— Я… понимаю, — медленно сказал Дамблдор. — Что же, Гарри, я не буду ставить под сомнение мотивы того, кто оставил тебе эту записку. Кто знает, может, этот кто-то действовал из лучших побуждений. В конце концов, он дал тебе Мантию.
Гарри кивнул. Милосердие Дамблдора произвело на него впечатление, и он устыдился разительному контрасту собственного поведения в сравнении с директорским.
Старый волшебник продолжил:
— Но, думаю, мы с тобой фигуры одного цвета. Мальчик, который победил Волдеморта, и старик, который сдерживал его до твоего прихода. Не буду ставить в упрёк твою осторожность, ведь все мы по мере сил стараемся быть предусмотрительными. Попрошу лишь подумать дважды и поразмыслить трижды, когда в следующий раз кто-то скажет тебе не доверять мне.
— Извините меня, — сказал Гарри. Из-за доброты Дамблдора Гарри стало ещё хуже. Он почувствовал себя полным ничтожеством: обругал, считай, местного Гэндальфа! — Я зря вам не доверял.
— Увы, Гарри, в этом мире… — старый волшебник покачал головой, — не могу даже сказать, что ты повёл себя неразумно. Ты не был со мной знаком. И, честно говоря, в Хогвартсе есть люди, в отношении которых твоё недоверие будет оправдано. Даже если кажется, что они твои друзья.
Гарри сглотнул. Это прозвучало довольно зловеще.
— Например?
Дамблдор встал с кресла и начал исследовать один из своих инструментов — часы с восемью стрелками разной длины.
Несколько секунд спустя старый волшебник вновь заговорил:
— Он, вероятно, кажется тебе весьма обаятельным. Вежливым — во всяком случае по отношению к тебе. Обходительным. Возможно, даже восхищённым. Всегда готовым протянуть руку помощи, сделать услугу, дать совет…
— Ах, вы о Драко Малфое! — сказал Гарри с облегчением. Он опасался, что директор заговорит про Гермиону. — Нет-нет-нет, вы всё неправильно поняли. Это не он перетягивает меня на свою сторону. Это я перетягиваю его.
— Что ты делаешь?
— Я намерен перетянуть Драко Малфоя с Тёмной Стороны, — пояснил Гарри. — Ну, сделать из него хорошего парня.
Дамблдор выпрямился и повернулся к Гарри. На его лице было крайне огорошенное выражение, что в сочетании с серебряной бородой выглядело очень забавно.
— Ты уверен, — произнёс старый волшебник несколько секунд спустя, — что не принимаешь желаемое за действительное, когда видишь в нём что-то хорошее? Боюсь, это только приманка, капкан для…
— Э, весьма маловероятно, — махнул рукой Гарри. — Если он пытается изображать из себя хорошего парня, у него это не очень-то получается. Дело не в том, что Драко пришёл ко мне и очаровал, из-за чего я увидел в нём скрытую глубоко внутри доброту. Я выбрал его целью для спасения именно потому, что он наследник дома Малфоев, и это очевидное решение, если приходится ограничиться кем-то одним.
У Дамблдора дёрнулся левый глаз.
— Ты пытаешься посеять семена любви и доброты в сердце Драко только потому, что видишь в наследнике Малфоев ценного для тебя союзника?
— Не только для меня! — возмутился Гарри. — Для всей магической Британии, если это сработает! А ещё у него самого будет более счастливая и здоровая жизнь. Послушайте, я не могу всех перетянуть с Тёмной Стороны, поэтому пришлось спросить себя: в каком случае Свет выиграет больше всего?..
Дамблдор расхохотался. Такого воющего смеха Гарри от него никак не ожидал. Это был вовсе не величественный смех древнего и могущественного волшебника, не глубокие, гулкие смешки: Дамблдор, чуть не задыхаясь, хохотал во всё горло и не мог остановиться. Гарри однажды в буквальном смысле свалился со стула от смеха, когда смотрел фильм «Утиный суп» братьев Маркс, — вот как сейчас смеялся Дамблдор.
— Не так уж и смешно, — сказал Гарри чуть позже. Он опять начал сомневаться во вменяемости Дамблдора.
Директор с видимым усилием взял себя в руки.
— Ах, Гарри, один из симптомов болезни под названием «мудрость» — начинаешь смеяться над тем, что никто другой смешным не находит, потому что чем мудрее становишься, тем лучше разбираешься в шутках! — Дамблдор вытер слёзы. — Нередко зло пожрётся злом, что верно то верно.
Гарри почти сразу узнал знакомые слова:
— Эй, это же цитата из Толкина! Это говорит Гэндальф!
— Вообще-то Теоден, — поправил его Дамблдор.
— Вы что, маглорождённый? — изумился Гарри.
— Увы, нет, — снова улыбнулся Дамблдор. — Я родился за семьдесят лет до того, как эту книгу напечатали, мой юный друг. Но моим маглорождённым ученикам нередко приходит в голову одна и та же мысль, так что у меня набралось уже около двадцати экземпляров «Властелина колец» и целых три полных собрания сочинений Толкина. И всеми ими очень дорожу. — Дамблдор вытянул волшебную палочку, поднял её перед собой и принял позу. — Ты не пройдёшь! Ну как, похоже?
— Э-э, — Гарри был близок к полной ментальной перегрузке, — мне кажется, вам Балрога не хватает.
Да и розовая пижама со шляпой-мухомором тоже не вписывались в образ.
— Понятно, — вздохнул Дамблдор и угрюмо заткнул палочку за ремень. — Увы, в последнее время в моей жизни крайний дефицит Балрогов. Нынче приходится всё время проводить на скучных совещаниях Визенгамота, где я всеми правдами и неправдами препятствую его работе, и на званых обедах, где зарубежные политики соревнуются за звание самого непроходимого глупца. А ещё я притворяюсь таинственным, знаю то, что узнать никак не мог, делаю загадочные заявления, которые можно понять только много позже, задним числом — в общем, развлекаюсь так, как это принято среди могущественных волшебников, когда они перестают быть героями. Кстати о героях. Гарри, я хочу передать тебе кое-что, принадлежавшее твоему отцу.
— Правда? — захлопал глазами Гарри. — Кто бы мог предположить?
— Да, это и впрямь немного предсказуемо, не так ли? — сказал Дамблдор, а потом посерьёзнел. — И тем не менее…
Вернувшись за стол, Дамблдор вытянул один из выдвижных ящиков, залез в него обеими руками и, крякнув, достал большой и тяжёлый на вид объект, который затем с гулким стуком опустил на дубовую столешницу.
— Это, — объявил Дамблдор, — камень твоего отца.
Гарри с удивлением его рассмотрел. Светло-серый, выгоревший, с неровными острыми краями камень — словом, булыжник как булыжник. Дамблдор положил его самой широкой стороной вниз, но камень всё равно встал неровно и закачался.
Гарри поднял взгляд.
— Это что, шутка?
— Нет, — с серьёзнейшим видом директор покачал головой. — Я забрал его из развалин дома Джеймса и Лили в Годриковой лощине, когда нашёл там тебя, и с тех пор хранил, чтобы однажды вернуть.
