Финальные аккорды первобытной мелодии любви и мой вскрик, когда он прижался к моей шее губами. Вершина остроты и блаженства. Я почти физически ощутила, как напряжение Ария, рожденное внутри него, собравшись воедино, изливается в семени, наполняющем меня.
Мы оба вздрогнули, и муж, уставший, опустился на меня.
Импровизированная повязка сползла с его груди. На месте еще недавней раны был лишь шрам. Я провела по нему рукой, улыбаясь.
21.02.2016 по римскому календарю
24 травня 9785 года по веремскому летоисчислению
Я улыбалась ему, вновь пришедшему дню, покрывалу тумана, что скрыло нас и все утро, оставив лишь призрачные силуэты. Лучи солнца едва пробивались через белесую эфемерную преграду, боязливо топтались на входе в пещеру, застенчиво, сантиметр за сантиметром приближаясь к батистовой рубашке, что вчера была так небрежно сброшена мною.
— Скажи, почему для того, чтобы ты забыла свой страх, нам сначала надо было чуть не разбиться, а мне еще и получить ранения? — Сонный голос Ария был такой же, как это утро: с поволокой неги.
— Может, для того, чтобы у меня появился еще больший страх: потерять тебя? Перед ним-то и померк прежний.
Дракон отчего-то заулыбался: широко, искренне, от души.
— Я могу это расценивать как признание в любви?
Ответное фырканье отразилось от сводов пещеры. Арий обнял меня.
— Мы двое глупцов. Счастливых глупцов.
Я лишь согласно кивнула. Отчего-то в душе было хорошо, спокойно и уютно среди этих серых камней, в холодной пещере утром на изломе лета.
— Знаешь, когда мы состаримся, для наших детей и внуков надо будет придумать красивую легенду о том, как коварный дедушка-дракон Арий похитил невинную прекрасную деву, гулявшую на поляне…
От его слов мне стало грустно. «Увы, дети будет твои и Кесси, а вернее, дочка, и то, если повезет. Конечно, при условии, что драконьи гендерные линии зависят от любви, а не от чего-то другого». Чтобы не дать зародившимся внутри слезам воли, я отвела взгляд и начала подниматься.
Сразу нахлынуло и ощущение холода, и одиночества, что скорее типично для приезжего в шумном мегаполисе, и близости конца. Я зябко повела плечами и подошла к рубашке. Встряхнула ее и побыстрее натянула на голое тело.
Арий, почувствовавший перемену, тоже поднялся, подошел сзади, обнял.
— Что случилось?
Простой вопрос, ответ на который мне и самой хотелось бы знать.
— Ничего. Ничего, что было бы фатальным. — Повернувшись, я подняла на него взгляд. — Просто знай. Как ты там говорил: «май тем юра тем». Так вот, ты для меня тоже и «май», и «тем», и «юра», и «тем».
А потом все же нашла в себе мужество произнести фразу, озвучивать которую мне жутко не хотелось:
— Нам надо выбираться отсюда.
Супруг, поджав губы, принял мои слова.
— Кристаллов экстренного телепорта у меня, увы, уже нет, поэтому придется по старинке.
— Это как?
Для меня дремучей древностью были три способа передвижения: на четырех, на трех и на двух. Причем ни на четвереньках, ни с посохом, ни пешим шагом протопать пол драконьей империи я особо не рвалась.
Все оказалось прозаичнее: для драконов «по старинке» означало махать усиленно крыльями на манер упитанной утки, которую хозяин откормил для праздничного стола, а она возьми в последний момент и улети почти из-под топора. Правда, в отличие от пернатой, Арий покрывал расстояния значительно быстрее. Прискальные леса сменились равнинами с излучинами рек, а затем и полями. На одном из них и был разбит точно такой же драконий лагерь. Целый.
Это, конечно, был еще не глубокий тыл, но все же.
Арий приземлился и после того, как я благополучно спустилась с его шеи, перевоплотился, не испытывая и тени смущения за свою наготу. Драконы удивления при виде обнаженного соплеменника тоже, впрочем, не выказали. Судя по всему, самой стеснительной в собравшемся обществе была я.
Мужчины поздоровались так, как это умеют только они: без слов, лишь пожимая друг другу руки.
Мне на плечи кто-то накинул свой китель, а Арий без придворных расшаркиваний начал диалог, в ходе которого выяснилось: атака на то, что некогда было нашим лагерем, закончилась так же внезапно, как и началась. Тех, кому удалось выжить, отправили в столичные лазареты, а сегодня с утра прилетел вестник с приказом: прекратить любые военные действия.
— Не иначе, будут переговоры. Вот только кому с кого контрибуцию требовать? Не пойму. Вроде как мы проиграли, но опять же, на территории Чернолесья. Да и это заклинание, которое самое мощное, людскими магами созданное, опять же у нас, — подвел итог беседы дородный офицер.
Говоривший был полон угрюмой решимости бороться с демонами-супостатами, не хуже, чем фермер, чей урожай на корню сожрал колорадский интервент. Данная невольная ассоциация была вызвана наметившимся пивным брюшком, лихо загнутыми усами и съехавшей на бок фуражкой. Именно таков в моем сознании был образ типичного садиста-огородника.
— Вы сможете помочь мне с женой добраться до столицы? — Вопрос Ария заставил офицера присвистнуть.
— Сейчас, почитай, все телепорты перегружены под завязку.
— Знаю, но мой лагерь был разбит. И я за это в ответе. Если не явлюсь с отчетом, это означает…
— Что вы либо умерли, либо дезертир, — закончил за мужа офицер. А потом добавил: — А если явитесь — трибунал. Как командир, потерявший корпус в бою.
Сказал и замолчал, вперив в Ария взгляд, словно пробовал на прочность, на излом.
— Есть такие понятия, как честь и долг. И я в ответе за тех, кто не вернулся из этого сражения. Если суд посчитает, что моя жизнь искупит отчасти вину, — значит, так тому и быть.
У меня при этих его словах подкосились ноги, а офицер лишь коротко кивнул:
— Уважаю. И помогу.
Поношенная солдатская одежда для меня и Ария, несколько переходов через телепорты, рамки и пространство которых были отчего-то ядовито-красного цвета, и, наконец, та самая комната, в которой я очутилась в первый раз. Тот же стол, гнутые спинки стульев и портрет Ликримии в рамке. Впрочем, последний был тут же выкинут Арием в мусорное ведро, едва только муж заметил, куда я смотрю.
— Её больше нет и никогда не будет. Обещаю. Только ты и я.
— Чтобы были ты и я, нужно еще кое-что.
— Что? — Дракон насторожился.
— Чтобы мы оба были живы. И если в моем случае все вроде бы ясно, то…
Арий стал предельно серьезен.
— Знаешь, случиться может все что угодно, но до эшафота навряд ли дойдет. Скорее всего… — И вдруг оборвал сам себя на полуслове, а потом, вздохнув, продолжил: — А ты готова жить со мною в ссылке?
