Катер был уже совсем близко, может, пара километров осталось до берега, когда справа раздались шаги и появилась группа бегущих солдат во главе с лейтенантом. Они остановились отдышаться, кто-то положил руки на колени и опустил голову, кто-то, наоборот, ходил по песку, восстанавливая дыхание. Принцесса подошла чуть ближе и наблюдала, как барон Мариан снимает с рук кожаные жесткие перчатки с отрезанными пальцами. Он заметил ее и быстро подошел, склонил голову:
— Доброе утро, Ваше Величество. Я что-то могу для вас сделать?
От него пахло свежим и здоровым мужским потом, а кожа на груди и плечах была чуть влажной.
— Доброе утро, лейтенант. Я бы хотела еще раз искупаться, если есть время, — сказала она.
Барон оглянулся через плечо на озеро, что-то прикинул.
— Катер будет минут через пятнадцать, затем будем грузить палатки и машины. Время есть, ваше высочество. Но вода холоднее, чем вчера, плавание может быть опасно.
— Ничего страшного, спасибо, лейтенант, — улыбнулась Василина. — Я не боюсь холодной воды.
— Простите, принцесса, но я обязан беречь вас, — строго сказал Байдек. — Я не могу позволить вам простыть или схватить судорогу.
— А я не могу позволить себе не ополоснуться с утра, лейтенант, — настойчиво произнесла Василина, — и раз здесь нет душа, мне необходимо искупаться. Иначе я буду чувствовать себя некомфортно целый день.
Он склонил голову:
— Как скажете, моя госпожа. Но я поплыву с вами.
— Хорошо, — не стала спорить принцесса и ушла в палатку переодеваться.
Холодная вода сняла сонливость и расслабленность, тело с радостью восприняло нагрузку, и принцесса жалела только о том, что не разогрелась перед заходом в воду. Вода, как всегда, принесла ощущения счастья и парения, она двигалась вперед, слыша сзади мерный плеск волн, расходящихся от ее сопровождающего. Барон двигался в нескольких метрах за ней, и она периодически ощущала его взгляд на своей спине.
Мимо них медленно, заглушив мотор, проплыл грузовой катер, распространяя высокие волны, причалил, и солдаты, громко переговариваясь друг с другом, начали загонять машины в трюм. Василина повернулась на спину — стало любопытно понаблюдать за погрузкой, и застонала сквозь зубы, неловко барахтаясь и подгибая ногу — голень от резкого движения свела болезненная судорога. Вот тебе и не разогрелась. Молодец.
Она могла бы продержаться на воде, но движение еще больше скручивало ногу, пока она упорно плыла к берегу, не желая просить о помощи. Ох уж эта хваленая гордость Рудлогов! Василина уже почти сдалась, когда ее подхватил подплывший Мариан, сообразивший по ее хаотичным движениям, что что-то неладно.
Через несколько минут лейтенант вынес ее на берег. Нога противно ныла, простреливая при попытке пошевелиться, поэтому Василина замерла, прижимаясь к теплому надежному телу. Он так и не сказал ничего— ни когда подплыл к ней, обхватил и двинулся к берегу, ни когда вынес ее и усадил на поваленное дерево. А ведь мог, даже имел право указать на то, что был прав.
Слава Богам, от места погрузки заводь была огорождена какими-то кустами, и уходила вглубь, так что солдаты не видели, как Байдек опустился перед ней на колено и, спросив «Какая нога?», взял ее лодыжку в руку и стал разминать ее жесткими, растирающими движениями, сгибая и разгибая стопу и ногу, чтобы восстановить кровоток. Ничего романтичного в этом не было, он действовал профессионально и безжалостно.
Принцесса закусила губу и сдерживала крики, потому что судорога ногу крутила немилосердно и хотелось реально выть. А выть члену королевской семьи ну совсем не к лицу.
В лицо он ей упорно не смотрел, глянул только, когда она, не сдержавшись, тихо зашипела — кровь стала болезненно покалывать в стопе, а лодыжку перестало выворачивать. Глянул и тут же отвел глаза:
— Сейчас уже станет легче, моя госпожа, потерпите чуть-чуть.
И пальцы его стали мягче, словно он вспомнил, что не подчиненному своему помогает, а хрупкой девушке с нежной кожей, на которой и синяки от такого усердия могут остаться.
— Спасибо, — робко произнесла она, когда боль отступила. И, выдохнул, признала: — Вы были правы, мне не стоило сейчас плавать.
— Я позову вашу горничную, — он отвернулся, но ей показалось, что она увидела улыбку, скользнувшую по его губам. — Не благодарите, это мой долг, госпожа.
Лейтенант Байдек, наблюдая за погрузкой, поймал себя на том, что сжимает и разжимает кисти рук, будто все еще ощущая под пальцами нежную, чуть прохладную и упругую девичью кожу. Когда он на руках выносил принцессу из воды, ему стоило огромных усилий не опустить глаза на маленькие грудки, прижимающиеся к нему, или не сдвинуть руку, удерживающую ее ноги, чуть выше. Барон был человеком исключительной воли, и голос, подбивающий его на недостойное поведение, был для него внове, и выбивал из колеи. Тем более, что нашептывал он недостойное по отношению к принцессе крови, его госпоже, которой он дал клятву служить верой и правдой. Но при этом Байдек не сомневался, что справится с этим искушением. Он всегда со всем справлялся.
Погрузились они быстро, и отплыли примерно через час после возвращения Василины на берег. Принцессе и ее горничной отвели единственную каюту грузового катера, а военные разместились либо на палубе (те, кто не боялся ветра), либо в трюме, рядом с машинами.
Из-за своей грузоподъемности катер был тихоходным, но прекрасно сопротивлялся качке. Во всяком случае, лейтенант Байдек ее вообще не чувствовал, пока не увидел с кормы катера, как на носу корабля появилась тоненькая фигурка. Она облокотилась на поручни и опустила вниз голову, но через некоторое время подняла ее. Так она и стояла, обдуваемая ветром, в тонкой курточке. Байдек нахмурился — принцесса обхватила себя руками, явно в попытке согреться. Вздохнул, взял теплый плащ, на котором сидел и пошел к ней.
— Ваше Высочество, — она обернулась, и барон с тревогой увидел, как Василина бледна. — Вам не холодно?
— Холодно, — с обезоруживающей простотой призналась она, — но, к сожалению, я совершенно не взяла с собой теплых вещей. Не думала, что летом пригодятся.
— Позвольте предложить вам это, — и он накинул теплый, подбитый бархатом плащ ей на плечи. Принцесса зябко передернула плечами и благодарно кивнула.
— Не думала, что будет такой ветер. На берегу его вообще нет.
— Здесь всегда так, — лейтенант с удовольствием смотрел, как она кутается в его плащ. Кажется, она даже принюхалась к нему и чуть улыбнулась. Хотя чем он мог пахнуть? Он ведь всегда тщательно следил за чистотой своих вещей, и плащ был стиран и утюжен буквально перед поездкой. Так что максимум, что она могла унюхать — запах стирального порошка.
