Что делает нормальная девушка, когда знает, что скоро получит предложение руки и сердце, дополненное колечком и признанием в вечной любви? Правильно, готовится к свадьбе. То есть продумывает какие подарки выклянчить у родственников, где отпраздновать, какой лимузин заказать, кого позвать на торжественное событие и конечно же, платье. Мне вообще кажется, что девушки выходят замуж только для того, чтобы почувствовать себя принцессой в красивом платье на балу.
Но за платьем я все же пошла, прихватив с собой Мишку вместо подружки. Мы обошли уже около двадцати салонов, когда случилось непредвиденное — ворвался в очередной бутик золотоволосый красавец. И что-то было в нем до боли знакомое. Может имя? Дарелин. Но почему у него золотистые волосы? Мне не нравится! Верните брюнета!
— Женя… Женечка моя, ты вспомнила… — задыхаясь выдал он, пробудив во мне пакостницу.
— Мы разве с вами знакомы? Я этого не помню. — принимая ангельский вид, прощебетала я
Дарелин опешил и, кажется, совсем забыл. Что вроде как должен дышать. Зато удивил Мишутка. Не говоря ни слова, он отвесил мне такую затрещину, что я споткнулась и, запуталась в кринолине и… упала таки в объятия подоспевшего Дарика.
Взглянув в его полные вселенской скорби глаза, я почувствовала себя сволочью, посмевшей пнуть котенка.
— Женя…
Я — Вселенское Зло. Надо сказать ему что-нибудь приятное.
— Дарик, какая редиска покрасила тебя в золотистый цвет и сделала блондином? Ты мне нравился брюнетом. Нет, ради счастливой семейной жизни я потерплю, но учти, дразнить буду немилосердно.
Мда, сказанула. А что я могу поделать? Мне как-то не ловко рядом с ним. Давно не виделись, да и расстались не очень хорошо. Мне хочется обнять его, зацеловать, рассказать, что больше жизни его люблю, но… не знаю как. А вдруг оттолкнет? Вдруг он меня уже разлюбил? Может у него другая, а я тут как дура наивная платья свадебные мерию.
А все равно я без боя не сдамся. Сейчас скажу ему, что беременна от него. Хотя стоп, я ведь не эльфийка по полтора года детей вынашивать.
— Э, Дарик? Ты ведь меня все равно любишь, да? Потому что я тебя люблю. Сильно- сильно. Я даже готова попытаться быть паинькой и этой, как там ее, Леди. Вот
Неожиданно объект моих мучений прижал меня к себе сильнее и поцеловал. Потеряв дар связной речи, я стояла и потеряно хлопала глазами.
— Конечно, я тебя люблю. И в нашей семейной жизни, дорогая, тебе будет позволено почти все. Даже дразнить меня, мучить всех моих советников, терроризировать мир, капризничать, ругаться, бить посуду, крушить замки и тому подобное. Все что только захочешь.
Прикинув перспективы — все можно, а братцев и Старшего рядом не будет, чтоб наказать и упрекнуть. Вот она свобода! Стоп, он же сказал 'почти'.
— А что мне будет нельзя? — подозрительно уточнила я.
— Заводить любовников и требовать развода.
А, ну эти запреты я как-нибудь переживу.
— Кстати, милая, а когда у нас свадьба? — уточнил Дарели
Черт! А я-то думала, что я упустила?! Забыла назначит день!
— Женечка, ласточка моя, успокойся, — увещевал меня Михаил, отбирая свадебный букет. Весь помятый, растерзанный, он все же сохранил остатки своего былого великолепия. А что я сделаю, если во время приступов нервозности мне нужно что-то крутить в руках.
— А если ты порвешь платье, то нам придется отменить свадьбу, — флегматично заверил меня братец.
— Да щас прям. Никуда он от меня не денется. — зло огрызнулась я.
— Ты про Дарелина?
Дурацкий вопрос! А про кого я еще могу думать в самый важный для меня день?
— Пусть только попробует сбежать! Догоню, ноги переломаю и все равно женю на себе, — поделилась я кровожадными планами.
Михаил ужаснулся и… накапал мне что-то в бокал с водой.
— Ты это, выпей, успокойся.
И я выпила. А зря. Надо было сразу вспомнить, что у этого раздолбая всегда было плохо с дозировками лекарств.
Церемония для меня прошла как в тумане. Помню, что вышла я, спокойная как танк, улыбающаяся, как профессиональная фотомодель. И мир мне показался таким прекрасным! Птички поют, травка зеленеет, гости, рассевшиеся по украшенным цветами скамеечкам, улыбаются как дауны. А небо-то какое синие! Как глаза у жениха и Старшего, решившего сыграть роль священника. И пахнет землей, нагревшейся на солнце. Как же хорошо, что решили сыграть свадьбу на природе.
Плохо только то, что я чувствую себя укурившимся в хлам наркоманом. Не хватает только розовых слоников и зеленых чертиков. Ну или кто там должен являться?
Старший что-то вдохновенно рассказывал о долге супругов друг перед другом, а я разглядывала своего жениха. Красив все-таки. Даже дурацкие золотистые кудряшки его не портят, а лишь придают задорный и невинный вид. И главное — весь в белом. Жаль люди его мира не видят — серьезная бы ломка мировоззрения произошла.
— Со мной что-то не так? — сквозь зубы спросил меня Дарик, сохраняя улыбку, но уже начиная паниковать.
— Ничего. Когда будем сориться, мне будет за что ухватиться, чтобы оттаскать за волосы, — безмятежно проворковала я в ответ.
Улыбка у жениха пропала, да и весь он как-то странно дернулся, будто сбежать попытался. Ага, как же, от меня так просто не сбежишь. У меня семеро 'братцев', готовых на все, чтобы сбагрить 'непослушную занозу' в чужие руки. Намучались уже со мной, бедненькие. А Дарика я особо мучить не буду. Честно-честно.
Дарелин, оценив расстановку сил, покорно вздохнул и твердо встретил мой взгляд.
— Я постараюсь до подобного не доводить. Я буду тебя беречь, как самое дорогое сокровище? — торжественно поклялся он.
— Уверен?
— Как никогда раньше.
Ну что ж, он прошел проверку. И с радостным визгом я, едва дождавшись нужных слов от Старшего, кинулась целовать того, кто готов на такие жертвы.
Впервые в своей жизни, наверное, я проснулась с ощущением безграничного счастья. В своей собственной постели (плевать я хотела, что еще вчера эта кровать принадлежала только Дарику), дома! Сладко потянувшись, я попыталась выбраться с этого обиталища порока и разврата, чтобы добраться до мест не столь отдаленных, но весьма необходимых. До санузла, короче. Но оказалось, что не судьба. Моя большая грелка, к которой я всю ночь с удовольствием прижималась, вцепилась так, что фиг отдерешь.
— Хорошо, — блаженно выдавил Дарелин.
— Ага, — поддержала я.
— Слушай, может, сгоняешь на кухню и приготовишь что-нибудь вкусненькое? Блинчики, например.
Нет, я ему поражаюсь! Есть ли предел такой наглости? Чтоб я, после первой брачной ночи пошла печь блинчики? Да это он мне должен кофе в постель!
