Али следила за принцем и его свитой, пока они не выехали за пределы Танаира, и смотрела вдаль, пока не осела пыль, поднятая копытами их коней. Она от всей души пожелала им опасного путешествия и вообще потонуть в море. Потом повела коз на пастбище. Когда она пришла к Визде и Экиту, то обнаружила, что там ее уже поджидают Нават, Улазим и Юнай. Улазим сидел верхом, а Юнай держала в поводу трех лошадей, в том числе Циннамон.
— Что, жалко было расставаться? — насмешливо спросил Улазим. — Долго же ты смотрела ему вслед.
— Али его не любит, — отозвался Нават. — Али думает, что он вернется и съест птенцов.
Али улыбнулась человеку-ворону и посмотрела на обоих рэка.
— Как мило, что вы заскочили, — сказала она, — жаль, что не отправили гонца впереди себя, чтобы я успела приготовить закуски.
— Сейчас не до шуток, — ответил Улазим. В седле он смотрелся как бронзовый идол рэка. — Полезай в седло. Мы едем в Похон. Моя мать согласилась принять нас, то есть тебя. Утро будет нелегкое.
Юнай усмехнулась одними кончиками губ. Али в первый раз увидела проблеск чувств на ее лице.
— Ты не представляешь, насколько оно будет нелегкое.
Али удивленно посмотрела на свою телохранительницу.
— Твоя бабушка и вправду такая очаровательная?
— Поехали, сама увидишь, — сказал Улазим. Он посмотрел на Навата, который неспешно выковыривал насекомых из ствола дерева и отправлял их в рот. — Твое присутствие не поможет. Я тебе еще в Танаире об этом говорил.
Человек-ворон встряхнулся.
— Я не боюсь колдунов.
Али неуклюже залезла на Циннамон.
— Можешь не мучиться, — сказал ей Улазим. — Локидж говорит, что ты отлично держишься в седле.
— Вот и молчите об этом, — парировала Али. — Мне лучше, если наши друзья ничего не будут обо мне знать. Нават, — повернулась она к человеку-ворону, — ты же однажды уже повздорил с колдуном. И не стал с тех пор осторожнее?
Нават перекусил жука пополам и взглянул на Али.
— Красные муравьи такие остренькие. Не хочешь попробовать? — Он протянул ей муравья, как всегда весело улыбаясь, но, заглянув ему в глаза, Али увидела мужчину, который поцеловал ее вечером.
Али с ужасом поняла, что краснеет. Она никогда раньше не краснела.
— Спасибо, не надо, — сказала она и развернула Циннамон. — Все, поехали. Визда, Экит, извините, но козы…
— Мы с удовольствием, — улыбаясь, сказала Визда, — удачи с колдуньей.
Али последовала за Улазимом и Юнай по тропинке, ведущей к дороге.
— Эта колдунья… Она что, все-таки решила присоединиться к вам?
Улазим фыркнул. Сегодня он был одет в запахивающийся плащ рэка, вышитый темными нитками, и рейтузы. Его длинные волосы были стянуты сзади в хвост.
— Она лишь сказала, что поговорит с тобой, и я сильно сомневаюсь, что она изменит свое решение. Ты знаешь, как раздражает то, что ты делаешь? — внезапно спросил он Навата, который бежал рядом с ними. Его босые ноги ступали по земле почти бесшумно.
— А что? Я просто бегу, — ответил Нават без всякого придыхания в голосе. — Конечно, это не так хорошо, как летать, но все же упражнение.
— Он раздражает вас? — спросила Али, остановившись, и добавила, обращаясь к Навату: — Послушай, я стараюсь не причинять рэка неудобств, и тебе не советую.
— Мы двоюродные братья и сестры, — хором произнесли Нават и Юнай. Они вдруг осеклись и посмотрели друг на друга. У обоих был вид удивленный и польщенный.
— Мы все знаем, кто он на самом деле, — сказала Юнай. — Вороны и рэка — дети бога и богини воронов. Наша легенда говорит, что первые люди вылупились из яиц в гнезде великих воронов. Мы сделали ошибку и сбросили перья еще в яйцах.
— Тогда должны быть еще вороны, которые превратились в людей? — спросила Али. Она вспомнила, что кто-то уже говорил ей об этом раньше.
— Такое бывает нечасто, — ответил Улазим. — Еще есть сказки о том, как рэка, которые не хотели умирать, превращались в воронов. Мы будем весь день тут стоять или все-таки поедем? — Улазим пустил свою лошадь по дороге. Али и Юнай последовали за ним, и Нават побежал между ними.
— Я что, больше не пастушка? — спросила Али.
— Ее светлость сказала, что тебе надо дать возможность передвигаться, — ответил Улазим. — Наши леди желают ездить по окрестностям и знакомиться со своим народом. Ее светлость хочет больше времени проводить в замке, с младшими детьми и готовить дом к зиме. Ты будешь сопровождать Сарэй и Довасари вместе с Юнай.
Али кивнула. Этот вариант годился. Как всегда, она испытала признательность к герцогине: та всегда делала именно то, что было нужно.
— Так значит колдунья — твоя мать и бабушка Юнай и зовут ее Окобу?
— Она ненавидит луаринов, — сказала Юнай. Лицо Улазима окаменело. — Она согласилась поговорить, а не помогать. Тебе придется уговорить ее или вызвать бога, чтобы он приказал. На твоем месте я бы вызвал бога, — сухо проговорил Улазим. — Она давала ему клятву и должна повиноваться. А ты? Да тебе крупно повезет, если она не сожжет тебя дотла. Но ты сама настаивала на встрече с ней.
Али выпрямилась в седле. Ей было обидно. В конце концов, она дочь Георга Купера и Львицы. Довольно печально осознавать, что для мало-мальски важного шага ей надо обращаться за поддержкой к богу.
— Может, надо было принести ей подарки? Иногда достойно преподнесенный подарок может смягчить даже самого упрямого человека.
— Ее этим не смягчишь, — сказал Улазим, поморщившись. — Она жестокая, злая, неуживчивая старая отшельница.
— Про тебя она тоже очень нежно говорит, — сказала Юнай. — По-моему, вы просто оба слишком горды, чтобы попросить прощения, папа. — Она обернулась к Али: — А насчет подарков он прав. Бабушка только взорвала бы их в твоих руках.
— На, — сказал Нават и протянул Али что-то тяжелое. — Может, это ей понравится.
Али посмотрела на предмет, оказавшийся в ее руках. Это был камень, похожий на гранит. Он сиял и переливался на солнце.
— Нават, — осторожно спросила она, — зачем ты дал мне камень?
— Он блестящий, — сердито ответил Нават. — Женщины любят блестящие штуки, прямо как вороны.
Юнай фыркнула. Али вздохнула.
— Женщины из рода людей не любят.
— Вот уж неправда, — вмешался Улазим. По его голосу было заметно, что он едва удерживается от смеха. — Рубины, изумруды, бриллианты. Все это блестит, и наши женщины обожают драгоценные камни.
Али метнула на него взгляд, означающий: «Не смущай его!» Она положила камень в поясной мешок.
— Я тебе все это потом объясню, — сказала она Навату, который встревоженно смотрел на нее. — Спасибо, что ты стараешься мне помочь.
