нас отыщут? — спросила Эленнар, оседая на корточки.
Пожав плечами, Калья заняла место за стеной; женщина слишком устала, чтобы беспокоиться о незаметности убежища. Они убежали так далеко, как только могли.
Скользнув за камни, Калья рискнула ещё раз посмотреть в сторону арки, оставшейся в полумиле к югу. Громадина всё так же возвышалась над округой. Дождь яростно стегал её, и казалось, что облака скапливаются над замковым камнем, словно притянутые к нему неведомой, но могучей силой.
На глазах беглянки одинокая молния обвила арку, внезапно озарив статуи вокруг неё. За долю секунды Калья успела разглядеть резные очертания воинов в доспехах, человеческих лиц, драконов и грифонов.
А затем они исчезли, и ливень усилился. Раздались новые раскаты грома, становившиеся всё ближе и громче. Женщина криво улыбнулась, решив, что, если кровавые налетчики и не доберутся до племени, его всё равно прикончит сама природа.
Опустившись обратно в грязь, она прижалась спиной к камням и закрыла глаза.
Стоя в центре ущелья, Кхул ожидал подхода остальной части своей армии. Волна Кровопролития, они назвали её. Давным-давно военачальник гордился подобным именем — оно родилось из страха, и Коргос наслаждался страхом других.
Впрочем, сейчас владыка даже не мог вспомнить, почему. Все великие битвы закончились. Когда-то Кхул стоял у врат древних крепостей и от всего сердца рычал на укрывшихся внутри смертных, требуя выйти и сразиться с ним. Тогда, в те полузабытые дни, они так и поступали. Их чемпионы выезжали на бой с мраком, облаченные в стальные доспехи, вооруженные двуручными мечами с широкими лезвиями. Коргос бился с ними и убивал их, радуясь каждому мгновению схватки и победы. Некоторые противники были поистине опасными — древние чернокнижники, великие рыцари, могучие воины диких равнин. Когда эти славные недруги погибали, военачальник ощущал потерю и сохранял их головы на память.
Самые старинные черепа висели у его пояса, прочно насаженные на цепи и выбеленные минувшими эпохами. Кхул давно уже потерял счет трофеям, поэтому просто складывал их в жертвенные груды для божественного покровителя, возливал кровь на погребальные костры и смотрел, как они пылают. С каждым годом сила Коргоса росла, всё новые воины стекались под его знамя, и множились костры черепов.
Дары понравились Богу Сражений, и к военачальнику потекли его дары. Из каждой победы рождалась новая; вырезав обитателей Опаленной крепости в недельной оргии кровопролития, Кхул обнаружил в глубочайшем подземелье твердыни топор, которым владел до сих пор. Это оружие способно было прорубать саму ткань, разделяющую миры. Затем Коргос стал единственным, кто сумел одолеть в бою Клеймителя Черепов, и кровавый осквернитель по собственной воле присоединился к быстро растущей орде.
Военачальник улыбнулся своим мыслям. Трекс был настоящим безумцем: ходили слухи, что однажды он с оружием в руках пробился к пылающим ступеням трона самого Кхорна и там вызвал на бой величайшего из Жаждущих Крови. Демон разорвал противника на куски, но Кровавый бог, которому понравилось зрелище, вернул Трекса из мертвых и подарил ему штандарт, призывающий воющее безумие Хаоса в мир смертных.
Кто мог поверить в подобную историю? И всё же, никто не сомневался в могуществе символа, которым владел Клеймитель Черепов — на сотне полей битв таинственная сила, разрывающая завесу, перемещала кричащих обитателей Владений Кхорна в обыденную реальность. Так избранник бога получил ещё одно оружие в свой и без того богатый арсенал.
Но сейчас, после всех побед и триумфов, Кхул почти ничему не радовался. Старые противники сгинули, их трупы давно втоптали в пыль. С каждым уходящим годом Акши всё надежнее попадало под власть Хаоса, и всё, что оставалось — охотиться на слабаков и ничтожеств. Конечно, были и другие Владыки войны, многие из которых не уступали Коргосу в могуществе, но их смерти не имели смысла, а ведомые ими войны превратились теперь в потасовки за испоганенные развалины. Бог Сражений всё ещё радовался при виде льющейся крови, но его слугам она казалась жиденьким ихором, и бесконечный цикл распрей и вражды медленно превратился в гнетущую повинность.
