Кошка. Она подскочила и поймала ртом ошарашенную фею. Разноцветные глаза сверкнули. Девушки исчезли. Окружающий мир начало трясти, по телу проносились колючие импульсы. События петли слишком сильно отошли от реальных, искусственно созданному миру оставалось только разрушиться.
— И всё же друг из тебя чудеснее некуда, — усмехнулся Алрефе, прежде чем соскочить с Олеонте, потому что со стороны лестницы послышались шаги.
Гадалкой быть не надо, чтобы понять: следующим в хранилище прибежит Хекле. Он наверняка продолжал подыгрывать петле, потому что выжидал подходящего момента, не хотел раньше времени вмешиваться в ход событий, но, почувствовав близость критических изменений, поступил по-своему.
Тряска усиливалась. С полок дребезжащих шкафов падали артефакты и книги. Дрожали, трещали окна, по стенам расползались трещины. Как бы ни сдали позиции пол и потолок. Нужно заканчивать. Сейчас, когда контроль над телами полностью вернулся, можно не пытаться вернуться в подпространство, а выйти в реальность. Только как убедить противников отказаться от цели? С появлением Хекле снова началась драка, давая понять: договориться не получится. И есть только одна достаточно веская причина перестать: неотвратимая угроза жизни.
«Но, в отличие от меня, они в этот мир пришли не в физической форме, — подумал Алрефе, вызывая щит. — Слишком сильное ранение повредит рассудок, но всё равно не убьёт. Тогда какие у меня есть варианты?»
Так как Олеонте не маг, он не мог выйти сам, только последовать за Хекле. Значит, надо заставить уйти второго. Маг... Есть только один уровень воздействия, который не заденет сознание. Заклинание, признанное гнусным даже среди демонов.
«Прости, Хеля, но твой учитель оказался плутом».
Отвлекающий удар по шкафам. Взрыв окон, заставивший потратить время на лишний щит. Концентрируя над рукой плотный тёмный вихрь, Алрефе подобрался к Хекле и ударил в солнечное сплетение. Спираль развернулась внутри, заставляя внутренние магические потоки течь в обратном направлении. Воздействие на потоки — сложное и невероятно болезненное заклинание, вскоре после активации на время полностью лишающее цель возможности колдовать.
— Либо вы уходите сейчас, либо к моменту восстановления магии мир уже разрушится, и вы останетесь заперты во сне. Мне нет смысла вам мешать — не теряйте время, — сказал Алрефе, отскочив назад.
Олеонте поймал падающего Хекле. Смеющиеся синие глаза встретились с карими, но вместо ожидаемого гнева или напускного безразличия увидели там... Тот же весёлый отблеск?
Из последних сил Хекле сотворил обратное заклинание. Тьма быстро поглощала тела, оставляя вместо них постепенно растворяющийся дым, но в последний момент перед полным исчезновением Олеонте что-то прошептал. Алрефе плохо умел читать по губам, но сейчас смог догадаться. Всего одно слово, от которого захотелось облегчённо улыбнуться. Дурак — на языке этого демона почти то же, что и друг. Гадюка и соловей никогда не смогут понять до конца друг друга, и кто знает, чем обернётся их новая встреча. Дружеской беседой, как в старые добрые? Бойней? Возможно, время покажет. А пока... Отчего-то гадюка хотела сохранить соловья.
«Будет забавно, если окажется, что даже в настоящем он делал мне поблажки... Что ж, после увиденного не могу исключать, что Райлер совсем иначе хотел разобраться с беглецом, а эта змеюка снова что-то наплела. Жаль, что уже не у кого уточнить».
Мир продолжал разрушаться. Возмущённые магические потоки искажали и без того треснувшую реальность. Вот уже картина за окном сменилась пустотой, ту же тьму можно разглядеть через образовавшуюся в полу дыру. Алрефе тоже пора. И даже если хотелось направиться туда, куда Кошка унесла Сильену, он не знал направления — оставалось лишь вывести печати и выйти в реальности. Интересно, сколько времени прошло там?
— Мать моя мать, нельзя так пугать!
Реальный мир встретил его криком ошарашенного Нильса, который подошёл посмотреться в зеркало, а в итоге столкнулся лбом с выходящим оттуда Фебом. И ладно б просто лбом! Получить удар пусть даже уменьшившимся, но рогом — то ещё удовольствие.
