Рози покачал головой, и картон вокруг него зашуршал.
– Нихт нахт найт… Хожу наверх за приятелем – собака-крысолов… лов… лов. Тяпнула меня… ночью больше не кусает.
– Крысы ночью ам-ам, – неожиданно сказал Арху.
Рхиоу одобрительно кивнула, потом наклонилась к Арху и так тихо, что эххиф не мог ее услышать, прошептала:
– Говори с ним нормально – он не будет понимать тебя лучше, если ты будешь использовать младенческий язык.
– Ам-ам… Злые, близко… две ночи назад… нет, три. – Голос Рози был невыразителен, но на лице отразилась паника. – Учуял их… холодных тварей учуял… – Из-под картонок неожиданно раздались всхлипывания, и глаза Рози скрылись за горой коробок, наваленных у колец пожарного рукава, проложенных древними газетами. Рхиоу заметила знакомое шевеление под слоями картона, которое заставило ее ощутить зуд, как будто ей передалась чувствительность кожи Сааш.
Всхлипывания продолжались, и Арху, широко раскрыв глаза, даже подошел чуть ближе, чтобы разглядеть, в чем дело. Картонки судорожно колыхались, и из-под них доносились непонятные тихие звуки.
– Он что, болен? – спросил Арху.
– Конечно, болен, – пробормотала Рхиоу. – Эххифы не приспособлены к такой жизни. Он голодный, его заедают насекомые, он страдает от болезней. Но дело не в этом. Он печален… или испуган. Это «плач» – они так делают вместо того, чтобы выть. У них из глаз течет вода. И они почему-то стыдятся, когда такое с ними случается. Не спрашивай меня почему.
Рхиоу отвернулась и принялась умываться в ожидании, пока Рози справится с собой. Когда всхлипывания прекратились, Рхиоу взглянула на бродягу и спросила:
– Ты видел, как они тут пробегали? Они на тебя напали? Я не могу разобраться по запаху – твоя одежда…
Картонки качнулись из стороны в сторону, из-под них блеснули глаза.
– Они прошли мимо, – через несколько секунд донесся тихий ответ.
– Ты видел, откуда они появились?
Рози снова помотал головой.
– А что за «холодные твари», Рози?
– Они ревут… в темноте…
Рхиоу вздохнула. Рози сел на любимого конька: хотя он часто прятался здесь, поездов он ужасно боялся, и ему казалось, будто те при первой же возможности сойдут с рельсов и схватят его. Когда однажды события отчасти подтвердили его опасения – у него на глазах на пути ПО поезд сошел с рельсов, – Рози исчез на многие недели, и Рхиоу беспокоилась о нем еще больше, чем всегда.
– Хорошо, Рози, – сказала она, – ты посиди здесь, а я вернусь и что-нибудь тебе принесу… и с крысами поговорю: они не появятся, пока ты будешь есть. Ты вернешься в ночлежку, когда конференция закончится?
Рози что-то пробормотал себе под нос, потом ответил:
– Айраха нузусесей лазейра.
– Что ты сказал?
– Попытаюсь. Недолго… устал, лягу, не встану.
Рхиоу провела язычком по носу. Она очень хорошо уловила безнадежность и страх, прозвучавшие в голосе Рози.
– Нужно научить тебя еще каким-нибудь глаголам… или прилагательным. Ладно, не важно. Я скоро вернусь, Рози.
Рхиоу повернулась и побежала прочь; мысленно она представила себе одежду Рози и составила короткое ее, а также того, что на ней было, описание на Речи, потом отдала приказание.
– Поторопись, Арху. В ближайшие несколько секунд рядом с Рози лучше не находиться.
– Почему? В чем дело? Что случится?
Отбежав в конец коридора, Рхиоу оглянулась. В полумраке только кошачьи глаза могли различить то, что увидели они с Арху: отвратительный ручеек вшей, поспешно покидавших одежду Рози и шустро перебегавших по полу в направлении сточного люка: насекомые отправились на поиски новой добычи.
– Интересно, любят ли они крыс? – спросила Рхиоу и хищно улыбнулась.
Она побежала дальше. Арху теперь не отставал от нее ни на шаг. Когда они добрались до пожарной лестницы, Рхиоу, прежде чем проскользнуть сквозь железную дверь, оглянулась на котенка и тихо сказала:
– Вот это и есть энтропия.
Снова оказавшись в центральном зале, кошки нашли, что воздух в этом закрытом помещении, куда к тому же попадали дизельные выхлопы локомотивов, неправдоподобно свеж, а солнечный свет, льющийся в высокие окна, особенно приветлив. Рхиоу поднялась по лестнице, ведущей к выходу на Вандербилт-авеню; сделав «шаг вбок», они с Арху прошли по мраморным перилам и уселись прямо над большими эскалаторами, ведущими в небоскреб Метлайф. Рхиоу начала умываться – на этот раз по-настоящему.
– Какая же это была мерзость! – сказал Арху, глядя на сверкающее медью справочное бюро посреди зала.
– Что ты имеешь в виду? Вшей? Ну да, согласна. Я так всегда делаю, когда вижусь с Рози. Труд невелик. Разве ты не можешь себе представить, как он себя чувствует?
– Очень хорошо могу себе это представить, – с отвращением сказал Арху, сел и начал чесаться, как будто и он поменялся шкуркой с Сааш.
– Бедняга, – сказала Рхиоу. – Таких, как он, много. Люди сказали бы, что он провалился сквозь натянутую для безопасности сетку. – Рхиоу перестала вылизываться и снова вздохнула. Печаль Рози бывала иногда заразной. – Когда мы не занимаемся воротами, мы пытаемся натянуть собственную сеть, чтобы облегчить падение тем, кто провалился. Кошкам, эххифам… кому угодно. Мы заботимся о городе, и поскольку эти бедняги его жители – на какое-то время, – мы заботимся и о них.
– Зачем стараться? – резко бросил Арху. – Никакой разницы не будет! Все равно ничего нельзя изменить!
– Можно, – возразила Рхиоу. – Когда-нибудь… хотя никто не знает когда. Идет сражение – Битва под Деревом: разве ты этого не видишь? Великий Кот однажды в ней сражался и пал в бою, с помощью Прародительницы возродился и победил в проигранной битве. Все наши сражения – Битва. Махни рукой, ничего не делай – и ты станешь древней Змеей. Поступить так очень легко. – Рхиоу оглядела улицу, полную спешащих куда-то людей, не обращающих друг на друга внимания. – Особенно здесь. Эххифы каждый день убивают на улицах друг друга – ради денег, ради еды, просто ради развлечения, и другие эххифы лапой не шевельнут, чтобы помочь, они просто проходят мимо. Так же ведет себя и Народ. Хауисс становится смертельно опасной игрой, коты убивают котят ради потехи, а не потому, что этого требует их природа. Привычку ничего не делать, не противостоять жестокости, думать о себе плохо трудно переломить. Таких кошек встречаешь каждый день. Это подтверждает медитация – спроси Шепчущую. Но ведь не обязательно подражать худшему. Мага для того и нужны, чтобы уничтожить позорную привычку… или не дать ей возникнуть. Да, иногда бывает очень неприятно… Да ты лизнул бы самого себя, когда мы тебя нашли!
Арху отвернулся от Рхиоу.
