необходимо исправлять этот мир. В прежние времена Асела бросилась бы на пол перед Астартой и со слезами умоляла о пощаде. Я знаю только двух людей, которые являлись к твоему богу с таким высокомерием: ты и Бальтазар. А теперь и она. Это совсем на неё не похоже. И всё же я чувствую в ней прежнюю дружбу, только странно изменившуюся. ― Её взгляд устремился в далёкое прошлое. ― Мы были друзьями, Бальтазар, Фелтор, Джербил, Асела и я. Они сопровождали Асканнона на миссию, и когда он на обратном пути навестил моего отца, мы познакомились. Бальтазар уже тогда был старше, ему было больше ста лет, но Фелтор и Асела были молодыми Совами, выполнявшими своё первое задание. Она была… ― Серафина вздохнула. ― Это трудно описать, можно сказать, что в качестве Совы она была не совсем на своём месте. Ей подобало бы стать жрицей в храме Астарты. Ей не хватало жёсткости, она была терпелива и много улыбалась… Они оба были влюблены в неё, но Бальтазар был слишком сдержан, и ему мешало то, что она была его ученицей. Фелтор добился её руки, и позже они вместе предстали перед богиней и стали парой. Бальтазар произнёс речь. Они стали лучшими друзьями. ― Она подняла на меня взгляд. ― Вот почему так невероятно то, что он или кто-то из них перебежал на сторону Коларона. Теперь мы знаем, что они сделали это не по собственной воле. Бальтазар всегда был аутсайдером. Я уверена, что он любил Аселу, но не показывал этого и никогда не нарушал границ. Его мы тоже по-своему любили, он был удивительным человеком, спокойным и задумчивым, но с жёсткостью, которая иногда проявлялась. Он был примусом Башни и самым могущественным человеком в Старой империи после Асканнона, а этого не добиться без определённой требовательности. Асела, напротив, была готова отдать последнюю рубашку, если это могло кому-то помочь. ― Она замолчала, призадумавшись. ― Помнишь, как она сказала, что её доброта была её самой большой и единственной ошибкой? Странно слышать от неё такое, но она права. Окажись она без поддержки, её бы только использовали, поэтому Фелтор и Бальтазар так заботились о ней. Теперь я знаю ещё одного. ― Она вздохнула. ― Прежде я не знала, что этот Эринстор изнасиловал её. Я бы на её месте никогда не смогла бы простить такого, и сама направляла меч, чтобы отрубить ему голову. ― Она посмотрела на портрет Совы, затем подняла влажные от слёз глаза на меня. ― Она стояла перед нами, так что я знаю, что она ещё жива. Но она уже не такая, какой была прежде. Она жива, и всё же кажется, что она умерла. Я хочу знать, что случилось, и не позволю ей больше отделаться отговорками. Она единственная из моих друзей, кто ещё жив.
― Не считая эльфов, ― заметил я.
― Да. Но это эльфы, и они так сильно отличаются от нас. Послушай, Хавальд, мы с Аселой делились друг с другом женскими сокровенными мыслями… она рассказывала мне о Фелторе и Бальтазаре, я ей о Джербиле. Мы менялись одеждой и подшучивали друг над другом, держали друг для друга фоту, когда стояли в храме перед богами с нашими мужьями. Такая дружба встречается редко, потому что она возникла не из-за нужды, а просто потому, что мы были близки. Я хочу знать, что произошло.
― У меня тоже есть к ней вопросы, ― заметил я, пододвигая к себе портрет, чтобы лучше видеть Аселу. ― Она знает о нашем враге больше, чем кто-либо ещё. Ей должно быть ясно, что эти знания будут для нас полезны. Почему бы ей не поделиться ими с нами?
― Пойдём и спросим её, ― сказала она и встала. Я посмотрел в окно, там уже давно стемнело. У меня не было особого желания бродить в темноте в поисках тени. На сегодня было достаточно.
― Прямо сейчас? ― с сомнением спросил я. ― До восьмого колокола осталось недолго, и мы не сможем найти её так просто. Весь город ищет её, почему ты думаешь, что нам повезёт больше?
― Потому что есть место, которое мы все любили, ― отозвалась она. ― Если её там нет, мы можем дать ей знать, что хотим её видеть. Тогда она сама нас найдёт. Пойдём, Хавальд, ― позвала она. ― Это недалеко.
22. Императорский сад
― Что это за место? ― спросил я, встряхнув тяжёлую решётчатую калитку, ведущую в парк. Стены были слишком высокими и прочными, чтобы защищать только цветы, но сквозь решётку я смог разглядеть вдалеке лишь небольшую открытую постройку, а ещё деревья и клумбы, по виду которых нельзя было сказать, что скоро наступит весна.
Серафина подошла к решётчатой калитке.
― Помоги мне подняться, ― попросила она, и я предложил ей свою руку в качестве ступеньки. Плавным движением она ловко взобралась на стену. Я вздохнул и подпрыгнув, схватился за край, подтянулся и сел рядом с ней.
― Это императорский сад, ― объявила она, прислонившись ко мне и свесив ноги. ― Когда я впервые приехала в Аскир, император лично устроил мне экскурсию. Это было то место, которое он показал мне первым.
― Сколько тебе было лет?
― Восемь. Я была ребёнком и мне было любопытно увидеть большой город. Я приехала с отцом, и мы не задержались надолго, но потом, во время медового месяца, мы заглянули сюда ещё раз.
― Что такого важного в этом месте? Разве не было других, которыми он гордился бы настолько, чтобы показать тебе?
― Этот сад был подарком, кто-то посадил его, чтобы он мог найти здесь покой и уединение. Отсюда видно, что клумбы и дорожки выложены узором, который следует древнему ритуалу. Каждый камень, каждая травинка, каждый цветок здесь тщательно размещены и служат определённой цели. Идём, ― крикнула она и спрыгнула вниз. ― Я покажу тебе, что нужно делать.
Она веселилась, как маленький ребёнок. Я улыбнулся, спрыгивая со стены.
― Дорожка начинается здесь, ― проинформировала она меня. ― Не следует бежать, а идти по ней неторопливым шагом и позволить своему разуму блуждать. Видишь то круглое здание в центре?
― Павильон?
― Да. Он наша цель, но ты не сможешь добраться до него, если будешь спешить.
Дорога требует определённого времени. Давай пойдём вместе. ― Она повернулась и с улыбкой посмотрела на меня. ― Есть только одно правило: нельзя
