— Сын? — плохое слово. Странно трепещуще отзывается в груди. Будит незнакомые эмоции.
— Мой сын. Спи, Яльнар. Придет время, и ты поймешь, — обманул голос. Спеленал сладкой колыбельной песенкой. Голос знал, что в этот миг важно, что требуется. Голос все знал…
Постепенно юный морр привыкал. К себе. Морским жителям. К воде над, под и во все стороны от себя. Подсознательно мужчина ожидал угрозы от стихии, но даже самые примитивные хищники признавали его старшинство и право приказывать.
Его названный отец любил. Загадывать загадки. Что было бы, "если"?
Разные персоны, различные социальные статусы. События. Оживали под умелым языком Амниса-сказителя. Ответы подчинялись с трудом. Претендовали на неоднозначность. Просили иного подхода к анализу и решению. К системе действий.
Узконаправленность мышления. Зацикленность на себе, как центре мира, сменялась способностью мыслить масштабно. Пространственно. Расставлять и менять приоритеты, как того требовали обстоятельства. В дальнейшем абстрактные персонажи головоломок обрели плоть и кровь. Отпала нужда создавать искусственные прообразы — игрушки стали живыми, а сама игра плотной и вязкой. Невинаая с первого взгляда шалость Владыки превратилась в стиль жизнь для его сына.
Чуждым было решать: умереть или жить. Пребывать в радости или свалиться в реку отчаяния. Не для себя. Для других. Поначалу. Пока присутствовала и терзала жалость, порождая нерешительность. Пока Яльнар думал, что есть проблема меньшего зла. Тратил время на поиск альтернативы.
Но истина не зависит от сомнений неверящих в нее. Она была, есть и будет. Сама по себе. Вне времени и пространства. Она открылась ему. Отдалась и впустила в себя. Через наследие, оставленное Создателем. В потрепанных пожелтевших страницах рукописных книг. В магических формулах, которые легко рассмотреть, но не получалось воспроизвести. Юный морр спрашивал:
— Скажи, отец, кто разрешил нам влиять на Нити. Ведь, по большому счету, мы занимаемся самоуправством…
— Ты можешь, значит, вправе, — таков немногословный рассудительный ответ.
— Но могут все! — второй этап расспросов.
— Потенциально — да. Фактически же, — неопределенное пожатие плечами, — вспомни тех, кто способен совершить хотя бы треть того, чем свободно управляешь ты?
Задумчивое молчание.
— Ты, отец…
Фырканье и смех.
— А если отбросить меня? Смотри: существа измеряют свои поступки противовесом. Они называют это карой. Возмездием. Придумали бумаги с гербовыми печатями и красивыми вензелями идеального почерка. Службы, что восход за восходом бдительно высматривают нарушителей сочиненных правил. Уложений. Ты только вдумайся: все, изложенное Правителями — вымысел! Ничего этого на самом деле нет. Это способ управления массами. Им так спокойнее. Впрочем, так спокойнее всем… — уже тише Амнис добавил: — и нам тоже.
— А разве это не есть так? Разве это не закон жизни, что за проступки следует наказание?
— Для кого? Ты продолжаешь себя равнять с толпой. Забудь. Ты другой. Совершенно. Таких, как ты мир еще не знал. Мой успех, — Владыка усмехнулся. Искоса посмотрел на сына.
— Нет, я говорю про остальных. Как раз. Что ж, сам же и ответил на свой вопрос. Тогда вот так: что является другой стороной для таких, как ты и я?
— Ничего…
— Совсем? — Яльнар ошарашено таращится на Владыку.
— А для чего? Оступаясь, существа теряют многое. По частям. Редко в целом. Все и сразу. Они лелеют призрачный шанс начать все сначала. Ты — нет. Твой путь особенный. Каждый раз ставка — твоя жизнь. Что еще… Представь, что с твоей смертью рухнет мир. Вполне реально. Нет, не в это мгновение, но… Все будет зависеть от того, кто будет у тебя на поводке в тот момент.
— Одиночка способен плести Нить мира? — сомнение в голосе. Там, где быть его не должно…
— Да, мой мальчик, может…
— Но как?! — расширенные зрачки. Учащенный пульс. Дверь распахнута настежь. Осталось только войти.
— Вспомни, с чего мы начали беседу?
— Ты можешь, ты вправе… Но я и говорю о возможности!
— Чтобы мочь, надо просто… — драматическая пауза для эффекта, заставляющая ерзать слушателя от нетерпения. — Просто… Разреши себе… И все.
— Так почему мы до сих пор не подчинили себе весь мир и все расы? — вопрос с подтекстом. Владыка пустился объяснения:
— Морры — самые долгоживущие из сотворенных. Я один из самых старых. Мой возраст почти семьсот циклов. Больше… Меньше… Не уверен. Увы, мой мальчик, я не избежал участи других представителей своего народа. Я болен. Неизлечимой страшной болезнью — равнодушием.
— Но как же мир? Ведь мы наследники Создателя. Последние из хранителей древних знаний!
— Для этого есть ты. Ты — мой подарок миру.
— Но я тоже буду болен… — с грустью. Неприятно узнать без подготовки, что тебя ожидает. Пусть не скоро, но все же…
— О! Ты — нет! Не всем доступна такая роскошь — не переживать ни о чем. Принимать все и вся. Проходить спокойно мимо.
— Почему? — недоумение во взгляде черных глаз.
— Когда ты поймешь это, то я буду больше не нужен тебе…
Маски. Печальные, алчные, хохочущие, гневные. Торговец, политик, любовник и слуга. Он примерил их все. А потом выбросил накопленную коллекцию за ненадобностью, досконально изучив. Повыдергав линии, моменты и акценты. Зачастую существа так невнимательны, что достаточно пару выставленных напоказ зацепок. Ярких. Блестящих. Заманчивых. И птичка летит полакомиться сочной вкусной приманкой. Ядовитой обманкой…
Среди масок с драгоценной шелухой отделки одна не давала покоя. Простая. Покрытое белой краской и лаком дерево. Разрубленная надвое. "До и после…" Идеально подходящее под его черты лица изделие. Во сне Яльнар часто пытался дотянуться до нее рукой. Без чешуи и плавников на локтях. Морру казалось, что именно ее не хватает до целостности, которую он так хотел обрести.
Но ему не давали! И кто?! Тот, кого он привык считать отцом. Наставником. Сцепившись раз, попробовав друг друга на вкус, они не смогли остановиться. Яльнар из-за правды, которую скрывал так называемый родственник, а Владыка же развлекался… Как умел.
В какой-то миг, а, собственно, на то и был расчет, Яльнар столкнулся нос к носу с альвами. С Первым. Он втайне ловил каждое его слово. Жест. Движение. Он был им. Он вспомнил…
— Держи, — в альва полетели листы бумаги, перевязанные ленточкой, выдергивая из воспоминаний. — Здесь вся информация по саркофагам и дерево Первых родов. Все лица тебе знакомы, — морр вылез из моря, сменил форму и присел рядом с Сойваррашем на обломке скалы.
