Сэр Клеймор пожал плечами, словно жестом хотел сказать: в женских поступках логики нет.
Койот же просто откровенно любовался девушкой, начисто игнорируя недовольство деда.
А мне как-то всё равно. Не создаётся ощущения, что эльфоукраинка что-то делает необдуманно, а значит - летающие девайсы пригодятся.
Лаганар окинул нас взглядом сурового сержанта на строевой и приступил к пояснению боевой задачи:
- Значит так, всем слушать внимательно: объяснять буду медленно и подробно, но только один раз. Если кто ушами прохлопает, потом не жалуйтесь, когда вас убьют, - тяжёлый у него взгляд, да, ну и фиг с ним - и не таких видали. - Сейчас я вас потихоньку отведу к запертой двери. За ней уже территория слаат, так что на всякий случай громко не разговаривать, не чихать и дурака не валять, понятно?
- Они там что, прям сразу за дверью и торчат? - не понял паладин.
- Там может быть часовой. И вообще - вам в этой жизни нельзя недооценивать две вещи: ум врага и собственную глупость. Дольше проживёте.
Миа немножко скривила губы, видимо, столь прямая и железобетонная логика для неё была на уровне профессионального капитанства. Метаморф с умным видом кивнул. Койот, самозабвенно закатывая глаза от удовольствия, ковырял мизинцем в ухе. Скол свисал с моего плеча и делал вид, что спит.
- Дальше. Пришли, все тихонечко стоят в проходе и не отсвечивают. А у тебя, хвостатая, будет главная роль, пойдёшь мочить самого страшного гада, - а два раза зачем повторять? Память, конечно, не абсолютная, но поручение помню хорошо. - Я телепортирую тебя за дверь, в какой-нибудь укромный уголок; осторожно и не попадаясь никому на глаза выбираешься, находишь синапса и разносишь ему голову. Потом стараешься сделать так, чтобы остальные слаат тебя не пристрелили. В это же время я открываю дверь, и впускаю Клеймора с остальными. Боевая задача - всех поубивать. Как именно - без разницы. Сами старайтесь не подставляться, вам ещё базу штурмовать, и будет довольно неприятно, если кто-то умрёт до начала дискотеки.
"Спасибо, Кэп!" - молча ответил я ему, благоразумно решив, что вслух это произносить не стоит. Не хватало ещё по вине обидчивого деда оказаться вмурованным в стену или, вообще, посреди отряда злобных инопланетян.
- Ладно, - тяжело вздохнул старикан, - если вопросов нет, собирайте свои пушки и давайте потихоньку за мной.
Шли мы недолго и не особо торопясь. Всё-таки есть осознание, что можем так и остаться навсегда тут, на задворках мира, в заброшенном музее цивилизации-самоубийцы.
Дверь, за которой должны находиться слаат, напомнила бронезаслонки исследовательского комплекса кицурэ: ощутимо массивная, оббитая толстыми полосами тускло поблескивающего металла.
Я, подумав, передал рюкзак и часть оборудования на хранение Чуку, оставив при себе только оба револьвера с запасом патронов, "сверчка", связку гранат и амулетов, да верного Скола. Дед, окинув меня взглядом, полным сомнения, в конце-концов махнул рукой, шагнул поближе и - снова калейдоскоп странных ощущений, двойственность и небытие, секундный каскад осознания проявления себя в мире в двух экземплярах, и захватывающие пируэты ничего в ничто.
Всё закончилось столь же быстро, сколь и началось. Потихоньку гася адреналин, я поморгал и осмотрелся.
Глава 9
От винта!
Тихий закуток, или даже, если точнее, что-то типа узкого скрытого балкончика почти под потолком. Нафига было его сюда пихать, уже никто не узнает, да и что употреблял архитектор, проектируя балкон и полное отсутствие выходов - неизвестно. Лаганар чуть высунулся из-за угла и ткнул пальцем в ту сторону, откуда надо было ожидать группу слаат. Я, стараясь держать уши прижатыми к голове, чтобы снизить свою заметность, значитца, глянул следом.
И тут же тыркнулся обратно.
М-м-мать моя в кедах на босу ногу...
- Лаганар, у тебя все дома?! - стараясь не сорваться на крик, спросил я шипящим шёпотом.
- Успокойся, хвостатая. Тебе надо самого здорового убрать. А пока вырубаешь его, я двери открою, - не менее эмоционально ответил старикан. И исчез.
Ну, Хоттабыч недоделанный, попадёшься ты мне ещё, даже не в тёмном переулке, а посреди зала собраний. Всю бороду на парики пущу!
Я выглянул ещё раз.
Несколько десятков слаат, разбившись на небольшие группы, целеустремлённо осматривали ракеты и, удостоверившись в чём-то, понятном им одним, деловито снимали со стендов и утаскивали куда-то за угол.
Попал так попал...
Я глянул в Суть. Неясная логика и шипастые ауры, связанные между собой тонкими жгутами, словно грибницей, и стягивающиеся к сипапсу - здоровенному серокожему слаат с шишкообразным выростом на лбу. Органика там почти прозрачная, спокойно можно рассмотреть четыре четвертьшария огромного мозга, будто бы плавающего в банке с желтоватой жижей. Эмоций нет, только холодный расчёт. И - тотальное неприятие любой отличной от них формы разумной жизни.
Я тряхнул головой, отгоняя почти физически ощутимую ненависть. Странное сочетание - автоматизированность действий и, как некий символ веры - ненависть. Может, своего рода катализатор экспансивности расы слаат?
Один фиг, Арти оказался прав: если эти серые гуманоиды заберут оружие, миры окажутся в настолько глубочайшей заднице, что и представить трудно...
Одна из чёрных, вечно спящих саламандр, совсем по-кошачьи потянувшись, несколько раз сменила форму и, отцепившись от своих соседок, шустренько запрыгнула на перила. Не эмоции, не телепатия, но - какой-то внечувственный способ передачи данных дал понять, что ящерка голодна. Очень голодна. Даже очень-очень.
Чувствуя себя особым уличным магом, одобрительно кивнул саламандре, плотоядно поглядывающей на центральное звено слаат с синапсом во главе. Та дёрнулась, растопырив чёрные шипы на спине, и её товарки мигом оказались рядом. Десантировавшись длинным прыжком практически в центр зала, лисоящерки деловитой трусцой, смешно перетекая из формы в форму, двинулись напрямик к гиганту.
Забавно, но, кажется, слаат их в упор не видят.
Только когда саламандры дружной группкой расселись по огромному черепу синапса, тот, кажется, что-то почувствовал.
Однако, предпринять ничего не успел.
Яростное чёрное пламя мгновенно охватило центральную группу, плиты пола раскалились добела, приятная волна горячего воздуха ласково толкнулась в лицо. Мгновение - и пламя опало, оставив после себя неровную окружность остывающего камня и побулькивающую, неаппетитно потрескивающую массу - всё, что осталось после обеда лисоящерок. Потёки органической слизи, обугленные кости, да оплывшая коробка какого-то прибора, вплавившаяся в пол.