— Мой ты хороший, как я рад тебя видеть! — воскликнул Феб, рассмеялся и от переизбытка чувств обнял ошалевшего друга. Будто смена облика подобно переключателю изменила и поведение.
— Так, понятно, кажется, ты головой ударился ещё сильнее...
— Не буду исключать — чем я только там не бился, — охотно согласился, отпуская Нильса.
Тот понимающе покивал головой, подошёл к окну и выглянул на улицу, перегнувшись через подоконник так сильно, словно страсть как желал выпасть.
— Тхай! Если ты сейчас не поднимешься, я этого клоуна тебе на голову скину!
— Лагерлёф, я сам тебя скину, — в шутку проворчал Феб, перебарывая желание подтолкнуть друга. От падения с такой высоты ему точно ничего не будет.
— Вот теперь я тебя узнаю! — На всякий случай Нильс отошёл от окна. — А то от твоих внезапных нежностей впору инфаркт схватить. Что с тобой за три дня случиться успело, что ты даже мне так рад?
Вместо ответа Феб повёл плечами. Всякое успело, от чего ещё долго оправляться придётся. После петли, после погружения в прошлое сложно поверить в реальность настоящего. Словно это сейчас он оказался в другом теле, в искусственно созданном мире. У него снова есть множество друзей, которых можно навестить, есть места, в которые можно вернуться, которые хотелось назвать домом. Если бы он рассказал это тому отвергнутому миром ребёнку, тот бы засветился от счастья, если бы рассказал взрослому — получил в ответ скептичную ухмылку и просьбу перестать подкармливать едва живую надежду сказками.
И кстати о еде... Три дня — немалый срок, из-за которого начал болеть живот, напоминая о необходимости питаться. Физический поход в сны хоть и безопаснее, но не лишён своих минусов.
Тхайнан поднялся в комнату не с пустыми руками, а с кружкой горячего бульона. «Глава рода сумеречных драконов», — звучит грозно, а на деле — та ещё заботливая хозяюшка. И кашку больному сварит, и город от разрушений защитит, и из-за пропажи детей расплачется. Этот ящер мог сколько угодно разбрасываться строгими взглядами и махать мечом, но знающие его чуть ближе уже не забудут, под чьим крылом безопаснее всего.
— Как ты? — обеспокоенно спросил Тхайнан. — Я вижу вокруг тебя много следов от магических воздействий. И... Нильс, потом принеси из комнаты аптечку.
— Ну... — Феб плюхнулся в кресло и сделал пару глотков из кружки. — Немножко чувствую себя отбивной. С тем лишь отличием, что жив и помирать не собираюсь. Всё пошло совсем не по плану, но, кажется, я понимаю, почему Синель не становилось лучше.
— Ты точно готов рассказать сейчас? Или сначала отдохнёшь?
Несколько часов покоя точно не помешали бы, но разу после петли Феб очень не хотел идти спать — слишком велик шанс столкнуться с кошмарами, к которым расшатанный разум пока не готов. Так что лучше потратить время на рассказ. О том, где они оказались, кого встретили. О начавшейся драке и петле — не вдаваясь в детали, конечно. О том, как Кошка исчезла с феей в зубах, а демоны после короткой стычки разошлись.
— Скорее всего Синель оказалась в демоническом подпространстве из-за отравления тьмой. Вряд ли она способна сама сменить местоположение, а тьма подпространства не давала оправиться, ведь это именно искривлённый участок мира с очень даже реальным влиянием, а не простой сон.
— Бедное дитя, — вздохнула за спиной Сигдис.
Феб тихо хмыкнул. Не поспоришь, но правда ещё хуже, чем казалось слушателям.
Через полчаса, когда он уже поел и обработал раны, явилась Кошка. Она чувствовала себя гораздо лучше, ведь за её находящимся в реальности телом ухаживали при помощи магии и уколов. Что, впрочем, не помешало ей быстро написать что-то на листке, кинуть тем в Нильса и растянуться на диване.
— А чего в меня-то? — возмутился он и перевернул лист правильной стороной.
— Потому что это ты тут отравовар... Ах, прости, отваровар.
