Однако оторваться от придворных оказалось не просто. Некоторые, особо наглые и дерзкие, продолжали меня преследовать. Надо отдать им должное, они очень хорошо разбирались в дворцовой политике, и если раньше придворные знали, что я не в ладах с канцлером, ни один не приближался. Боялись, мерзавцы. А с недавних пор, после того как граф Руге перестал обращать на меня пристальное внимание, по крайней мере, сделал вид, что граф Ройхо его не интересует, их отношение резко изменилось. Теперь обитатели Старого дворца старались со мной подружиться и мне это не нравилось. Категорически. Мешаются под ногами и отвлекают, но ничего, я их научу хорошим манерам. При первом же удобном случае и в свободное время.
— Любезный граф, — на ходу зашептал на ухо, пристроившийся рядом камер-юнкер барон Кен Каур, несмотря на пожилой возраст, весьма подвижный человек и неплохой фехтовальщик, — как родственник, осмелюсь поделиться с вами некоторой информацией.
"Какой такой родственник? — промелькнула мысль, и память услужливо вытолкнула на поверхность информацию: — Семья баронов Каур состоит в родстве с Койнами, а моя мать урожденная Койн. Следовательно, какие-то кровные пересечения с камер-юнкером имеются. Только поздно этот гад о родстве вспомнил. Раньше надо было, а теперь он мне не интересен".
— Слушаю вас, дорогой Кен. О чем вы хотите сообщить?
— При дворе процветает коррупция. Камергер Эльскван обложил данью своих подчиненных и я, как честный человек, считаю, что император не должен держать такого подлеца рядом с собой.
— Это не ко мне. Обращайтесь к канцлеру.
Моментально барона оттолкнули в сторону и его сменил лейб-окулист Герберт Йог-Анар, льстец и подлиза, но в своем ремесле он разбирался хорошо и считался ценным специалистом:
— Дорогой граф, один из моих родственников, молодой перспективный офицер с хорошим послужным списком, вскоре переводится в столицу…
— В Генштаб, к канцлеру, к командирам гвардейских полков. Обращайтесь по этому поводу к кому угодно, только не ко мне, — оборвал я его.
— Но вы ведь набираете офицеров в группу охраны его величества…
"В особую группу родственника пропихиваешь? — я кинул на лейб-окулиста косой взгляд. — Хрен тебе. Наверняка, он подставной".
Не ответив навязчивому Йог-Анару и, резко прибавив скорости, я быстро шмыгнул в ближайший коридор.
Придворные, которые этого не ожидали, замялись и растерялись. Всего на пару секунд, но мне этого времени хватило, чтобы набросить на себя покрывало невидимости и скрыться.
Спустя несколько минут я добрался до цели, скинул маскировку, вошел в библиотеку и увидел Отири. В образе Катрин Дегарьен, юной жрицы Улле Ракойны, она сидела возле окна и листала толстый фолиант.
— Что читаешь? — спросил я.
— Мемуары маршала Ловина. Весьма интересно.
— Чем же?
— Его впечатлениями о походах на север, где он столкнулся с моими сестрами. Представляешь, он был уверен, что мы порождения мрака.
— Представляю.
— А у тебя что нового? Как там император?
— Он собирается объясниться с Элен Кенике. Сидит. Мучается. Страдает даже. Но самое главное — он решился оставить бастарда.
— Благородно. Однако, мне кажется, мы должны вмешаться.
— Зачем?
— Марк не должен страдать и переживать. На нем слишком много ответственности и он нужен всем нам. Здоровый, радостный и энергичный.
— И что ты предлагаешь?
— Пойдем в гости к его любовнице вместе с ним.
— Чего-то не хочется. Крики, слезы, упреки. Не люблю я этого.
— Истерик не будет. Я покопаюсь в голове Элен, вправлю ей мозги, и все будет замечательно. Она перестанет доставать Марка, а ему не придется с ней объясняться. Сэкономим время и нервы.
— Идея хорошая. Наверняка, Марк от помощи не откажется.
— Я тоже так думаю.
Прерывая нашу беседу, к столу приблизился главный смотритель дворцовой библиотеки, господин Амадей Гиркан, который на ценителя литературы походил мало. Здоровяк с бритым черепом и крепкими кулаками, вечно угрюмый и сварливый. Впрочем, к делу это не относится, всего лишь замечание.
— У меня к вам дело, граф, — сходу, без приветствий, сказал Гиркан.
— Слушаю вас.
— Недавно во дворце побывал ваш летописец, Тим Теттау, и попросил передать ему копии несколько раритетных рукописей…
— Да. Это делается с разрешения императора.
— А я и не спорю, — Гиркан равнодушно пожал плечами.
— Тогда что вы хотите?
— Рукописи готовы. Можете забирать. Хоть сейчас. Только в бумагах о передаче распишитесь.
— Они далеко?
— В моей каморке.
— Пойдемте. Посмотрю, что Теттау выбрал.
Ламия осталась, а мы с Гирканом прошли в его "каморку", на деле огромный и светлый кабинет, где были собраны самые ценные книги дворцовой библиотеки. В принципе, ценные только для хранителей, ибо наиболее редкие экземпляры давно уже украдены и проданы.
Осмотр рукописей много времени не занял, не более получаса. Это были дневники имперских путешественников — для меня ничего интересного. И, сказав Гиркану, что за копиями приедет Теттау, я вернулся к девушке, которая на этот раз была не одна, а в компании трех молодых дворян. Судя по внешнему виду, воинов и офицеров. Крепких и подтянутых лейтенантов, в мундирах линейных войск. Все при оружии, на боку стандартные ируты и кинжалы. Не придворные пуделя, а настоящие волкодавы. Молодые, правда, но это мелочь и мне такие люди симпатичны. Именно они опора нашего государства. Рьяные и активные, такие всегда впереди, и на войне, и в мирной жизни. Вот только вели себя офицеры развязно. Они громко смеялись и отпускали шутки на грани приличия.
Конечно, ламия могла за пару секунд уложить наглецов мордой в пол. А еще могла залезть им в головы и развернуть на сто восемьдесят градусов, к выходу. Однако она держала образ, ни к чему привлекать к себе внимания. Тем более во дворце императора. Про нее и так уже много слухов ходит и не надо новые плодить. Значит, придется вмешаться мне. Я все-таки советник императора, личность приметная и слава у меня грозная. Пару слов скажу и молодежь, поджав хвосты, скроется.
Русый, брюнет и шатен — определил я для себя офицеров и приблизился к ним со спины.
— Девушка, дорогая, милая, очаровательная, — брюнет улыбался, — не бойтесь нас. Мы добрые и пушистые. Раскройте нам тайну. Как вас зовут?
Ламия промолчала, а шатен пробасил:
— Прекрасную девушку не зовут, она сама приходит.
— Да-да, — поддержал его русый, — по вызову.
Это хамство. Я расценил слова офицеров именно так и сказал:
— Молодые люди, потрудитесь извиниться перед девушкой. Немедленно.
