– МММММБРРРУУУУУУ? – недоуменно прозвучал сбоку громовый рев, и я немедленно обернулся, чтобы увидеть его источник. Ничего себе! Коровки и так впечатляли своими размерами, но данный экземпляр даже среди них выделялся, как жук среди муравьев. Кроме того, этот тип обладал густой развесистой гривой и рваными шрамами на морде. А от выражения его глаз у меня нехорошо засосало под ложечкой.
– Проходите, проходите, я вам не помешаю, – пробормотал я, пятясь к своему укрытию.
– БУУУРУУРУУ-УУУ! – отозвался гигант, наклоняя голову и нацеливая на меня пару рогов размером с меня самого каждый. На этот раз в его голосе звучало куда меньше недоумения и куда больше ярости.
– Понял, понял, исчезаю, – отозвался я и юркнул в свою норку.
– БРУ-РУ-РУУУ!!! – донесся до меня рев, сопровождаемый гулким топотом и легким содроганием земли, но я уже сидел на куче сухих веток в самом углу пещерки. Вход заслонила тень, послышалось шумное дыхание вперемежку с не менее шумным сопением.
Возня, сопровождаемая многообещающими «МБРУ?», продолжалась снаружи довольно долгое время, но я сидел, не двигаясь, и в конце концов тень с входа исчезла, послышались удаляющиеся шаги. Еще через некоторое время вновь полились знакомые уже звуки движущегося стада. Больше проверять их бдительность я не стал, а терпеливо ждал. И только когда звуки стихли вдали, осторожно выбрался из пещеры.
Убедившись, что недавний знакомец не подкарауливает меня за ближайшим камнем, я вышел на открытое место. Наконец-то представилась возможность осмотреть дно ущелья при свете дня. В первую очередь меня заинтересовала дорога. Удивительное дело, но она была выложена булыжником. Это настолько меня поразило, что я принялся ощупывать покрытие руками, – и в самом деле так. Я встал, отряхнул руки и недоуменно огляделся. Чем больше я размышлял, тем больше меня эта дорога удивляла. Скажем, в Джубане… Да что в Джубане – даже в богатейшем Мелисе отнюдь не все улицы вымощены камнем. А еще странно, что дорога идет не вровень с землей и не выше ее, а утоплена вглубь, и довольно прилично – примерно по колено. Это сколько же труда понадобилось, чтобы продолбить в каменистом фунте эту канаву, а потом выложить камнем? Вроде бы древняя Тарская империя мостила булыжником основные тракты, неужели я наткнулся на один из них? Я внимательно осмотрелся – вряд ли. Дорога, конечно, выглядела порядком запущенной, но Тар, раздираемый внутренними междоусобицами, сгинул во тьме веков три тысячелетия назад, и вряд ли дорога тех времен дошла бы до сегодняшних дней в таком приличном состоянии. Особенно учитывая шляющиеся стада всяких неизвестных громадин. Какая-то неприятная догадка бродила у меня в голове, но я никак не мог поймать ее за хвост. И так, недоумевая, я побрел потихоньку по этому шедевру дорожного строительства в ту сторону, откуда пришло стадо.
Очередная странность дороги дошла до меня, только когда я прошел по ней пару ли. Она извивалась. Ущелье тоже не было совершенно прямым, но дорога постоянно змеилась по дну ущелья от одной его стенки к другой. Стоило мне осознать эту странность, как все объясняющая догадка мгновенно возникла в моей голове. Шихар меня раздери, это – никакая не дорога. Это всего-навсего русло реки! Видимо, оно наполняется водой только в сезон дождей. В сухое же время пыль забивается между камнями, а проходящие стада утрамбовывают камни так, что русло становится похожим на мощеную дорогу. Сама по себе эта мысль не была такой уж неприятной, но вот следовавший из нее вывод заставил меня остановиться и преисполниться отчаяния. Если это – не дорога, значит, на караван рассчитывать не приходится. И вполне возможно, что никаких поселений нет на тысячи ли поблизости. Я даже задумался о том, чтобы забраться обратно, пока не вернулся Урсай, но передумал – скалолазное зелье у меня кончилось, а ингредиентов с собой я взял только на одно приготовление. Лезть вверх – это совсем не то, что ползти вниз, и вряд ли я доберусь до верха за один день. Оставалось только продолжать путь, надеясь, что люди тут все-таки есть. И что Урсай не станет меня сразу убивать, если за оставшуюся седмицу мне не удастся найти какой-нибудь город и в нем затеряться.
