Смеющийся Принц искал божественность, и нашел вечность, превратившись в чианг ши, труп, который выползает из могилы, душит странников и крадет их души. Еще никто за всю историю не сумел ускользнуть от его цепких объятий.
— О, да, ты и твои друзья так обрадуются, что вам никогда не захочется уйти отсюда, — прошипел мне прямо в ухо Смеющийся Принц. — Такая радость. Бесконечный смех. А ты, ты будешь танцевать со мной, опять и опять, вечно.
— Хвала Повелителю Радости! — проревел помощник. — Хвала Камню!
— Камень! — крикнули трупы. — Восхвалим Камень!
Я с трудом оглянулся и увидел, как помощник хлещет Мастера Ли, Утреннюю Печаль и Лунного Мальчика кнутом, а трупы, собравшиеся кругом, вцепились им в руки и бока. Я взглянул вперед. Хотя я дышал с трудом и перед глазами все расплывалось, все-таки я заметил, куда мы направляемся. Священный алтарь стоял у одной из стен пещеры. Рядом с ним находился огромный каменный бассейн, наполненный церемониальным маслом, а за ним невысокий каменный столб, на котором висели священные топоры.
— Еще больше летучих мышей, — проорал помощник. — Больше танцев и смеха.
Лучше сейчас, чем потом, подумал я и, подгоняемый трупами, похромал вперед, к алтарю. Тела летучих мышей хрустели у меня под ногами, а еще больше их пищали от ужаса, налетая на черепа танцующих монахов и в поисках укрытия заползая в их пустые глазницы и рты. Моя шея уже трещала, черные и красные пятна танцевали перед глазами. Наконец передо мной зачернел бассейн с церемониальным маслом. Из последних сил, я прыгнул вперед, перевалился через край и вместе с трупом упал внутрь.
Вынырнув на поверхность, я вздохнул, схватил смазанные маслом руки и потянул вверх. Медленно, очень медленно, но они заскользили по моей голове и остановились около ушей. Я зачерпнул одной рукой побольше масла и вылил на них, и в конце концов смертельные руки с глухим шлепком полностью соскользнули с моей головы. Я бросился к краю бассейна и выполз на землю, а Смеющийся Принц уже стоял на дне бассейна, с любовью протянув ко мне руки.
— Иди ко мне, мой дорогой мальчик. Мы еще не закончили наш танец, — хихикнул он.
Я подполз к столбу, заставил себя встать на ноги и схватил один из топоров. Труп вылез из масла и шел ко мне, вытянув руки. Оба сумасшедших глаза подмигнули мне. Я дал ему подойти поближе и одним ударом отрубил ноги до колен. Смеющийся Принц повалился на спину.
— Камень и Повелитель Радости хотят еще больше развлечений, — провыл помощник.
Я отрубил кисти от рук, руки от тела, поднял топор повыше и обрушил его сверху на полусгнившую голову. Она раскололась пополам, но глаза продолжали подмигивать мне.
— Совершенно, — сказала левая половина рта.
— …бесполезно, — закончила правая.
Я бросил топор, покачнулся и упал. И лежал там, не в силах пошевелиться и жадно глотая воздух ртом.
— Воспоем великий Гимн Удовольствию, потому что наш Повелитель Радости приготовил все для жертвоприношения, — вскричал помощник.
Я сумел повернуть голову. Отрубленные кисти Смеющегося Принца уже бежали как мне, переваливаясь, как крабы. Они поползли по ногам, прыгнули на грудь и сомкнулись вокруг шеи.
— Ха, ха, ха! — засмеялись танцующие трупы. — Хо, хо, хо!
Я встал на ноги, безуспешно пытаясь сбросить с себя впившиеся в горло пальцы и опять прыгнул в бассейн. Опустив голову в масло, я сумел оторвать их, один за другим. Закинув их обратно в масло, я выполз на берег, подбежал к столбу, схватил горящий факел и слепо бросил его. Я почти промазал, он покатился, задержался на краю и только потом упал в бассейн. Без сил я упал лицом на пол.
