Ему почудилось, будто в одном углу тьма сгустилась больше, чем в других. Владен оставил еду, подхватил факел и двинулся туда. Ему казалось, что он шагает широко и стремительно, но цель приближалась медленно, словно он спал и видел дурной сон. Потом вдруг темнота резко отпрянула, обнажая старую штукатурку, под ногами что-то коротко прошуршало, в колеблющемся свете факела он разглядел удирающую крысу… И снова наступила тишина. Ничего там не было, в том углу, кроме странного пятнышка на стене. Владен поднес к нему факел. Значок был крошечный, но волшебник сумел разглядеть его и глубоко вздохнул. "Халлиноба", "поражающая основание". Ему еще ни разу не доводилось видеть ее в действии, а Куллинен, по его собственным рассказам, столкнулся с ней лишь однажды, в юности, – в осажденном войсками Аара семиреченском городе, который вскоре пал. Этот город сопротивлялся очень долго, а потом каменный фундамент домов начал крошиться, будто источенное червями дерево, стены покосились и осели. Перепуганные жители выбегали на улицы, но это не было обычной паникой, возникающей при природном бедствии или нападении врагов. Это было настоящее безумие, словно и в людях что-то вдруг надломилось, разрушилось. Куллинен ускользнул из города: он тогда еще не был сильным магом и не мог его спасти…
Владен смотрел на крошечного чернильного паучка на стене, и под его взглядом тоненькие, тоньше волоса, лапки вдруг начали исчезать, как будто невидимая рука стирала их на глазах у волшебника. Потом исчезнувший значок вновь стал проявляться, и Владен увидел того, кто его нанес. Разумеется, это был не сам владыка Аара, а всего лишь один из его подручных магов, не из самых лучших, поскольку заклинание не требовало большого искусства. Оно было наследием древнего полузабытого народа, магия которого оказалась большей частью утрачена. По странному стечению обстоятельств, лучше всего сохранились именно проклятия вроде "халлинобы". Чтобы успешно пользоваться ими, требовалось только достаточно мощное напряжение воли, поэтому с простейшими из них, раздобыв нужную формулу, могли бы справиться даже деревенские знахари и ярмарочные шарлатаны. Самым неприятным в этих проклятиях было то, что при освобождении от них затрачивалось намного больше усилий, чем при их наложении.
– Итак, ты тоже решил проявить себя, – сказал Владен, глядя за спину вызванному из недавнего прошлого призрачному противнику. Тот не мог слышать его, рисуя на стене значок, но в глубине темноты, из которой он явился сюда, был еще кто-то – кто мог. Темнота вибрировала, переливаясь блестящими чернильными оттенками от золотисто-фиолетового до иссиня-черного, и в ее ответном молчании ясно читался враждебный, болезненный интерес.
– Ты завоевал половину нашего мира, а все не избавился от пристрастия к дешевым ученическим трюкам. Разве твое войско недостаточно сильно, чтобы сокрушить эти стены? Тебе известно, что этот дом оставлен небесным покровительством: ведь ты сам приложил к этому руку…
Маг, чертивший "халлинобу", закончил свою смертоносную работу и огляделся вокруг. Его цепкий взгляд безразлично скользнул по Владену и переместился дальше, потом незнакомец повернулся спиной и исчез, возвращаясь к своему хозяину. Темная стена поглотила его без следа, всколыхнулась в последний раз и застыла, но все не пропадала, как будто ждала чего-то еще.
– Я знаю, что с тобой. Ты упиваешься своим могуществом – и постепенно сходишь с ума от безнаказанности.
Ему послышался смешок, но он знал, что это игра его собственного воображения. Знак нанесли давно, несколько часов назад, и выполнивший эту работу маг был уже далеко. А созданию, с которым Владен говорил сейчас, нечем было злорадствовать. Магия Ночи лишала своих приверженцев многих человеческих эмоций, и они постепенно теряли способность смеяться.
– Тебе уже отказывает вкус, а придет время – откажет и рассудок. Признайся: никто из твоих учителей не предупреждал тебя о таком повороте дел!
Темная завеса начала таять. На миг Владену показалось, что за ней вот-вот откроется зал, где находится владыка Аара, что они наконец встретятся лицом к лицу. Но этого не случилось: колдовство развеялось, и Владен остался один перед грубой стеной кухни…
Волшебник медленно отвернулся. Взглянув на холодное мясо и покрытую жиром похлебку, он почувствовал, что его воротит от одного вида еды. Голод куда-то пропал, осталась ясная, холодная злость. Владен испытывал скорее брезгливость к "халлинобе" и тому, кто ее наложил, чем тревогу. Его собственное обучение у Куллинена длилось уже много лет и почти подошло к концу, так что он сумел бы справиться и с более сложной угрозой, чем проклятие, подтачивающее основание Дийнавира. Но после мистической встречи в кухне он ощущал еще больший упадок сил, чем раньше, и понимал, что для верного исполнения дела ему нужны помощники. У него были серьезные сомнения в том, что удастся найти добровольцев в Дийнавире после того, что сегодня случилось. Тем не менее, нужно было попытаться.
Молодой маг прихватил с полки запечатанный кувшин с маслом для светильника, заглянул в дровяной сарай. Укладывая и связывая поленья, он слушал, как по соседству вздыхают и переступают копытами лошади, и вдруг почувствовал, что одиночество может быть слишком тяжким бременем даже для человека вроде него. Но горечь в воздухе ощущалась и здесь, она постепенно усиливалась и начинала жечь легкие, так что мысли о собственной уязвимости были совершенно излишни. Владен взвалил на спину вязанку и направился к себе в башню.
Уже огибая угол дома, он услышал голоса. Их было несколько, и даже не разбирая слов, он понял, что люди взволнованы. Волшебник грустно улыбнулся, представив, сколько мужества понадобилось им, чтобы прийти к его дверям после зрелища, которое потрясло их вечером. Он вышел к ним из-за угла. Это были четверо слуг и сотник Баруха, и увидев последнего, Владен понял, что именно его силуэт мелькал недавно за освещенным окном. Двое слуг как раз готовились подняться по лестнице, хотя окна башни были темны.
– Вы ищете меня? – негромко спросил волшебник, и хотя на этот раз магия была ни при чем, его опять услышали все. – Я здесь.
В неверном свете факелов трудно было судить, но он мог спорить с кем угодно, что они растерялись и побледнели. Слуги невольно отступили назад, и Баруха оказался лицом к лицу с магом. Сотник трепетал не меньше остальных, но сумел быстро взять себя в руки.
– Господин, – заговорил он, его голос поначалу звучал неуверенно, – не сердись! Мы пришли к тебе без оружия, у нас нет злого умысла против тебя.
– Вас послал мой дядя? – спросил Владен, опуская вязанку на булыжники, которыми был вымощен двор, и со спокойным любопытством оглядывая всю компанию.