Я прошагал почти весь день, пока не понял, что иду не в том направлении. Я-то думал, что в любом случае выйду к какому-то жилью. Но это по дороге через горы все равно, куда идти. А по руслу реки лучше двигаться вниз по течению – зачем мне безвестный родник в горах? Я развернулся и пошел обратно, утешая себя рассуждением, что просто дал фору прошедшему утром стаду, – совершенно незачем нервировать пугливых зверюшек, наступая им на пятки.
Так что заночевал я в той же самой пещерке, что и накануне. И видел жуткий сон: будто у меня сгнила нога, и, пытаясь встать, я с ужасом обнаруживаю, что часть ее ниже колена остается лежать на земле. Я просыпался в холодном поту раза четыре, а под утро не выдержал и, сжав покрепче зубы, разомкнул канал. Против ожидания, все было не так уж и плохо. Обрадованный, я даже не стал замыкать канал, так и заснул под ноющую тупую боль в голени и проспал до полудня. К этому времени нога почти совсем перестала болеть, я уже мог шагать, не пользуясь всякими магическими штучками, и эта новость привела меня в благостное расположение духа. Хотя, казалось бы, с чего? Положение мое было в общем-то безрадостным, перспективы вырисовывались – хуже некуда, а вот поди ж ты – настроение было просто отличное. Солнце светило, мухи жужжали, ветерок дул, я шел себе по высохшему руслу реки, смотрел вверх, щурился и блаженно улыбался. Если Урсай сейчас вдруг увидит меня, он определенно решит, что я лишился остатков ума, и махнет на меня рукой – кому нужен сумасшедший ученик?
Зато я нашел отличный способ улучшения настроения в любой ситуации – если вдруг все стало очень плохо, то не надо пытаться что-то улучшить. Надо ухудшить, а потом вернуть, как было. Можно даже не до конца вернуть – эффект все равно гарантирован. Я только сейчас понял вводившую меня в недоумение налоговую политику джубанского магистрата – частенько, установив какой-нибудь новый налог, мэр через полгодика уменьшал его раза в полтора-два. Народ всякий раз приходил в радость и прославлял своего рачительного правителя, совсем забыв о том, что он же этот налог и назначил несколько месяцев тому. Раньше я полагал это признаком недальновидности нашего мэра и только теперь понял, что он, пожалуй, не зря сидит на своем месте уже больше десяти лет.
Идти было легко, но скучно. Только изредка попадались небольшие полянки, на которых пробивались пучки жесткой, как сталь, и острой, как кинжал, травы. Видимо, только такая растительность могла здесь уцелеть. Я прошагал весь день до заката, но так и не увидел никакого разнообразия – скалы, камни, полоска неба и высохшее русло реки под ногами. К счастью, местами попадались ручейки, вытекающие из скал, чтобы тут же затеряться в каменной мешанине. Их порой было видно только по мокрому пятну на камнях русла, но и этого было достаточно – обычно тут же обнаруживался и крохотный ручеек, водой которого я мог наполнить свою флягу. Поэтому умереть от жажды я не опасался, куда больше опасений мне внушал голод, который неизбежно наступит, как только я доем оставшиеся две полоски солонины, прихваченные мной со склада. Но к ночи сего дня об этом я переживать тоже перестал. Не думаю, чтобы до выхода из гор было далеко. Иначе тут не бродили бы стада всяких коров, которым еды нужно ой как немало. Я убедился в этом, наткнувшись на самую большую из виденных мной куч дерьма. Запах от нее исходил буквально сногсшибательный, нос я зажал еще шагов за десять до нее, существенно ограничив себе обзор. Поэтому, а также по причине вечерних сумерек, я чуть не ступил в нее, приняв эту темнеющую горку за естественный холмик. Чтобы обойти кучу, мне пришлось вылезти из русла и пройти несколько шагов поверх него. Только шагов через тридцать я отпустил нос, вытер слезящиеся глаза и быстрее зашагал дальше, с наслаждением вдыхая свежий ночной воздух. Все-таки мне крупно повезло, что я вовремя заметил эту кучу – наступи я на нее… притом что совершенно негде вымыть ноги… м-да, определенно повезло. И только еще шагов через пятьдесят я вдруг задумался – возможно, мне следовало бы не просто наступить в эту кучу, но даже обмакнуться в нее с головой – тогда Урсай не стал бы ко мне даже прикасаться просто из брезгливости. В деле спасения собственной жизни все средства хороши. Я даже остановился ненадолго – не осуществить ли мне эту мысль, но решил, что не стоит. Урсаю, чтобы отправить меня к концу всех дорог, вовсе не обязательно приближаться ко мне, он с легкостью может прибить меня, оставаясь на безопасном расстоянии. Я вздохнул облегченно и зашагал дальше – жизнь жизнью, но воняла та куча и в самом деле пренеприятнейше.