К потолку взметнулась колонна пламени. Два огненных шара вылезли на край бассейна, и я увидел пылающие кости рук, которые поползли ко мне, извиваясь и подпрыгивая. Они горели, шипели и распадались, из них шел серый дым, хлестало пламя, пальцы отделялись от ладони и падали на пол. Но все равно черное облако ползло к моим ногам. Оно остановилось только укнувшись мне в ноги, и я вскрикнул от боли, когда шипящие кости вонзились в лодыжки. Потом облако осело, и на месте костей остались только две кучки дымящихся углей.
Колокола прекратили бить. Гонги остановились. Трупы застыли на полушаге, в танцевальных позициях. И только летучие мыши еще носились по пещере, освещаемые огнем факелов.
Что-то задвигалось. Когда я увидел, что это мастер Ли ползет ко мне, из моих глаз полились слезы, которые тонкой струйкой потекли по носу. Он был жив, и Утренняя Печаль, и Лунный Мальчик, и я, я тоже выжил, и мы не ушли в вечность, как монахи в разноцветных одеяниях.
万
ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ГЛАВА
Лунный Мальчик приподнял мою голову, Мастер Ли взял фляжку и лил мне в горло вино, пока я не закашлялся, не сел и не вырвал все на одежду. Это помогло, голова прояснилась, и Мастер Ли погладил ее, как дедушка гладит внука. — Когда путешествуешь, всегда бери с собой быка, — сказал он.
Лунный Мальчик поцеловал меня в левую щеку, но я ожидал не его поцелуя, и настолько ослабел, что глаза наполнились слезами. Утренняя Печаль не собиралась благодарить меня, и я едва не утонул в жалости к самому себе, пока не сообразил, что, единственная среди нас, Утренняя Печаль сумела сохранить самообладание. Никто не знал, какие ужасы могли подстерегать нас здесь, и ей удалось, с трудом, высвободить свой лук. Она устроилась за бассейном с маслом, наложив стрелу на тетиву. Тем не менее в пещере ничто не двигалось, кроме летучих мышей.
Наконец она освободила тетиву и подползла к нам.
— Бык, — сказала она, поцеловав меня, — мальчики просто обязаны добавить тебя к истории Волка. До тебя никому не удавалось освободиться от объятий чианг ши.
Окоченевший труп лежал рядом, порубленный на кусочки, но не сможет ли он встать опять? Я пожал плечами, Лунный Мальчик тоже, руки Утренней Печали медленно скользнули вдоль тела к плечам, и она обняла себя, как если бы хотела защититься от неведомой опасности.
— Мастер Ли, я ненавижу эту ужасную вещь и боюсь ее, но почему меня тянет к ней? — прошептала она. — Почти так же сильно, как меня тянет к Лунному Мальчику или даже к принцу.
Лунный Мальчик мрачно посмотрел на нее и повернулся к Мастеру Ли. — Я тоже чувствую притяжение, — сказал он. — Я плясал с этими тварями не только потому, что они меня заставили. Частично мне самому этого хотелось.
Старик посмотрел на меня. — Бык?
Я покачал головой. — Нет, господин, — сказал я. — Только страх и отвращение.
— И я то же самое, так что скорее всего нам не хватает восприимчивости, — сказал он, подошел к трупу и склонился над разрубленным торсом. В свете факелов сверкнул нож. — Смеющийся Принц умер больше семи столетий назад, и пока Адские Приставы сорок девять дней ждали и не забирали душу, чтобы не сделать ошибки в Реестре Жизни и Смерти, тело начало гнить. Смеющийся Принц носил амулет из камня на цепочке вокруг шеи, и камень погрузился в его тело. Прежде, чем появились приставы, Лиу Шень восстал из мертвых: сумасшедший, почти безмозглый, абсолютное зло; но разве это означает, что сам камень — зло? Дети, притяжение, которое вы чувствуете, означает, что скорее всего верно обратное.
